Поэт в России больше, чем?..

Арс-Пегас: Я бы не стал как раз преувеличивать, не буду говорить, что интерес какой-то громадный. Да, действительно, сейчас мы это наблюдаем. Просто история делает круг и в 10-е, 20-е годы прошлого века (да, всё никак не могу смириться с мыслью, что ХХ век – уже прошлый) интерес к поэзии всегда одинаковый. Всегда эти ахи, вздохи, вот, как же так, раньше был «золотой век» поэзии, действительно, он был золотой, потому что были очень крупные авторы, но, извините, тогда 99% населения просто не умело читать. И фактически, от силы только несколько процентов населения поэзией интересовалось. Поэзия в некотором роде всегда элитарное искусство. Было одно исключение в истории нашей страны, но оно связано, в первую очередь, с геополитическими причинами, когда пал тоталитарный режим, точнее не совсем пал, а начал распадаться, и, когда пришла оттепель, то людям, конечно, хотелось вдохнуть этой свободы, и не только поэзии, мы и в кинематографе наблюдали, такие фильмы, как «Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещён» - это же была абсолютно совершенно новая волна такого кино, которое вздохнуло, наконец, не полной грудью, но начало дышать. Потому что это была уникальная эпоха. Поэтому, естественно, на волне этой эпохи это было цунами поэтическое: Евтушенко, Вознесенский, они реально собирали стадионы. Давайте ещё сделаем скидку на то, что тогда не было Интернета, не было привычного телевидения, грубо говоря, столько развлекухи, которая сейчас есть для масс, не было. Поэтому поэзия смогла тогда выйти, как сейчас модно говорить, в тренд. Сейчас, конечно, такого не будет, но поэзия вполне может качать стадионы не хуже, чем рок музыка, а уж если мы будем говорить о нашей рок музыке, то она вообще, в первую очередь поэтична, а не музыкальна. Потому что это факт и вряд ли с этим кто-то будет спорить.
АН: Сейчас печатная сфера очень сильно уступает Интернету, другим средствам коммуникации, особенно книгоиздание, что касается поэтических произведений, чувствуется, что интерес всё-таки намного меньше, чем раньше, в советское время?
Арс-Пегас: Как раз, что касается поэзии, то я до сих пор жуткий консерватор и что касается художественной прозы, научпопа, публицистики и так далее, то я, действительно, всё читаю с экрана, с гаджетов, с планшетов, с компьютеров, электронных книжек. А поэзию могу воспринимать больше всего в формате бумажном, я не могу поэзию долго читать с экрана: пока что, я такой, немножко чудик, и много нас пока таких ещё. Я хочу именно всё время прыгать со странички на страничку и вот это некоторое чудо взаимодействия твоих рук и листиков бумаги, непосредственно, в книжке – это очень здорово. Но, наверное, уже следующее поколение оно без книжек проживёт, всё это окончательно уйдёт в электронную сферу. Это, наверное, не страшно, не надо посыпать голову пеплом. Это знаете, когда появились только магнитофонные записи, все вопили, что, ой, какой кошмар, мы будем слушать пластинки. Как-то перестали почти пластинки слушать, сейчас винил – удел гурманов, эстетов. То же самое с книжкой произойдёт в итоге, потому что, во-первых, это просто с точки зрения бизнеса будет неликвидно производить книги, они будут таким антиквариатом, как сейчас винил, это, по-моему, неизбежно, но я думаю, что этот процесс в России уж точно будет идти лет 10 – 25. В Европе и в Америке он уже практически состоялся.
АН: Конечно, трудно представить, что поэт стоит на сцене какого-то большого клуба или зала большого с планшетом.
Арс-Пегас: Сейчас как раз это очень и очень часто происходит. Мне не претит, если поэт с чем-нибудь стоит, будь то лист бумаги или книжка, или планшет. Но я, всё-таки за то, что стихи надо помнить: и свои, и чужие - мощь подачи, когда ты не размываешь внимание зрителя на какие-то элементы в твоих руках. Ты должен бить словом наотмашь. Но я не всегда сам следую этому правилу, особенно когда стихи новые, потому что сложно помнить то, что ты написал только что. Что касается такой программной части, то я стараюсь выступать без листочка.
АН: Какая-то подсказка где-то есть, может наушник в ушах?..  
Арс-Пегас: Нет, это уже круто, пока поэты так не живут, чтобы себе это позволить. Знаете, сколько такая примочка стоит? Тысяч 200, не меньше – это минимум, а которые на 1 канале, там от полмиллиона одна вот эта штучка. Не дай Боже, её уронишь, растопчешь, кошмар, они же ещё очень хрупкие. Это мобильники, они дуракапрочные, их можно ронять, гвозди забивать ими, а вот эти все штучки высокотехнологичные - один раз уронишь, и привет.

Арс-Пегас: Это, действительно, тонкая грань, я думаю, что просто, когда мы вообще начинаем говорить, что поэт кому-то чего-то должен, если поэт всё-таки должен, то мне кажется, что нужно писать на разные темы и не уходить в тупик какой-то одной тематики. Как сказал Гейне, что однажды мир треснул пополам и трещина прошла сквозь сердце поэта. Поэт способен видеть чужую боль, способен сопереживать, способен писать о всяких тяжёлых вещах, но если ты будешь писать только об этом, то ты и читателя с ума сведёшь и сам с ума сойдёшь. Поэтому тут должна быть некая золотая середина. А что касается пессимизма, то тут даже дело не в поэзии, а просто его постмодерн привёл с собой. До этого был классицизм, романтизм, а ХХ век внёс свои коррективы. Но извините, ХХ век сотрясли две огромные трагедии: Первая мировая и Вторая мировая войны. Потом ещё появилось такое «замечательное» явление, как терроризм, поэтому сложно писать только радужные вещи, когда ты видишь всё, что происходит и происходило.
АН: Иногда для того, чтобы удержать аудиторию, приходится идти на какие-то хитрости, допустим, писать не то, что хочется сказать, а то, что хочет услышать публика?
Арс-Пегас: У меня есть, да. Как раз мы с Вами вначале говорили, ещё до начала эфира. Действительно, есть стишки, а есть стихотворения. Надо отдавать себе отчёт в том, что есть стишки, что есть стихотворения. Есть такие программные стишки-коротыши, причём они не пустые.
АН: А например, можете?
Арс-Пегас: Конечно, например вот такое программное стихотворение, как раз о проблематике... Ну что я буду его пересказывать, просто сейчас расскажу:
появилась новая рифма к слову любовь,
напиши ты скорее об этом в жж,
зафоловь меня в твиттере ты, зафоловь,
потому что тебя я зафоловил уже,
поставь тонну лайков скорее, поставь,
сердцебиение — просто клик,
я запутался, правда, где сон, а где явь
и великий могучий русский язык.

Арс-Пегас: Это опять же очень максималистичное заявление, очень однобокое, но я скорее с ним соглашусь, народ у нас своеобразный. Любим-любим мы грустить. Причём, особенно это касается нашей классической литературы. И больше это касается как раз не поэзии, а русской классики: Тургенев, Бунин, тот же Достоевский, ужасная же всё тоска. Это замечательные книги, но такая там всё время строится тоска. Просто отовсюду, жизнерадостности очень мало в русской классической литературе. Пожалуй, самый жизнерадостный автор – это Пушкин, и как прозаик тоже. У него совершенно прекрасные, жизнелюбивые, жизнерадостные рассказы, и вообще, замечательная проза. Я её люблю, не меньше, чем его стихи.
АН: Вы много общаетесь с людьми: и один на один, и с большой аудиторией. Скажите, Вам доводилось видеть абсолютно счастливых людей?
Арс-Пегас: Я вспомню замечательный рассказ Кира Булычёва, вот так хитро отвечу, там был учёный, который изобрёл лекарство от всего, от всех болезней. У него была лабораторная мышка, ей он вколол это лекарство, мышка походила 30 секунд и умерла, потому что её настигло абсолютное счастье и абсолютное отсутствие болезней. Организм не выдержал абсолютного счастья. Абсолютного счастья не может быть. Я так могу ответить только. Как и абсолютного горя, тоже быть не может, потому что это сразу всё.

Арс-Пегас: Вот на меня Макаревич смотрит со страниц Вашей газеты как раз. Там написано: «Кто и как добывает бабло на Красной площади?» Хотя нет, это не к Макаревичу относилось. Как Вам сказать, мне кажется, что человек пишущий, человек, который обращается к людям, должен иметь свою гражданскую позицию. Что касается непосредственно политики, то если мы будем оглядываться на биографии известных поэтов, то все поэты, которые себя связывали с какой-либо партией, заканчивали очень и очень плачевно. Поэтому я, никогда не выступал под эгидой какой-либо партии, даже общественного движения. Да, я выступал на митингах.
АН: Как гражданин уже, да?
Арс-Пегас: Да, я выступал на митингах и буду, я думаю, выступать. Там были самые разные митинги, были митинги по конкретным вопросам, локальные – экологические и был митинг большой «За честные выборы», первый, который был 5 декабря, два года как раз прошло. 5 декабря на Чистых прудах, я его открывал своим стихотворением «Страна». Но это именно гражданская позиция, ни в коем случае не политиканство никакое. Политик должен заниматься политикой, поэт должен писать стихи, режиссёр должен снимать фильмы. Но, в то же время все эти люди должны иметь своё мнение и чётко стоять на своей позиции. 

АН: Я хочу сразу реплику, ремарку внести, что прочитав вот эту книгу и мнение критика о Вас, увидев Вас вживую, я считаю, что это больше, наверное, дань образу, имиджу, чем на самом деле...
Арс-Пегас.: Нет, просто то, о чём писал критик, это был такой разгульный период в моей жизни, это всё соответствует правде. Просто сейчас я уже немножко остепенился, мне, извините, скоро 26 лет, сколько можно безобразничать. Это был не образ, это был я, я же писал о себе. Культ алкоголя - это конечно..., как зовут читательницу?
АН: Неля.
Арс-Пегас: Неля махнула, конечно, ну какой культ алкоголя? У Венички Ерофеева да, но я ни в коем случае не воспринимал его, как пример для подражания. Воспринимал как человека, как писателя, он прекраснейший писатель. У него помимо вот этих приснопамятных «Москва-Петушки» есть совершенно прекраснейшая пьеса гениальнейшая, которая, я считаю лучшее, что он написал, это «Вальпургиева ночь, или Шаги командора».
АН: Замечательная, да.
Арс-Пегас: И совершенно прекрасные у него есть записные книжки, называются «Оставьте мою душу в покое». Это просто ежедневно человек писал какие-то намётки, афоризмы и прочее, и прочее. Это очень большой писатель, да, к сожалению, подверженный основному русскому недугу. Но ни в коем случае, я не считаю это примером для подражания. Его литературный талант, да. Но таланту сложно подражать, у каждого свой талант.
АН: Кстати о недуге, это такое заблуждение у людей, что поэт, творческая личность не может без алкоголя творить?
Арс-Пегас: Конечно, безусловно. Это одно из самых обиднейших заблуждений. И всегда это порождает кучу шуток вокруг всех людей искусства: и художников, и музыкантов. Это всё время высмеивается во всяких сериалах и мультиках. Это всё стереотипы – думать стереотипами вообще опасное дело. Я думаю, всё возвращается к тому, что каждый человек должен иметь своё мнение и отстаивать свою позицию. А не поддаваться стереотипам: «Ага, поэт, значит у него бутылка водки», - бутылки водки нет, простите.
АН: Кстати, тут, наверное, было бы логично сделать паузу стихотворную, по поводу вредных привычек. Если у Вас что-то в памяти осталось о них.
Арс-Пегас: Да, конечно:
Ты мне написала, что я эгоист,
И что ты не любишь совсем эгоистов,
Я стал как кленовый оторванный лист,
А ветер в округе был просто неистов.

Я начал с тоскою искать магазин,
И сей поворот, безусловно, не новый,
Я шёл, я летел совершенно один,
Я листик кленовый, я листик кленовый.

Я взял себе хуч с соком грейпфрута,
У входа спугнул небольшого кота,
Мне в общем-то сразу же стало круто,
Хотя внутри была пустота.

Печаль с алкоголем — расхожая сумма,
А ветер хотел унести мою боль..
Я шёл, я летел, я с усердием думал:
Зачем же кленовой листве алкоголь?..
АН: Спасибо.

Арс-Пегас: Да, конечно, рядом со станцией метро Площадь Революции собака стоит, мне памятник. Шутка, разумеется. Просто забавная тоже формулировка, классные вопросы: то культ алкоголя, теперь благодарность от Московского метро. Прямо можно роман писать с альтернативной историей «Фантасмагорическая Москва», как у Гоголя, у него там был некий фантасмагорический город. Там же непонятно, он всё время делал синтез из разных городов. Представляется памятник Арс-Пегасу, культ алкоголя. Нет, кстати, критик другой, была ещё критическая статья, посчитал, что в моём творчестве задействовано 9 линий Московского метрополитена. Я не считал, человек посчитал. Как то нет, не выходила на меня пресс служба метрополитена.
АН: А почему, всё-таки, такой пласт творчества связан с транспортом?
Арс-Пегас: Потому что я львиную долю своей юности провёл в метро. В хорошем смысле, в том плане, что я ездил туда на работу, я ездил туда в школу, в институт я ходил пешком, он, благо, у дома был. Но метро - это основной способ передвижения для представителей среднего класса. Не люблю этот термин, дурацкий, но тем не менее.
АН: И самый удобный. Даже для представителей высшего класса, если он опаздывает, то куда денешься от пробок. Может быть, тогда какой-то пример про метро.
Арс-Пегас: Да, конечно, с удовольствием.

В метро поневоле становишься мизантропом
И видишь в толкучке очумевших иностранцев.
Всё равно все дороги, пути и тропы
Приводят исключительно к твоей станции.

Всё равно вчерашний день остаётся вчерашним,
А завтрашний будет таким же смутным.
Я еду в метро с Adrenalin'ом Rush'ем
На работу ранним февральским утром.

В метро поневоле становишься циником,
Людей начинаешь ненавидеть воочию.
Метро, как большая безумная клиника,
В которой становится тихо ночью.

Лишь редкие психи, как ты и я:
Улыбчивы, молоды и крылаты
Целуются жарко, ничего не говоря,
По ночам разъезжаясь в свои палаты.

АН: Спасибо.

Арс-Пегас: Здравствуйте, Ирина.
АН: Про это Вы уже сказали, про вторую часть, а про анархизм, откуда он у Вас появился?
Арс-Пегас: Я не анархист. Да, один из моих любимых политических трудов - это «Государственность и анархия» Михаила Бакунина. Я очень уважаю этого человека и часто возвращаюсь к этой книге. Нет, я не анархист.
АН: Может быть, так просто критики увидели?
Арс-Пегас: Понимаете, всем журналистам всегда хочется поставить штамп: поэт – аморал, поэт – алкоголик, поэт – анархист, поэт-коммунист, всё что угодно, лишь бы был громкий заголовок.
АН: Но вы сами сказали, что Вы росли, изменялись. Раньше Вы себя аморалом считали.
Арс-Пегас: Я и сейчас считаю аморалом, это для меня не ругательное слово, слово и слово. У меня есть друг, поэт Михаил Кедреновский, есть же Олень аморал, он говорит, давай устроим перформ  себе я надену рога, ты будешь поэт-аморал, а я буду поэт-морал. Олени такие есть, причём, они вроде уже очень редкие достаточно.

Арс-Пегас: Ответ мой будет ужасно банальным и пафосным, может, немножко пошловатым, но это так. Я против стереотипов, я против всего плохого, что у нас есть. Против лицемерия, против того, чтобы сильные обижали слабых. Эта книга в том числе и об этом. Там очень много как раз социальной лирики, гражданской, о бичах современного общества. О криминале в метро, о криминале привокзальном, о таких вещах. Даже не о каких-то уже внутригосударственных серьёзных вещах, когда речь идёт уже о смене режима, а о таких: то, что окружает нас каждый день. Вот эти барыги, скупка и продажа краденых икон, отжатые мобильные телефоны и так далее. Вот против чего я, против вот этого тотального локального ада, который нас окружает ежедневно. Вот против чего я и, надеюсь, все нормальные люди, тоже.

Арс-Пегас: Ещё одно классное словосочетание: культ алкоголя, памятник у метро и теперь ещё поэтическая публицистика, это интересный термин. Я скромно считаю всё, что я делаю, поэзией. Иначе, я бы так активно всем этим не занимался и не жил бы. Я этим живу. Поэтому, конечно, лично для меня и, надеюсь, что для многих, это поэзия. 

Арс-Пегас: Во-первых, я очень люблю прятать цитаты моих любимых поэтов. Это скрытое цитирование и тот, кто хорошо знает Бродского, Летова, в первую очередь, то может найти такие «пасхальные яйца» в стихотворениях. Потом я очень люблю самоиллюзии: я люблю возвращаться в прошлое, в каком-то стихотворении, и писать на него продолжение. Иногда складываются целые циклы из многих-многих стихов. Опять же люблю самоцитаты, когда какой-то образ не эксплуатируется множество раз подряд, а именно оживает новой жизнью в новом стихотворении. Люблю так копаться в себе, в своём поэтическом мирке. Неологизмы, разумеется, например – это же очень классная рифма, любовь – зафоловь. Ни Пушкин, ни Маяковский, ни даже Бродский не могли срифмовать любовь и зафоловь, потому что такого слова ещё не было. Так что неологизмы - это наше всё, разумеется, и Хлебников этим не брезговал.  
АН: Дарья как раз показала диалог.
Арс-Пегас: Диалог?
АН: Вы можете зачитать стихотворение Ваше.
Арс-Пегас: А, посвящение Бродскому, с удовольствием, я его, действительно зачитаю, потому что оно такое тяжеловесное. Я его не воспроизведу по памяти. Это было написано на 70-летие Иосифа Александровича Бродского, одного из моих любимейших поэтов, поэтических ориентиров. Стихотворение называется «Не уходи из офиса»:
Не выходи из офиса, не находи предлог,
Зачем тебе солнце, если ты куришь «Vogue»?
Снаружи всё злостно-хитро поэтому тут – уют,
Не выходи из офиса, на улице точно убьют.
О, не выходи из офиса, не спускай взгляд с монитора,
Потому что монитор тебе как хасиду тора,
И также как она абсолютно непререкаем,
Не выходи из офиса, Авель, за дверью тебя ждёт Каин,
Не выходи из офиса, займись квартальным отчётом,
Если зам позвонит, не колеблясь назови идиотом,
Зачем выходить оттуда, куда ты утром вернёшься,
Не выходи из офиса, в аптечке имеется «Нош-па».
О, не выходи из офиса, отстукивай клавиатурой марши,
Не думай о Юле, о Жанне, об Ире, о Маше;
С проходной веет мартом и  от охранника «Дошираком»,
Не выходи из офиса, стань отшельником, но не раком.
Не выходи из офиса, о, пускай только офис
Знает твой истинный облик, приправленный кофе с
Корицей, сливками, прочим; поёт мп3-соловей,
Не выходи из офиса, на улице, чай, не Кувейт.
Не подчиняйся общим укладам, отправь их в топку,
Зачем по утрам познавать метро или пробку,
Не выходи из офиса, прими шум принтера за овации,
Спрячься от эмиссии, кризиса, безработицы, девальвации.

АН: Прости Господи, прямо хотелось аминь сказать в конце.
Арс-Пегас: А очень правильно, потому что Бродский говорил о том, что стихотворение очень схоже с молитвой. И как мы знаем из его нобелевской лекции, есть три метода познания: эмпирический, то есть экспериментальным путём, теоретический и третий, которым пользовались библейские пророки – это путь откровения. Так вот поэзия уникальна тем, что она совмещает в себе все три этих способа, такой микс получается, коктейль, фактически поэзия – это четвёртый способ познания мира вокруг: мира внутри себя и мира вокруг. Так что это очень интересное явление.

Арс-Пегас: Замечательное чувствует, поэт заряжается. Причём я очень и очень люблю ездить по нашей большой необъятной родине. 14 декабря еду в Питер, там два подряд выступления 14 и 15 декабря. Потом еду в Воронеж, уже совсем на излёте года выступаю в Воронеже. В январе в Харьков поеду, я надеюсь, евромайдан там уляжется, наконец-то. Станет тихо и спокойно, все будут праздновать Новый год. В Харьков поеду в первый раз. Так что я очень люблю новые города, новых людей, новые лица, эмоции. Это всё очень заряжает и даёт новую пищу для размышлений.

Арс-Пегас: Во-первых, очень правильно подмечен - диалог, потому что я считаю, что современная поэзия, это точно не монолог, потому что ХIХ век было пушкинское поэт и чернь, поэт возвышается над чернью, а  сейчас это всё эстетика постмодерна, в некотором роде: пишущий, он сам отчасти становится чернью. Он говорит, да, ребята. Просто надо для себя чётко понимать, что в тебе чернь, а что светлое. Мне хотелось бы верить, что мой слушатель, зритель растёт вместе со мной, что он меняется, любит, страдает, думает своей головой. Я думаю, что всё хорошо у моего слушателя, читателя и зрителя.
АН: Несмотря на такую богемность, такую романтичность профессии, всё-таки многие современные молодые люди, стремятся куда-нибудь в Газпром, в Роснефть. А скажите, всё-таки, что кормит поэта? Он же ведь, наверное, не стихами на жизнь зарабатывает?
Арс-Пегас: Литературным трудом, я и в фрилансе работаю, и редактором, и сценаристом, плюс, конечно же, выступления, корпоративны, даже свадьбы веду. Не могу сказать, что очень много свадеб отвёл, но несколько десятков. Люди оставались довольны, но это уже сценический труд, который, безусловно, приносит свои дивиденды. Речь идёт не только о материальных, естественно, вещах, а о том, что это бесценный опыт просто.
АН: Эмоциональные какие-то вещи.
Арс-Пегас.: Конечно-конечно, я очень люблю работать на свадьбах.
АН: Образы какие-то.
Арс-Пегас: Там просто очень тёплая хорошая обстановка, это не корпоратив у Газпрома или у Роснефти.
АН: Хотя тоже, неплохо было бы.
Арс-Пегас: Это да, но я думаю, вряд ли.
АН: Состоите ли Вы в каких-то формальных творческих союзах?
Арс-Пегас: Даже не в формальных.
АН: В смысле - официальных.
Арс-Пегас: Да, я состою в одном творческом объединении, которое называется культурный арт-проект «Мужской голос», ему  уже 2 года, помимо меня там состоят очень сильные и уважаемые мной поэты как Иван Куприянов, Алексей Шмелёв, они стояли у истоков создания этого литературного объединения. Константин Потапов – самарский поэт, ныне перебрался в Москву, Михаил Кедреновский, Вениамин Борисов, я горжусь, что дружу со всеми этими людьми, и мы делали одно дело. Например, мы делали постановки в театре на Таганке, у нас была одна в этом году в феврале на день Святого Валентина, постановка «Как в кино» называлась. А в прошлом году была новогодняя, называлась «Конец старого света», это там пророчили все 21 декабря конец света, вот у нас так и называлась «Конец старого света», это было в театре на Таганке.
АН: Сейчас приближаются праздники, как Вы говорили: новогодние, Ваши поездки. Они когда-нибудь закончатся, наверное, перед ёлкой непосредственно, а как Вы встречаете Новый год, такие большие праздники?
Арс-Пегас:  Стараюсь в кругу семьи встречать Новый год, потому что семья это главное.
АН: Сейчас очень много говорят о национальной идее, о том, что наше общество разобщено, что у нас нет того, что объединяет. Вчера, например, говорили о том, что Конституция должна нас объединять, так сказать любовь к родине. Как Вы считаете, в чём может быть выражена национальная идея?
Арс-Пегас: К сожалению, сложно объединить народ Конституцией, которую никто не соблюдает, практически на протяжении всего периода её существования. А то, что общество у нас безумно разобщено, да, это действительно так, но это грустная и очень объёмная тема и нам бы не хватило всего того времени, которое мы уже потратили на нашу беседу. Это отдельная тема для обсуждения, я бы не стал наскоком говорить. Правда, это очень грустно, и это очень долго. Уже всё-таки мы уходим в сторону от заглавия нашей сегодняшней беседы. Не то чтобы я ухожу от вопроса, а к тому, что это, действительно, будет очень долго. Не знаю, будет ли иметь смысл.
АН: Арсений, завершая нашу видеоконференцию, хотелось бы спросить про Вашу цель, цель максимум. Артист хочет сыграть Гамлета, например, а что хочет поэт?
Арс-Пегас: Я хочу стать, и это громко сказано, именно народным поэтом. Пусть люди не будут знать, что это написал Арс-Пегас, но они будут знать мои стихи. Это самое главное. Я уже в одном из недавних интервью липецкой газете как раз формулировал, что когда твои стихи цитируют, то тут, то здесь – это слава. А когда ты хочешь, чтобы там было обязательно написано Арс-Пегас – это тщеславие. Я, действительно, хочу народности, и я понятен людям, как мне кажется. Потому что я пишу то, что волнует меня и волнует очень многих вокруг. Это что касается сборника стихотворений,  куда вошли за 10 лет 100 избранных стихотворений. Я говорю с людьми на их языке, пусть он иногда приземлённый, пусть как раз неологизмы,  модные словечки, пусть за это меня будут ругать критики, ради Бога. Дело критиков ругать, а дело поэта – писать стихи. Поэтому я хочу быть понятным людям, и я им понятен. Хочу, чтобы это ширилось, множилось и преодолевало все возможные границы.
АН: Сборник «Арс-Пегас против», он вышел в этом году.
Арс-Пегас: Переиздание.
АН: Переиздание, да. Планируется ещё что-то?
Арс-Пегас: Да, у меня будет презентация новой программы поэтической в марте или в апреле, сейчас идут переговоры с клубом, всё мы никак не можем прийти к консенсусу, но мы придём, обязательно, до Нового года. Потом всё будет объявлено, заявлено. А книжка новая с новыми стихами – не раньше весны. Не раньше мая, наверное. А поскольку «Арс-Пегас против» раскуплен весь, то да, будет как раз переиздание. Опять же, где-то на январь – февраль наметим переиздание. Опять он поступит и в «Библио-Глобус» и в «Дом книги» на Тверской. Да, так называется? Там же была приобретена книжка?
АН: Да.
Арс-Пегас: Туда же поступит книжка, в книжный магазин «Ходасевич» замечательный, на Покровке. Там тоже мои книжки. Я туда заходил как раз справиться о делах, тоже всё раскупили, поэтому обязательно переиздание будет.
АН: Спасибо, Арсений, что Вы нашли время ответить на вопросы. Спасибо нашим читателям.
Арс-Пегас: Спасибо, что позвали.
АН: Да. И творческих Вам успехов, чтобы Вы радовали нас новыми стихами и новыми книгами.
Арс-Пегас: Спасибо, до новых встреч!