17 августа отметил своё 80-летие Олег Павлович (Палыч) Табаков – актёр, режиссёр, педагог, художественный руководитель МХТ имени Антона Павловича (Палыча) Чехова и театра «Табакерка». Цифра немаленькая, но не удивительная – московские худруки живут долго, с отменным аппетитом и явным удовольствием. А Олег Павлович не только худрук, но и выдающийся актёр, стало быть, ему куда больше худруковского пайка причитается народного обожания. Ведь он со своим зрителем в любовной связи с конца 50-х годов!
Правда, первый фильм, где снимался Табаков ещё студентом («Саша вступает в жизнь» М. Швейцера), на экраны тогда не вышел. Табаков и был тем самым Сашей, вступающим в жизнь, деревенским мальчишкой в буре колхозной жизни. Деревенского в его выразительнейшем актёрском лице с крупными чертами и напряжённой жизнью глаз, пожалуй, было маловато по меркам эстетики того времени. Но и на городского интеллектуала он никак не тянул, на то у советского кино 60-х был обширный запас соответствующих лиц. Табаков надолго стал эдаким «пареньком с норовом», о котором ещё не оформился замысел Создания. Он и в те годы посверкивал юмором, но до чистой комедии или сатиры было далеко; обнаруживал лихой темперамент.
Табаков всегда был прелестен тем неописуемым обаянием, которое создаёт игру лица, особенное сияние, контрапункт взглядов и улыбки, подобно игре солнца в волнах. Но у него случилась роль, где он вышел из пределов обычной психологической сложности, заглянул в бездну – Шелленберг в «Семнадцати мгновениях весны». Шелленберг ведь тоже «паренёк с норовом», и он, несомненно, дьявольски обаятелен. И абсолютно органично имморален. Такого Табаков не играл ни до, ни после. Он ведь при всей насмешливости любит «душевность», обычно хоть краешком выглядывающую из-под прагматичности, расчёта, начальственной важности. А здесь – чистое зло, и притом никакого оно не чёрного цвета. Просто идёт игра, и выиграет тот, у кого больше ума. Так сыграть мог артист нешуточного диапазона и, собственно, находящийся вне амплуа, чьё широкое творческое существо и само не может понять, что оно делает и как.
После Шелленберга в глазах Табакова надолго поселились странные тени –как будто он что-то знает, да только не скажет. Он с удовольствием валял дурака в сказках и комедиях. Играл подряд всяких начальников: генералов, царей, президентов. Идеально сыграл в телефильме «Эзоп» фантастически глупого персонажа – мнимого философа Ксанфа, что-то делая со своими умными глазами, застилая их какой-то немыслимой «плёнкой»… Его театральная судьба и жизнь в кино равно богаты, изобильны бесспорными удачами, их начнёшь перечислять – вот и статья кончилась, об одном Сашеньке Адуеве («Обыкновенная история», театр «Современник») или Сальери («Амадей», МХТ) впору книжку писать. Табаков может откровенно утрировать, играть карикатурно, с нажимом и даже перегибами – а может выдавать нюансы на полтона. Широк человек! Так восклицал Дмитрий Карамазов и прибавлял – «Я бы сузил». Русского человека, может, и надо сужать, и сужают уже, но помилуйте при этом русского актёра! Пусть он резвится радостно и вольно.
Табакова вот сузить не удалось. Ему, очевидно, нравятся и серьёзная кропотливая работа, и всякая возможность артистической шалости, которая вроде бы уже не по возрасту и не по рангу – так это для обычных людей. Актёры в этом отношении счастливцы. Став воспитателем и руководителем, Табаков принёс в это не слишком весёлое дело свой недюжинный запас широкого артистизма.
Вот что за репертуар у руководимого им МХТ? Как в песенке – «ленты, кружева, ботинки, что угодно для души». Западные бульварные комедии и переделки русской классики, «новая драма» и инсценировки хорошей современной прозы, просто как в универсальном магазине, где рядышком мирно соседствует отдел парфюмерии с продажей удобрений. Такая же пестрота в глазах и от режиссёрских фигур, исключительно разнообразных. Не по вкусу вам К. Богомолов? Не беда – в МХТ ставят и задумчивая любительница литературы М. Брусникина, и тщательно работающий с актёрами Д. Брусникин, и трагически-шутовской Ю. Бутусов, и жизнелюб С. Пускепалис, и мастер А. Шапиро, и многие-многие другие. Если о них меньше шумят, это не значит, что они хуже работают, чем «модники». Но шум тоже надо учитывать. Но циничную зачастую и падкую на «пену дней» московскую публику нельзя не брать в расчёт. Это мир энергий времени, и его силовые линии проходят через Табакова – а он простодушно и вместе с тем расчётливо даёт жить всем.
Да, живи сам и давай жить другим – куда уж банальнее, да? А вы попробуйте. В самых приличных людях, назначенных руководить, вдруг обнаруживаются такие бездны деспотизма, мелочности, самодурства. Табаков в этом пока что вроде бы не замечен. И по щедрости природы, заложившей в нём прежде всего любовь и доверие к жизни, и, может быть, оттого, что пришёл к он художественному руковождению от актёрства и занятия этого милого не бросил. Режиссёры, особенно великие, обычно выстраивают свой театр довольно жёстко, они ревнивы и друг к другу, и к прошлым великим именам, они соперничают и соревнуются. А Табаков смотрит на них чуть лукавым актёрским глазом. Дескать, это всё прекрасно, но на сцене-то будут актёры, больше-то никого не будет. Потому истинный вкус, истинное, глубинное понимание театрального дела Олег Павлович Табаков обнаруживает, воспитывая учеников и собирая труппу. Как охотничья собака, он чует свою дичь – актёра – за версту. Сильные актёрские работы волнуют его до слёз. И здесь он отдаёт предпочтение прежде всего самому главному в театре – а это сила и глубина впечатления. В труппе МХТ нет никакого стилевого единства. Даже уровень профессионализма с большими перепадами – от Дмитрия Назарова, которого слышно было бы на третьем ярусе, до некоторых молодых, которых не слышно на втором ряду. Но по разнообразию чрезвычайных индивидуальностей это первая труппа в Москве.
Читаю: Табаков-де отразил своё время, став от мальчика, который рубил шашкой мещанскую мебель («В поисках радости» В. Розова, спектакль «Современника» 1957 года, затем фильм «Шумный день» 1960 года), – расчётливым «купцом», владельцем своей художественной фабрики. Так, да не так. Да, время проходило сквозь него и влияло на него, но он остался самим собой, тогда как множество людей утратили всякие основы, обратились в мусор. Табаков-то, наоборот, как мечтал принц Гамлет, связал нить времён, потому что эту операцию может провернуть только человек, отдельный человек, а не постановление администрации. В последнее время он стал больше походить на самого себя молодого, как будто «шубу» некую снял – стал искреннее, легче, свободнее. На сцене своего театра сыграл роль смертельно больного старика в английской пьесе «Юбилей ювелира», испугав многих зрителей откровенностью разговора.
А что тут пугаться? Как говорил Томас Манн, есть прогнозы, которые жизнь словно бы стыдится оправдывать. Близость конца обычно не осознаётся людьми, а тот, кто идёт на сцену проживать якобы последние мгновения, управляем – конечно – Госпожой Жизнью!
«Аргументы недели» присоединяются ко всем поздравлениям Олегу Павловичу Табакову. Здоровья и процветания Вам и всей вашей театральной империи!