– Это представители так называемого андеграунда. Они считают себя настоящими поэтами, проводят свои независимые фестивали поэзии во главе с депутатом Московской городской Думы поэтом Евгением Бунимовичем. То, как многие из них пишут, мне не нравится. Какие-то мертвые конструкции, лишенные чувств. Я думаю, что у меня с этими ребятами разные задачи. Главная моя тема – любовь, движитель всего. Из нее вырастают и цветы на подоконнике, и стихи, даже суп, который я варю, – от любви.
– Вы делите литературу на женскую и мужскую?
– Я читала умную статью Ларисы Васильевой, в которой она резонно говорит, что были женщины-генералы, были женщины-цари, но не было «женщин-Львов Толстых». В этом что-то есть. Но я делю только по половому признаку. Женщина говорит: «Я была», мужчина – «Я был». Вот и все.
– За литературным процессом следите, что сейчас происходит на нашем книжном рынке?
– Кого не люблю, того просто не читаю. Недавно хвалили роман Димы Быкова, получивший премию «Большой книги». Однажды, еще не зная меня, он в своей статье написал «средний поэт Римма». Глупость, но почему-то задело. И читать с тех пор этого довольного и сытого судью как-то не хочется. В литературе сегодня все решает рыночная стоимость. Я не понимаю, почему дорогая Дашенька Донцова имеет миллиардные тиражи? Я знаю Грунечку (настоящее имя Донцовой) с детства, тепло к ней отношусь. Она симпатичный человек, но пишет-то полную ерунду. Хотя это и называется иронической прозой. Не знаю, почему власти с таким пристрастием и уважением относятся к нашим детективщицам? Ведь первыми, чьи звезды зажгли на Страстном бульваре, были Маринина и Донцова. Я честно пыталась их читать, но не смогла. Это, с моей точки зрения, «не прет».
– А как вам модные Акунин, Сорокин, Пелевин?
– Акунин – это какие-то игрушечки-развлекалочки. Не верю я в это все. Мне это неинтересно. Я лучше Чехова буду читать, что и делаю. Сорокина как писателя я люблю, но без вывертов, похожих на некое сексуальное извращение. И потом, я мата не переношу. Когда я у Сорокина дохожу до страницы с ненормативной лексикой, книга падает у меня из рук. Эта лексика имеет право на существование. Но должен быть очень серьезный повод для того, чтобы извергнуть из себя такого рода слово. Нам нужна и серьезная литература, и массовая. Какой-то порядок надо все же навести.
– Литература должна воспитывать?
– Конечно. И это зависит от того, в каком времени ты живешь. Прежде мы пели: «Раньше думай о Родине, а потом – о себе». А я совершенно логично в недавних стихах пишу: «С зимним лесом наедине и не думай о стране»...
– Вы руководите Союзом писателей Москвы. Сколько сейчас этих союзов?
– Кажется, пять. Есть Союз писателей России, который возглавляет Валерий Ганичев. Раньше он был комсомольским работником, теперь его называют «великим православным проповедником». В помещении этого союза на Комсомольском проспекте свободно продается «Майн кампф». Самые известные писатели, состоящие в этом союзе, – Белов и Распутин. Наш союз создал Евтушенко. С самого начала он принял сторону демократов.
– Как вы оцениваете то, что сейчас происходит на эстраде?
– Это отдельная тема для серьезного разговора. Потому что не должно быть неприкасаемых. У меня никогда не поднялась бы рука на Аллу Борисовну, хоть она и вздорная баба, но за ней идет целая плеяда тех, кто дело делает. Песня песне рознь. Когда Лель поет «муси-пуси» и «джигу» или ГлюкоZа – «Я буду вместо нее твоя невеста, честное e!», то это, прошу прощения, хренота. Половой акт, перенесенный на сцену. Надеюсь, что мои песни отличаются по лексике от многих других. Сейчас мы с Алексеем Карелиным работаем над песнями, которым можно было бы подпевать. Проблема в том, как их засунуть на телеэкран и на радио. Там прочное оборонное устройство. Но думаю, что прорвемся!
