В Малом театре состоялась премьера спектакля «Пиковая дама». (В роли графини – актриса Театра сатиры Вера Васильева.) Сюжет и основные персонажи принадлежат А.С. Пушкину. Но за основной массив текста несёт ответственность режиссёр Андрей Житинкин. Он написал пьесу по мотивам пушкинской повести.
Не ожидала я от Малого театра … Герои Довлатова называют такое «завернуть поганку».
Пушкинская «Пиковая дама» занимает в чтении минут сорок. «Пиковая дама» Житинкина идёт три с лишним часа. Нет, идёт – это неточно сказано, она ползёт, тянется, тащится, с трудом двигая в пространстве и времени своё нелепое тело.
В ампирных интерьерах (художник А. Шаров), с люстрами и ширмами, креслами и драпировками, под музыку Малера и Чайковского звучит форменная белиберда, стилизованная «под старину». Как бы сам Пушкин, ежели Малый театр сделал бы ему заказ, взял бы да и написал нечто эдакое. Понял бы, что нельзя в театре выражаться так лаконично, как его герои. Актёрам надо постоять на авансцене подольше, поговорить побольше. А он любит одной-двумя фразами отделываться. И эффектов в старой повести маловато: а как здорово придумано в новой версии, что перед появлением Германна графиня видит две свечи (плохая примета), кричит: «Ах!! Две свечи!!» и потом ещё долго вздрагивает. Две свечи! Три карты! Понимаете?
Нет, не понимаем… Изнемогаем от километров чуши, которую несут бедные актёры…
Не в том печаль, что Пушкина-де переписали, хотя не Малому бы театру, оплоту консерватизма, этим заниматься. Горе в том, что оно не очень от ума. Всё, что сочинил Житинкин «по канве Пушкина», не имеет смысла, а только тормозит действие.
Например, им изобретена девушка Маша, одна из прислужниц капризной графини. Явившись на свет, Маша, плод драматического гения Житинкина, сразу сделалась бойка и настырна. У неё образовалась биография – вечером рокового дня барыня выдаёт её за своего старого приказчика. Маша постоянно болтает, выпивает, хвастает свадебным платьем, бегает со свечой посмотреть на таинственного незнакомца. Уйму времени сжирает эта прорва. Лицо понятное – маска «ловкой служанки», которая живёт естественной жизнью в десятках пьес, от Мольера и Гольдони до нашего Крылова и мастеров русского водевиля. Но в «Пиковой даме» Маша ни к чему. Как ни к чему расширение роли старой графини за счёт чтения романов, обсуждения цвета румян или национальности Германна.
Томский сообщает графине, что поговаривают, будто Германн иудей, что он занимается каббалой и даёт к тому же уроки математики. А это у нас к чему? Наверное, к тому, что обманутая Лизавета Ивановна, рыдая в клубах театрального снега, читает два раза подряд «Отче наш», особенно напирая на то, что «да приидет царствие Твоё». (И ведь просили же людей всуе Господа не поминать…)
То есть в стилизацию под старинный водевиль подпущен ещё и некий идейный «оттеночек», от которого вообще-то приличных людей, как правило, воротит. У этого «оттеночка» есть одно интересное свойство: он напрочь убивает всякую художественную силу. Поэтому зритель, по-моему, даже не понял, что к чему, так он исстрадался от плохой игры.
Даже не буду называть фамилии несчастных молодых актёров. Германн, одеревеневший от зажима, имитируя темперамент и кипящую страсть, провёл роль зловещим горловым шёпотом и наверняка порвал связки к чёрту. Лизавета, премило одетая и причёсанная в греческом стиле (мода 20-х годов ХIХ века), не нашла ни одной живой и нешаблонной интонации. Незаконнорожденная Маша вела себя так нагло, что стала напоминать девушку из сериалов и в этом качестве даже понравилась некоторым зрительницам…
Спасением для публики стал Борис Клюев в крошечной роли Чекалинского (это он выигрывает в финале повести у злосчастного безумца с известной репликой «Дама ваша убита»). Он никаких чудес не отмачивал, а просто явился живым, забавным, по-человечески говорящим господином. Но ведь это произошло на исходе третьего часа представления, когда, к примеру, мои соседи уже начали тихо стонать.
А Вера Васильева (графиня)… что Вера Васильева… Красивая интеллигентная женщина. Не Пашенная, не Гоголева и не Панкова. Мила и любезна. Ничего зловещего в помине. Как будто в самом деле перепутали пьесы и дали актрисе текст мелодрамы, когда она собралась играть водевиль…
Режиссура нулевая. Постоянно идёт блестящий театральный снег, а театральный снег (открываю секрет) – это признак режиссёрской беспомощности. Когда сцена не решена, режиссёры всегда включают этот снег.
Что это такое? Что происходит с Малым театром? В его труппе есть великолепные, блистательные артисты: Элина Быстрицкая, Ирина Муравьёва, Людмила Полякова, Евгения Глушенко, Василий Бочкарёв, тот же Борис Клюев, Вячеслав Езепов, Глеб Подгородинский, сам Юрий Соломин и другие… В репертуаре можно найти спектакли высокого качества. Но вот уже несколько лет – боюсь, с тех пор как Сергей Женовач, много работавший с Малым, сосредоточился на своей Студии театрального искусства – в творческой жизни Малого театра заметны немалые странности.
Вроде бы театр хочет развиваться, обновляться. Но постановки вроде «Пиковой дамы» – какое же это обновление? Это такое новаторство у Малого театра – разрешать Андрею Альбертовичу бодро мешать свой текст с текстом Александра Сергеевича в неудобоваримый коктейль? Нет, господа, не своим вы делом занялись! Мы, зрители, знаем места, где можно найти настоящее издевательство над русской классикой. Подлинный цинизм, натуральную злобу на мир и ненависть к свету. А у вас всё-таки потуги на «духовность», только если слабая актриса в клубах мнимого снега истошным голосом читает «Отче наш» – это вряд ли «духовность». Больше похоже на профанацию...
Малому театру, более чем кому бы то ни было, надо следить за художественным уровнем своих постановок, потому что никаких иных «приманок» он иметь не может и не хочет. Он не ставит никакой скандальной драматургии, не использует приёмов актуализации, не приемлет особого режиссёрского «новаторства».
Но тогда, господа, – качество, качество, качество!