Когда в 1982 году умер Леонид Брежнев, многие знающие люди качали головами: дескать, придут ещё времена, когда мы будем вспоминать этого человека по-настоящему добрым словом. Или хотя бы не будем говорить о нем зло и плохо.
Провидцы оказались правы: в памяти советских людей генсек Брежнев в основном остался и простым и открытым мужиком со всеми присущими ему плюсами и минусами. Любил хороший коньячок и зубровку, но алкоголиком не стал. Обожал охоту, но никогда не убивал «братьев меньших» просто ради забавы «на счёт». Мог прослезиться во время просмотра кинофильма, что спасло для зрителей многие советские киношедевры. Наверное поэтому и анекдоты про него остались в массе своей добрыми, смешными, но никогда – злыми или саркастическими.
А может, ещё и потому, что в отличие от своих роботизированных коллег по Политбюро Леонид Брежнев был ещё откровенным «жизнелюбом», так как обращал внимание на красивых женщин. А те, конечно, отвечали взаимностью.
Мораль моралью, а жизнь жизнью…
Уверен, что «Моральный кодекс строителя коммунизма» для главного партийца СССР Брежнева никогда не был настольной книгой, если он ее вообще читал. Впрочем, если и читал, то тогда уж точно этот нудный и фарисейский опус не стал бы для «дорого Леонида Ильича» любимой литературой. Почему?
Брежнев женился рано – в 20 лет, будучи студентом Курского землеустроительного техникума. Будущий землемер повел под венец студентку местного медучилища Викторию Денисову, которую не особо любил, чего и никогда не скрывал. Впрочем, кто из нас в двадцать лет не путал свои юные увлечения с искренней большой любовью?
Вика, которая для самого Брежнева на всю жизнь осталась уважительной «Витей», а для других превратившись в Викторию Петровну, о том знала, но, проявив редкую мудрость, ситуацию менять не стремилась, посвятив себя семье и детям. При этом она, несмотря на обилие вокруг положенных по иерархии поваров, официантов и прочей челяди, прекрасно готовила сама, чем Брежнев гордился и частенько приглашал особо приближенных к себе домой на семейные посиделки.
Тяга к бытовому благополучию у Виктории Петровны была обоснованной: она сама очень рано потеряла отца, семья осталась без кормильца со всеми вытекающими социальными минусами. Поэтому, став зрелой женщиной, она для себя решила: уж пусть гуляет, нагуляется – вернется обратно. Именно семья для нее и стала главным жизненным маяком, который по-разному освещал их с Брежневым жизнь в течение 55 лет!
- Муж на службе. А вы кто?
Такой фразой Виктория Петровна в 1947 году встретила на пороге их с мужем служебной квартиры в Черновцах незнакомую ей молодую женщину. Та, немного растерявшись, всё же ответила: «Я…мы…с Леонидом Ильичем были вместе еще во время войны. Приехать сюда он пригласил меня лично, он с женой разводится… А вы, простите, кто будете?»
Виктория Петровна не меняясь в лице ответила: «А я, собственно жена и буду… С которой мой муж якобы разводится. Ну заходите, коли приехали…» Незнакомка вошла…
Тамара Лаверченко (так звали незнакомку) познакомилась с молодым замполитом Леонидом Брежневым еще на фронте, где она была медсестрой. Красивый и обаятельный тогда балагур в ладно сидевшем мундире покорил сердце женщины быстро: в экстремальных военных условиях таковые адюльтеры в армии не считались зазорными, а были скорее даже чем-то обычным, вроде обильного армейского доппайка.
Роман развился быстро, тем более что Тамара не была замужем, а будущий генсек (в то время начальник политотдела) тут же пообещал подруге по окончании войны с женой развестись. Судя по некоторым воспоминаниям близких к нему тогда людей, Брежнев действительно был влюблен в свою пассию: «…Какая это была женщина — Тома моя! От одного ее голоса в дрожь бросало!» — частенько после «наркомовских» ста грамм причитал сентиментальный политрук. После войны Брежнев, уже в звании генерал-майора, был назначен начальником политуправления Прикарпатского военного округа. Туда же, в Черновцы в 1947 году он перевез и Тамару Лаверченко. Такова предыстория встречи двух женщин на пороге квартиры.
Пока замполит Брежнев на службе заклинал однополчан-партийцев тем, что из всех большевистских заповедей для них главной является то, что «семья – ячейка общества», Виктория Петровна дома жестко, но деликатно в том же самом убеждала его любовницу. Убедила. Когда, закончив все партсобрания, Леонид Ильич прибыл домой, Тамары Лаверченко там уже не было. Впрочем, к тому времени потерпевшая такое позорное фиаско, женщина уже уехала и из Черновцов, предоставив Брежневу объясняться с оскорбленной «Витей» тет-а-тет. Объяснились. Семью Виктория Петровна сохранила. Мужа в привычном хрестоматийном смысле конечно потеряла: Брежнев, поднимаясь по партийной линии, все же связь с фронтовой подругой поддерживал еще долго. Говорят, даже перевел ее в Москву, хотя та уже к тому времени вышла замуж. «Витя» об этом, конечно, знала, но терпела: куда деваться…
Гуляют все?
Впрочем, терпеть Виктории Петровне приходилось всю свою жизнь: Брежнев менял «фронтовых подруг» регулярно скорее даже не от бытового распутничества, но из-за необходимости внести в свою семейную жизнь хоть какую-то страсть и остроту. Как вспоминал его брат Яков Ильич, Брежнев частенько после домашних посиделок, выговаривал ему: дескать, его Витя «как чемодан без ручки» - таскать трудно, а выбросить нельзя.
Помимо медсестры Тамары на фронте Брежнев «положил глаз» на некую певичку Анну Шалфееву, которая в составе фронтовой бригады от сочинской филармонии выступала перед фронтовиками. Доходило аж до мавританских страстей: кокетливая девица аплодисменты и нехитрые подарки от статного полковника принимала, но дальше – ни-ни… Однажды Брежнев даже приказал её арестовать, что подчиненные с энтузиазмом исполнили: какое никакое, но развлечение! Впрочем, вскоре ей самой поднадоела роль недотроги и начался обычный фронтовой роман, который продлился и после войны в Сочи, куда Брежнев приезжал на отдых уже будучи партийным чиновником. В качестве бонуса экс-певица получила неплохую «двушку» в престижном районе и приятные воспоминания: Леонид Ильич сам умел помнить хорошее…
Вообще, карьерный путь будущего генсека помимо служебных интриг всегда сопровождался и сладостными любовными интрижками: в конце концов партийные чиновники, положившие свою судьбу на эшафот служения простому человеку, тоже должны ведь были что-то получать от этого человека! Особенно, если он – женского рода.
В Молдавии, где Брежнев был 1-м секретарем ЦК, таковой стала некая Анна Мохова, работница партаппарата. Роман был скоротечным, без особых страстей и закончился естественным путем, когда Брежнева перевели в Казахстан на аналогичную должность.
Там «эстафетную палочку» приняла секретарша нового руководителя, от которого впоследствии и родила внебрачную дочь. Впрочем, сама мама, будучи женщиной замужней, этот факт отрицала (Восток – дело тонкое!), Брежнев его никак не комментировал, но по рассказам близких к нему людей, очередной родне все же помогал.
Когда набившего партийные шишки в национальных окраинах России Брежнева, наконец, перевели в Москву в Президиум Верховного Совета СССР, он получил госдачу в номенклатурном Подмосковье. А вместе с новыми апартаментами и новую прислугу. Одна из работниц получила доступ не только в рабочий кабинет шефа, но и в его спальню. Роман был скорее «служебным», не имел продолжения и никаких особых бонусов избраннице не принес. Хорошо, что хоть не наказывали.
А вот когда Леонид Ильич стал генсеком ЦК КПСС и повадился ездить на охоту в спецзаповедник «Завидово», то там для него уже по распоряжению шефа КГБ Андропова специально подобрали личную симпатичную помощницу с милым сердцу генсека именем Анна. В каком звании эта дама состояла в грозном КГБ неизвестно, но то, что состояла, - очевидно! Именно в те годы Андропов уже сам осторожно присматривался к креслу генсека, а потому собирал обширное досье не только на «самого», но и на его окружение, их настроения, планы… Аня, скорее, и была одной из тех, кто эти планы тоже фиксировала: после хорошей охоты и посиделок с коньяком у костра и сам Брежнев, и его соратники становились весьма словоохотливыми. В общем, поставленную задачу женщина решала исправно и комплексно!
И снова – медсестра?
Стрессы, интриги, «закидоны» взбалмошной дочки Галины, конечно не могли не отражаться и на здоровье генсека. Уже в конце 60-х около рабочего кабинета Брежнева в Кремле был оборудован постоянный медицинский пост для круглосуточного наблюдения за самочувствием дорогого Ильича.
В 1973 году там появилась молодая симпатичная медсестра Нина Коровякова. Сама москвичка, с хорошим профессионалным стажем и развитым чувством юмора, женщина быстро понравилась Леониду Ильичу.
Окончательную точку в выборе генсека поставило умение новой медсестры делать ему абсолютно безболезненные уколы. Видимо, женщина безболезненно и приято делать лидеру партии ещё нечто, и вскоре Брежнев велел остальных медсестер из медцентра убрать и оставить подле него только Нину. Став (к ужасу главного кремлевского врача академика Чазова – авт.) самым приближенным к «телу» Брежнева человеком, женщина взяла ситуацию под полный личный контроль.
Отныне она обязательно сопровождала генсека во всех его поездках от официальных визитов до выездов на отдых и охоту. По воспоминаниям личного охранника генсека Владимира Медведева, она напоминала ему его былую фронтовую подругу Тамару Лаверченко, которую тот так неосмотрительно пригласил когда-то к себе в гости в Черновцы. Сама Коровякова, по ее единственному признанию журналистам, интим с Брежневым всяко отрицала: дескать, с ним было просто интересно, да и сама ведь была замужем за офицером…
Вообще, оговорка про «просто интересно» скорее подходит для сюжета с каким-нибудь смазливым безголосым певцом-альфонсом, но не для лидера мирового государства. Да и семейные узы никогда никому не были стоп-сигналом для левого адюльтера: Брежнев, на минуточку, и сам был женат на верной ему Виктории Петровне. А вот муж медсестры Коровяковой очень быстро из простого армейского капитана превратился в генерала и они с супругой переехали в шикарную «цэковскую» трёшку где-то в тиши московских арбатских переулков. Вот что «безболезненный укол животворящий» делает!
Но партия сказала «надо»!
Безусловно, все эти (и другие) шевеления были хорошо известны и соратникам по Политбюро, и в КГБ. И всё бы, может, ничего, но г-жа Коровякова стала со временем проявлять большой интерес и к делам государственным! Доходило до того, что она стала подсказывать Брежневу какие тому стоит принимать политические решения! Ко всему прочему, академик Чазов бил тревогу еще оттого, что медсестра стала делать дряхлеющему генсеку не просто «безболезненные» уколы, но инъекции сильного пентобарбитала – снотворного, вызывающего явную зависимость от лекарства. По сути, женщина «с чувством юмора» подсадила генсека СССР на иглу, уровняв того с обдолбанными тинэйджерами из подворотни. А уж это являлось угрозой и государственному строю, чего старцы из Кремля допустить конечно не могли. Началась операция по отторжению зарвавшейся медсестры от генерального секретаря.
Сначала ее ограничили в официальных поездках вместе с Брежневым. Генсеку на вопрос о «Нине» отвечали, что она приболела, это ненадолго и неопасно. В 1976 году вновь назначенный личный врач генсека Михаил Косырев сообщил ошарашенной Коровяковой о том, что ее …переводят на другую работу. (Её действительно перевели в какую-то спецстоловую – авт.) Встревоженная женщина успела потребовать личной встречи с Брежневым. Таковую под контролем Чазова и КГБ устроили ей на улице во время прохода генсека из подъезда к автомобилю. Брежнев уже выглядел явно ослабшим человеком, его поддерживал Чазов. Подойти вчерашней медсестре к генсеку умело и деликатно не позволили сотрудники личной охраны. Брежнева ловко провели мимо онемевшей медсестры и увезли в резиденцию. Больше они не встречались.
P.S.
Ты, зазнобушка, не вой: я теперь уже не твой!
Любые адюльтеры приятны до поры до времени: в финале они всегда грустны, а то и трагичны. Связь питерского большевика Сергея Кирова со своей сотрудницей Мильдой Драуле закончилась для видного партийца тем, что его пристрелил прямо в Смольном ее муж-рогоносец Николаев. А для оставшихся большевиков Сталин устроил эру «Большого террора»! В назидание наверное…
Кстати, муж Нины Коровяковой – новоиспеченный генерал-майор тоже погиб в странной автомобильной катастрофе аккурат в год смерти Леонида Ильича. Концы в воду?
В общем, прежде чем постучат в дверь соседки, надо хорошо подумать – а нужно ли?