«Это пломба — зуб не болит, жить можно»: социолог Александр Филиппов о конституционном статусе русских

12 июня страна в 32-й раз отпразднует День России. Впрочем, «отпразднует» – сильно сказано, скорее просто порадуется дополнительному выходному. Дата принятия Декларации о государственном суверенитете, будучи одной из важнейших в нашей новейшей истории, всё ещё не обрела ясного ценностного наполнения. Национальные политические ценности резонно искать в Конституции. Она, напомним, была принята через три с половиной года после провозглашения нынешней России и значительно обновлена впоследствии – в 2020-м. О смыслообразующей роли Конституции РФ мы поговорили с Александром ФИЛИППОВЫМ – доктором социологических наук, профессором Высшей школы экономики.

– Вы пишете: «О чём свидетельствуют начальные положения конституций? Например, о некотором абсолютном событии, событии основания».

– Такова, например, конституция Франции: «Французский народ торжественно провозглашает свою приверженность правам человека и принципам национального суверенитета, как они были определены Декларацией 1789 года». Или конституция США, где речь идёт об «образовании более совершенного Союза». Или Конституция РСФСР 1978 года: «Великая Октябрьская социалистическая революция, совершённая рабочими и крестьянами России под руководством Коммунистической партии во главе с В.И. Лениным, свергла власть капиталистов и помещиков, установила диктатуру пролетариата и создала Советское государство».

– В преамбуле нашей нынешней Конституции (а поправки 2020-го, заметим, преамбулы не коснулись) говорится о «возрождении суверенной государственности России». Это не тянет на событие основания?

– Слова о «возрождении суверенной государственности России» наводят на мысль, что с образованием СССР в российской истории возник какой-то провал, а через 70 лет наша страна снова появилась. Если мы с вами сделаем утверждение о 70-летнем провале, то, уверен, большинству соотечественников это не понравится. Они скажут, что в задачи СМИ и профессоров не входит очернение родной истории. Поэтому – нет, я не считаю заявление о «возрождении суверенной государственности» событием основания. Однако нельзя не учитывать, что в постсоветских границах Россия прежде никогда не существовала, возникло государство с новыми очертаниями – это, безусловно, значимое событие, и относиться к нему нужно очень серьёзно. Как к перелому эпох.

– В 2013 году вы в своей статье обрушились на Конституцию с критикой: «Она не содержит внятных отсылок к историческим событиям и периодам, когда было бы сказано: «Мы, народ России». Она не отсылает к историческим свидетельствам, и сама не является свидетельством этого». В 2020 году в Конституции появилась фраза, что Россия «объединена тысячелетней историей». Конкретика недвусмысленная: указывается на древнерусское государство – Киевско-Новгородскую Русь. Значит, ваша претензия теперь неактуальна?

– Новое время – новые песни. Конституция фиксирует сложившееся положение дел. Думаю, меньше всего авторы поправок стремились кого-то в чём-то убедить. Задача не в том, чтобы кого-то убеждать, задача в том, чтобы зафиксировать, повторяю, положение дел. А положение дел таково: копайся в истории или не копайся, вступай в споры или не вступай, для подавляющего большинства существует недискутируемый, удобный для жизни консенсус. Консенсус о том, как располагать наш народ во времени и пространстве. Мы не с Луны свалились, мы находимся внутри большой истории, и нам хорошо в этой непрерывности. Народ обрёл себя – именно это зафиксировали поправки 2020 года. Противники данного консенсуса могут предъявлять к нему претензии, но он существует по факту.

В то же время трудно не заметить следующее: хотя сохранена преамбула со словами о «возрождении суверенной государственности России», при этом поправками 2020 года страна объявлена правопреемником СССР. Конституция не должна вызывать конфликтующие интерпретации. Увы, противоречий в ней немало – остаётся надеяться, что в ходе дальнейшей работы она примет более гладкий вид (как все могли заметить, Конституция не является для нашего государства неким сакральным текстом, который бы не терпел внесения поправок). Эта дальнейшая работа может занять десятилетия. Если не больше.

– Другая фундаментальная поправка 2020-го – введение в Конституцию понятия «государствообразующий народ». Статья о языке теперь звучит так: «Государственным языком Российской Федерации на всей её территории является русский язык как язык государствообразующего народа, входящего в многонациональный союз равноправных народов Российской Федерации».

– Проблема конституционного статуса русского народа – это старая проблема. В Конституции РСФСР 1978 года говорилось: «Образование РСФСР обеспечило русскому народу, всем нациям и народностям Российской Федерации благоприятные условия». В следующей редакции – редакции 1989 года, принятой Съездом народных депутатов РСФСР, – русский народ уже не упоминался, говорилось о «многонациональном народе РСФСР». И нынешняя наша Конституция, напомню, начинается со слов: «Мы, многонациональный народ Российской Федерации…»

«Многонациональность» – устойчивая формула позднего советского происхождения, присутствующая во многих конституционных документах разного уровня. О «многонациональном народе» сказано в конституциях Чечни, Адыгеи, Бурятии, Якутии, Северной Осетии, Дагестана… Но есть и другие примеры. В конституции Татарстана упоминается не только «многонациональный народ Республики Татарстан», но и татарский народ (татары составляют в Татарстане 53% населения, русские – 40%. – Прим. «АН»). В конституции Удмуртии сказано: «Удмуртия – государство в составе Российской Федерации, исторически утвердившееся на основе осуществления удмуртской нацией и народом Удмуртии своего неотъемлемого права на самоопределение» (удмурты составляют в Удмуртии 28% населения, русские – 62%. – Прим. «АН»). А в конституции Карелии читаем: «Исторические и национальные особенности Республики Карелия определяются проживанием на её территории карелов» (карелы составляют в Карелии 7, 5% населения, русские – 82%. – Прим. «АН»).

Когда руководству РСФСР понадобилось сокрушить руководство СССР, оно прибегло к помощи национальных движений в автономных республиках, и затем ему пришлось с этими республиками – простите мне грубое слово – расплачиваться. После распада СССР началась борьба между Москвой и автономиями вокруг разграничения полномочий (сохранилось множество томов документации, показывающей, какой тяжёлой была эта борьба). Чтобы расплатиться за помощь, Москва дала автономиям больше власти и собственности, чем они имели при Советском Союзе. Как результат – появилась опасность, что РФ повторит судьбу СССР. В Москве поняли: необходимо действовать в обратном направлении. И постепенно обнаружилось: среди множества народов России самый крупный, государствообразующий не имеет никакого конституционного статуса. Эта проблема потребовала решения. Полностью она не решена по сей день, но пломба поставлена – зуб не болит, жить можно. Сегодня в стране нет непримиримых межнациональных противоречий, по крайней мере видимых. Посмотрим, что будет через десять лет.

– Выше вы сказали, что Конституция фиксирует сложившееся положение дел. Простите, не понимаю. Когда в 1993 году принималась Конституция, русский народ не был государствообразующим? А к 2020 году, когда в неё вносились поправки, – стал им? Нет, он был таковым всегда.

– Ещё раз: под сложившимся положением дел я понимаю общественный консенсус. Не могу представить, чтобы конституционная формула «государствообразующий народ» появилась в 1993-м или даже в конце 1990-х и не вызвала бы политического взрыва в ряде республик. А теперь её внесли – и никаких политических взрывов. Нет демонстраций местных культурных деятелей, нет заявлений местных влиятельных элит… Притом в стране нет тюрем, куда бы сгоняли деятелей национальных культур (смеётся), – они не возмущаются не потому, что не могут, а потому, что их в целом всё устраивает. Значит, достигнут новый способ осуществления консенсуса. Те группы людей на местах, кто связывал свои карьерные, финансовые, политические цели с автономизацией, теперь получили другие способы для их достижения. Принципиально другие способы, не связанные с акцентированием на местной национальной идентичности.

С одной стороны, крупнейший народ страны обладает привилегиями: привилегией многочисленности и привилегией родного языка как государственного. Значит, остальные народы нуждаются в дополнительной поддержке. Это нормальная логика. Но, с другой стороны, не должно быть так, что у них помимо общего дома есть свои собственные, а у крупнейшего народа – только общий. Я не имею в виду учреждение русской республики или, наоборот, расформирование имеющихся республик (то и другое может быть опасным). Я имею в виду, что у русских не должно быть ощущения, будто что-то не в порядке.

В стране изменилось соотношение сил. Те, кто на протяжении десятилетий говорил, что русский народ в РФ ущемлён, в итоге оказались сильнее. Движение русских националистов внятно оформилось, оно становится всё более заметным и влиятельным, и к нему нельзя не прислушиваться. Я сейчас не о какой-то политической партии, а о выразителях определённых взглядов. О людях, которые создают общественную повестку. Если раньше считалось самоочевидным, что империя – это плохо, что она подлежит разрушению, то теперь самоочевидна противоположная мысль.

– Так что же мы строим – русское национальное государство или империю?

– Время покажет. Недавно я прочёл, что империей сегодня является Евросоюз. Тут есть о чём задуматься. Империя, во-первых, – это пёстрый политический мир. А во-вторых, империя не может застыть, не может не расширяться. Её границы определяются не извне, не международным сообществом, – только она сама решает, где её границы. «У России нет никаких границ, у России есть только горизонт», – поёт Игорь Растеряев. Высказывание не только художественное, но и, поверьте мне, научное. Кто-то ему обрадуется, кто-то от него вздрогнет, но оно верное. Именно это мы сейчас и наблюдаем.