Хотя в информационной атаке против открытия Высшей политической школы им. Ильина (подразделение РГГУ) явно просматривается леволиберальный проукраинский посыл, к этому подключились и патриоты – разумеется, красные.
К примеру, депутат Исаков (КПРФ) попросил Генпрокуратуру проверить тексты философа-белоэмигранта Ильина на предмет реабилитации нацизма. А писатель Прилепин заявил, что Ильин одобрял сдачу в плен со стороны советских солдат.
Своё обвинение Прилепин подкрепляет ильинской цитатой. Вот что написал философ в 1950 году по поводу Великой Отечественной: «Есть общее правило международной политики: когда два врага моей родины [коммунистический режим Ильин считал врагом Отечества. – С.Р.] начинают борьбу друг с другом, то мне следует расценивать эту борьбу не с точки зрения международного права, или справедливости, или сентиментальных настроений, но с точки зрения прямого интереса моей родины и экономии ее сил. В таких случаях показуется нейтралитет. Массовая сдача в плен русских солдат в 1941 году и была такой инстинктивно найденной попыткой занять нейтральную позицию…» На этом месте Прилепин ставит точку – и тем самым нарушает правила цитирования, поскольку нужно, обрывая цитируемую фразу, ставить многоточие. У Ильина предложение на этом не заканчивается, философ продолжает: «…и если бы они сдавались в плен народу с живым и лояльным правосознанием, не стремящемуся завоевать и истребить русскую народность (напр. финнам, шведам, англичанам, французам или североамериканцам), то эта попытка, наверное, имела бы иные последствия».
Как видим, Ильин отнюдь не одобряет сдачу в плен гитлеровцам. Он предполагает, что сдача в плен могла бы иметь положительные последствия в том гипотетическом случае, если бы интервенты не стремились к завоеванию, а ставили бы своей целью исключительно свержение коммунистической власти.
В то же время не стоит думать, будто философ, доживи он до распада СССР и установления в России прозападного режима, приветствовал бы всё это. В его статье «О расчленителях России» (1949) читаем: «…Единая Россия им не нужна. Одни думают, что Россия, расколовшаяся на множество маленьких государств (например, по числу этнических групп или подгрупп), – перестанет висеть вечной угрозой над своими «беззащитными» европейскими и азиатскими соседями… Другие уверены, что раздробленная Россия сойдет со сцены в качестве опасного, – торгового, морского и имперского, – конкурента…» А вот из статьи «Что сулит миру расчленение России» (1950): «…Мы должны быть готовы к тому, что расчленители России попытаются провести свой враждебный и нелепый опыт даже и в после-большевистском хаосе, обманно выдавая его за высшее торжество «свободы», «демократии»… Мировая закулиса, решившая расчленить Россию, отступит от своего решения только тогда, когда её планы потерпят полное крушение… После падения большевиков мировая пропаганда бросит во всероссийский хаос лозунг «народы бывшей России, расчленяйтесь!»…»
Таким образом, представлять ильинский образ мыслей в качестве непатриотичного может лишь тот, для кого любовь к России почему-то неотделима от любви к большевизму. Причём совместить эти две любови на рациональном уровне совершенно невозможно. Кое-как возможно в национально-патриотическую картину мира логически упихнуть Сталина (с натяжками, упрощениями и умолчаниями), но ленинский большевизм – никак. А между тем, все эти красные, что КПРФ, что Прилепин, являются фанатами не только Сталина, но и Ленина – со всеми его антинациональными свершениями и откровениями.
Впрочем, если всё же воспринимать их иррациональное мировоззрение как данность, то атака на Ильина с их стороны вполне резонна. Нарекая новооткрытую Высшую политическую школу его великим именем, государство задаёт ей направление, свободное не только от либеральных нарративов, но и от советских. Таким образом, интеллектуально-политическое возрождение России заявлено под знаменем белой – то есть антикрасной – мысли. Поэтому реакцию красных можно понять.
Но принять – нельзя.
Мнения, высказываемые в данной рубрике, могут не совпадать с позицией редакции