События в Сирии обострили проблематику российско-турецких отношений. Гость «АН» – доктор политических наук Владимир АВАТКОВ, заведующий Отделом Ближнего и Постсоветского Востока ИНИОН РАН, профессор кафедры международных отношений Дипломатической академии МИД РФ.
– Историки говорят, что ни с кем Россия не воевала так часто, как с Турцией, а из этого делается вывод, что Турция – главный враг России.
– Россия и Турция воевали 12 (кто-то говорит, 13) раз, а некоторые историки в Турции насчитывали и до ста войн и конфликтов, возникавших между нашими странами. Поэтому неслучайно наше взаимодействие называли заклятой дружбой. Две империи, находившиеся рядом, сталкивались, и эти столкновения во многом определили движение России, рост её возможностей, её мощности. А также ослабление Османской империи и её постепенный уход с внешнеполитической арены.
Однако, говоря о противостоянии, важно сказать и о том, что Россия и Турция исторически чрезвычайно похожи, многие процессы в наших странах выстраивались схожим образом. Вестернизация, мода на всё французское, охватившая Российскую империю, была в то время свойственна и для Османской империи. Реформы Александра II примерно совпали во времени с турецким Танзиматом – периодом реформ, который привёл к позитивным сдвигам во внутренней повестке. А впоследствии у турок был Зулюм, период контрреформ, – и в России были контрреформы Александра III.
Окончание Первой мировой войны привело к распаду великих империй, в том числе – Российской и Османской. Новые республики стали выстраивать свою историю абсолютно с нуля, не учитывая предшествующий опыт: Ататюрк отрицал связь времён, связь Турецкой республики с Османской империей, как и Ленин отрицал связь Советской России с Российской империей. А в 1990-е годы Россия и Турция открывались миру, сталкивались с беспрецедентной для них инфляцией. Впоследствии, в 2000-е годы, произошёл приход к власти в России консервативной команды, ориентированной на национальные интересы, – и в этот же период к власти в Турции пришла Партия справедливости и развития во главе с Эрдоганом, которая также ориентируется больше на национальные интересы, чем на глобальные, хотя и сохраняет тесные связки с Западом.
Рассуждать в категориях «друг/враг» я бы не стал. Если между игроками нет прямой войны, использовать слово «враг» категорически неприемлемо. Мы находимся рядом, таково географическое и геополитическое предопределение, от которого нам не уйти. Соответственно, обладая широким сознанием, выходящим далеко за рамки границ государств, мы можем либо соотносить между собой наши интересы, либо сталкиваться лбами в их реализации.
– Кем Россия предстаёт в турецкой историографии? Могильщиком Османской империи?
– Одним из государств, способствовавших её ослаблению и распаду. Это касается и территориальных приобретений России на протяжении истории, и событий, связанных с Роксоланой, которая была малоросской и ассоциируется в Турции прежде всего с нашей страной (наложница и затем супруга османского султана Сулеймана I, мать султана Селима II, жила в XVI веке). Она была коварной женщиной, которая умудрилась ликвидировать многих министров османского правительства и наследников престола. Став любимой женой султана, она привела к власти своего сына, который, по некоторым данным, не мог толком говорить на османском языке вплоть до самой смерти. То есть в глазах турок русские и на османский род повлияли негативно, и постоянно территории «отжимали» – Россия воспринимается ими как коварный северный сосед. При этом списываются со счетов важнейшие факты: например, не кто-то, а сами османы взяли в рабство Роксолану, купили её на рынке. В истории Османской империи всё так: они сами запускали определённые процессы, а в итоге оказывался виноват кто угодно, только не они сами.
Кроме того, большую роль в формировании образа России в современной Турции играют западные подходы. Несмотря на тесное экономическое сотрудничество, у нас огромные сложности с культурно-гуманитарной точки зрения, образовательной, научной. Мы существуем в очень разных социогуманитарных пространствах. Подходы, в соответствии с которыми обучаются турецкие школьники и студенты, – это западные подходы, в их рамках Россия предстаёт агрессивной, злой державой, а не созидателем, которым мы были и остаёмся на протяжении всей нашей истории.
– Каковы были наши отношения в ходе Второй мировой войны?
– Турция занимала позицию, которую советские учебники впоследствии оценивали как недружественный нейтралитет. Турецкие войска были дислоцированы на границе с СССР, отвлекая часть советских войск от фронта. Кроме того, на территории Турции велась подготовка различных националистических группировок, которые должны были быть переброшены в СССР для подрыва страны изнутри. И я уж молчу о том, что турки поставляли ресурсы нацистской Германии.
После того как русские одержали победу под Сталинградом, турки отвели войска к местам постоянной дислокации и устроили показушный суд над одной из таких пантюркистских групп, организованных для ведения подрывной деятельности в СССР. А когда война закончилась, у Сталина были все аргументы для того, чтобы припомнить Турции всё вышеперечисленное, но он ограничился ультиматумом относительно черноморских проливов. Турция на ультиматум не ответила – и вступила в НАТО. Симптоматично, что на фоне вступления в Североатлантический альянс Турция стала многопартийной страной, и победу одержала партия с красивым названием – Демократическая.
– Сейчас, как вы уже сказали, власть в Турции принадлежит эрдоганской Партии справедливости и развития, которая контролирует страну с 2007 года. Что характеризует эту партию на внешнеполитической арене?
– При нынешней правящей элите Турецкая Республика совершила переход от сугубо подчинённой Соединённым Штатам державы к относительной самостоятельности (бесспорно, её самостоятельность ограничена НАТО), однако это не подразумевает лояльность республики к России. Турция провозгласила себя мировой державой и бросает вызов всей системе международных отношений. Известный лозунг Эрдогана звучит так: «Мир больше пяти», – в его рамках Турецкая Республика выступает как ревизионистская держава относительно мирового политического порядка, предлагая радикально реформировать Совбез ООН (в Совбезе ООН пять постоянных членов. – Прим «АН»).
Три пространства являются для турок ключевыми. Первое – это пространство бывшей Османской империи, где Турция хочет быть лидером. Отсюда фразы турецких парламентариев вроде той, что «Иерусалим – прекрасный турецкий город», или заявления Эрдогана вроде того, что «одна часть нашего сердца – это турецкие города Шанлыурфа и регион Хатай, а другая часть нашего сердца – Дамаск, Хомс, Хама». Таков неоосманский курс современной Турции.
Второе направление, важное для турок, – исламский мир. Турция считает себя лидером исламского мира, говорит о желании решать все его ключевые вопросы – отсюда её попытки влиять на мусульман Мьянмы или Латинской Америки. Она считает своим долгом борьбу против исламофобии по всему миру. Но насколько другие исламские страны согласны с лидерством Турции – большой вопрос. Это касается и Саудовской Аравии, и Индонезии – крупнейшего мусульманского государства мира.
И третье пространство, значимое для Турции, – «тюркский мир». Пантюркизм используется ею для выстраивания туркоцентричной системы международных отношений. Периферия «тюркского мира», которой является Турецкая Республика, пытается сделать себя его центром, подменяя понятия, то есть подменяя тюркское турецким. Она обладает наименьшим количеством тюркских обычаев по сравнению, например, с тюркскими государствами постсоветского пространства (Казахстан, Туркмения, Киргизия, Узбекистан. – Прим. «АН») или тюркскими народами, проживающими в России (татары, башкиры, якуты, тувинцы, алтайцы, чуваши и др. – Прим. «АН»). Приходится констатировать, что некоторые турецкие коллеги с 1990-х годов оказывают влияние на тюркские регионы РФ в целях ослабления централизованной власти.
– Что нужно туркам конкретно от Сирии?
– На протяжении всего пребывания Асада у власти Турция была заинтересована в трансформации режима – и никогда этого не скрывала. Эрдоган – один из первых лидеров, заявивших, что Асад должен уйти. С того времени утекло много воды, и казалось, что разворот назад в Сирии невозможен, однако он произошёл – и достаточно быстро. Здесь стоит повторить фразу президента Путина: русские не должны быть большими сирийцами, чем сами сирийцы.
Туркам нужна возможность транзита энергоресурсов с Ближнего Востока через Сирию к себе и впоследствии в Европу. Здесь турецкие интересы совпадают с европейскими, но не до конца совпадают с американскими – только лишь в плане ослабления России, сокращения наших возможностей по транспортировке энергоресурсов. Американцы с самого начала были заинтересованы в превращении Сирии в дикое поле, а Турция нет, это оказало бы негативное воздействие на её безопасность. Кроме того, турки хотят выслать сирийских беженцев обратно на родину (их в Турции около трёх миллионов), а теперь рискуют столкнуться с противоположной ситуацией: из Сирии в Турцию могут устремиться новые беженцы.
– Учитывая произошедшее в Сирии, каковы сегодня отношения между Россией и Турцией?
– На фоне всех происходящих геополитических изменений нашим странам сложно поддерживать нормальные отношения. Хотя Турция – второй наш экономический партнёр после Китая, но отношения между государствами не ограничиваются экономическими вопросами. В сфере безопасности нам в последнее время удалось достичь некоторого прогресса (это и астанинский диалог по Сирии, и поставки российских систем С-400 в Турцию), но Турецкая Республика остаётся связанной по рукам и ногам архаизмом холодной войны – Североатлантическим альянсом.
Второе «но» связано со сферой гуманитарного сотрудничества, которая должна быть драйвером для дальнейшего развития отношений. Здесь мы видим попытки турок влиять на наше внутриполитическое поле через СМИ, через образование, через науку, а также попытки вмешиваться в процессы на постсоветском пространстве, отрывать постсоветские государства от России, что соответствует как интересам самой Турции, так и интересам Запада, – и умело преподносится турецким руководством Западу как удача в борьбе с Россией.
Успех российско-турецких отношений будет по-настоящему достигнут тогда, когда не турки будут влиять на наше гуманитарное пространство, а Россия будет оказывать непосредственное влияние на создание лоббистских групп в Турции. На образ мыслей турок.