По данным статистических исследований число самоубийств в обществе зависит от социальных и экономических факторов: чем больше разрыв между самыми богатыми и самыми бедными членами социума, тем больше суицидов.
Дети реагируют на депрессивное состояние общества, но детского суицида можно избежать. Нужно только, чтобы рядом оказался взрослый, которому небезразлично эмоциональное и психическое состояние ребенка, — родитель, педагог или сотрудник специализированного центра.
Тенденция или эпидемия?
С начала 2012 года сообщения о суицидах, совершенных несовершеннолетними, стали регулярно появляться в петербургских СМИ. Утром 31 января на Васильевском острове в коммунальной квартире был найден мертвым подросток, который оставил предсмертную записку. В ней он попросил прощения и написал, что не может пережить потерю, «ухожу к маме» (его мать недавно умерла). 20 января в Красносельском районе Санкт-¬Петербурга около 8 вечера отец, вернувшись с работы, обнаружил своего 12-¬летнего сына повешенным на бельевой веревке, привязанной за шпингалет в верхней части шкафа. Шестиклассник очень переживал из¬-за развода родителей, а накануне страшного решения потерял сотовый телефон и боялся сказать об этом отцу. Вечером 9 апреля в Петродворцовом районе нашли повесившуюся 16-¬летнюю девушку. Она три дня не дожила до своего семнадцатилетия. 23 марта у одного из домов на юго¬-западе Санкт-¬Петербурга обнаружили тело 16¬летней девушки, возбуждено уголовное дело по признакам преступления, предусмотренного ст. 110 УК РФ («Доведение до самоубийства»). Один из последних случаев был зафиксирован 11 мая, когда в Кировском районе было обнаружено тело 13¬летнего школьника. Как выяснилось, он выбросился с восьмого этажа на глазах у матери. Следственными органами Следственного комитета РФ по Санкт¬-Петербургу также возбуждено уголовное дело по признакам преступления, предусмотренного ст. 110 УК РФ.
Выступая в Законодательном собрании Санкт¬-Петербурга с ежегодным докладом в апреле, уполномоченный по правам ребенка в Санкт¬-Петербурге Светлана Агапитова выразила обеспокоенность ситуацией с детскими суицидами и сообщила депутатам, что в 2011 году в Санкт¬-Петербурге покончили с собой 14 детей. Агапитова напомнила, что Россия сейчас находится на 3-¬м месте среди стран СНГ по подростковым суицидам. Правда, в начале 2000-¬х годов была на первом: «Петербург не является лидером по подростковым суицидам, но проблема есть».
Запрет как защитная реакция власти
Официальный запрос губернатору Санкт¬-Петербурга Георгию Полтавченко направил лидер фракции «Яблоко» Григорий Явлинский. Депутат интересовался мерами, предпринимаемыми правительством города для решения проблемы детских суицидов. В ответе губернатора было сказано, что «представляется целесообразным законодательно урегулировать установление контроля и ответственности за информацию, пропагандирующую суицидальное поведение подростков, а также за ее размещение в социальных сетях и других порталах сети Интернет». В то же время специалисты, занимающиеся вопросами детских суицидальных состояний, сталкиваются с проблемой доступа к информации, а именно: статистике по совершившимся суицидам и данным о состоянии тех подростков, чьи попытки самоубийства не завершились смертью. «Кроме этого закона необходимо создать в городе единый центр профилактики суицидальных состояний, — отметила, комментируя законодательную инициативу губернатора, Светлана Агапитова. — Эта работа должна объединить не только врачей, педагогов и воспитателей, но и родителей, которые должны обращать внимание на состояние своего ребенка». Идею такого единого координирующего органа психологи, психиатры и юристы развили в ходе круглого стола на тему «Профилактика самоубийств и других кризисов несовершеннолетних», который был организован постоянной комиссией Законодательного Собрания Санкт¬-Петербурга по социальной политике и здравоохранению 22 мая.
О пользе «выноса сора» и других информационных обменах
«В России сейчас действует правило “не выноси сор из избы”, а когда “сор” не выносится — жди беды», — сказала в ходе круглого стола заместитель главного врача Центра восстановительного лечения «Детская психиатрия» Людмила Рубина. Она отметила, что те, кого Центр приглашал в связи со случаями суицидальных и парасуицидальных состояний детей, не откликаются на эти приглашения: «Мы вызывали учителей, директоров школ, представителей муниципальных образований, органов полиции, помощников инспектора по делам несовершеннолетних нашего города, к сожалению, в этом списке были и детские сады. В общей сложности 95 человек мы попросили с нами встретиться, поговорить о судьбе детей. Ни один не удосужился явиться и даже позвонить. Понимаю, что все заняты, но мы не назначаем точного времени, даем только телефон. Школы нам отвечают стереотипно: у нас все хорошо, у нас этого быть не может». Психиатр подчеркнула, что разрыв между взрослыми и детьми все более очевиден, даже на уровне нравственного воспитания, которое зачастую отсутствует и в благополучных семьях. «Мы не выстраиваем линию поведения с детьми. Они нам мешают. Школы мечтают об одном — преподавать, но без детей», — констатировала Людмила Рубина.
«Мы не можем наверняка сказать: сколько детей нуждается в срочной помощи, — отметил, в свою очередь, специалист Центра «Детская психиатрия», доктор медицинских наук Борис Фролов. — Навскидку говорят: 10%. В школе № 595, например, из 500 детей в немедленной помощи нуждаются 66. Проблемами детей занимается 10 разных ведомств, которые, в зависимости от обострения проблемы, отчитываются в 2008 году по эпидемии наркомании, в 2010-¬м — по эпидемии насилия, теперь отчитываемся по суицидам. У всех ведомств свои начальники, свои штаты, свои зарплаты. А на интеграционную работу — ноль, ни штата, ни средств, ни начальника. Представьте себе танковый полк. И вот комиссии будут отчитываться отдельно по гайкам, отдельно по винтам. Далеко эти танки не уедут».
Доведение до самоубийства ненаказуемо
Уполномоченный по правам ребенка в Санкт-Петербурге Светлана Агапитова в своем докладе также заявила о необходимости координации работы и обмена информацией между разными ведомствами по профилактике подростковых суицидов: «После попыток суицида образовательные учреждения проверок не проводят, потому что не имеют доступа, например, к данным психиатрической больницы им. Скворцова-¬Степанова. Информация не передается между ведомствами, и даже после завершенных суицидов в образовательные учреждения не приглашаются психиатры». Детский омбудсмен отметила, что наказание за доведение несовершеннолетнего до самоубийства или покушения на самоубийство необходимо ужесточить: «По 110 статье Уголовного кодекса надо внести дополнительную квалификацию — признак доведения несовершеннолетнего до самоубийства. В действующей редакции УК это деяние относится к преступлениям средней тяжести, а мне кажется, что это должно относиться к категории тяжких преступлений, чтобы наказание по этой статье было более суровым. Помощь в самоубийстве — передача близкому человеку информации о способах ухода из жизни, веревки для повешения или яда для отравления — ненаказуема. В 60-е годы была 107 статья УК “Нахождение лица, покончившего с собой, в материальной или иной зависимости от виновного”. Сейчас такой формулировки нет». В то же время детский омбудсмен признала, что доказать факт доведения до самоубийства крайне тяжело, поэтому виновные часто уходят от наказания. Например, распространенной практикой в школах является «выдавливание» неугодных учеников с помощью «альтернативных» педагогических методов, на которые руководство школы закрывает глаза. «Обычно в начале родителей трудного ученика вызывают в школу и предлагают перевести ребенка в другое учебное заведение, — рассказала Светлана Агапитова. — Если родители отвечают отказом, начинается травля ребенка».