Потомки смешанных браков
СЕГОДНЯ, по официальной статистике, в пограничном с Центральной Азией Синьцзян-Уйгурском автономном районе Китая осталось около 11 тыс. русских. Однако практически все они – потомки смешанных браков (один из родителей русский, другой – китаец). Наиболее многочисленная русская община сохранилась в городе Кульджа. Здесь по-прежнему проживает несколько десятков «чистокровных» славян. Город имеет даже небольшой русский квартал: несколько семей живут за массивным забором православного кладбища, на котором около двух лет назад китайские власти на свои деньги восстановили и церковь. Когда попадаешь в русский квартал Кульджи, создается впечатление, что очутился в России далекого прошлого.
«Осколки былого», «мамонты истории» – подобные эпитеты постоянно приходили на ум, когда я наблюдал за жизнью русской общины в Китае. «Особенность» моих знакомых проявлялась не только в старомодности оборотов речи, литературности приводимых ими поговорок («Перебиваться с хлеба на квас», – говорят они вместо современного «с хлеба на воду»), но и в манере себя вести, в ярко выраженном чувстве собственного достоинства, удачно дополняемом доброжелательностью и искренним желанием помочь любому встреченному на их пути человеку. За обедом китайские русские непременно пьют квас и едят выпеченный в собственной печи теплый хлеб. Баян здесь по-прежнему остается любимым музыкальным инструментом, под который по вечерам исполняются уже забытые на «исторической родине» народные песни.
«Во время «культурной революции» большинство русских покинуло Восточный Туркестан. Осталось только несколько семей. По каким-то причинам китайцы не стали нас трогать, и мы жили в нашем квартале, как в пустынном изолированном оазисе. Мы не носили на груди портреты Мао – христианам запрещено обожествлять человека. Наши дети никогда не были пионерами и даже не посещали школу – мы учили их сами. Чтобы найти пропитание, на все лето мы отправлялись в горы. Охота, рыбалка и сбор ягод обеспечивали сносное существование на весь год», – вспоминает уроженец Кульджи Александр Зазулин. Только после смерти Мао местные русские вышли из «подполья». Они успешно интегрировались в китайское общество: открыли русские пекарни, магазины, гостиницы, мастерские по мелкому ремонту. В Кульдже вновь заработала русская школа, в которой этот язык преподают как иностранный. «Русские ученики в школе составляют около 10 процентов. Нам никто не запрещает вести обучение полностью на русском, но мы сами решили отказаться от этого, так как в этом случае нашим выпускникам будет очень тяжело поступить в китайские вузы», – говорит директор кульджинской русской школы, депутат Всекитайского политического консультативного совета десятого созыва Николай Лунев. Возродилось (хотя и в новом качестве) русское консульство в Кашгаре. Сегодня его используют как дорогую гостиницу. Любящим экзотику западным туристам предлагают остановиться в комнатах в русском стиле.
С начала 1990-х в СУАР зачастили коммерсанты – челноки из СНГ. Приезжих стало так много, что на магазинах появились вывески на русском. Впервые за многие годы китайские славяне смогли общаться с людьми из России. Появилась возможность ездить за границу. Увы, впечатление об «исторической родине» у китайских русских далеко неоднозначное. «Как-то странновато у вас все в России. Люди живут хорошо, богато, а в туалет городской зайдешь – срамота. Злых много, хамоватых, а был у меня такой уж совсем смешной случай. Еду в автобусе, сижу – вдруг входит старичок. Я ему, конечно, уступаю место. Он отказывается. Я уговариваю его: «Садитесь, пожалуйста, дедушка». И вдруг он меня спрашивает: «А вы откуда?» Чтобы долго не объяснять, что к чему, говорю: «Из Казахстана». А он громко так на весь автобус: «Вот видите, где еще осталась культура – в Казахстане!» Да, не о такой России рассказывали мне дедушка с бабушкой!» – заключает Александр Зазулин.
Мы – другие русские
ХОТЯ сейчас китайские власти и относятся с подчеркнутым уважением к русскому национальному меньшинству (так, например, на Пасху и Рождество им полагается дополнительный выходной), они все-таки не чувствуют себя своими в Поднебесной. Например, когда они выходят на улицу, местные жители обычно принимают их за иностранцев. «Наша культура слишком сильно отличается как от китайской, так и от уйгурской. Мы все равно остаемся здесь чужаками. Однако наша трагедия заключается в том, что нам нет места и в России. Государство, из которого уехали наши предки, было совсем другой страной, и мы просто не смогли бы прижиться в нынешней России. Мы – другие русские», – делились со мной наболевшим славяне из Поднебесной.
Ассимиляция неизбежна
ХОТЯ местные русские и не решаются вернуться на «историческую родину», они стремятся не ассимилироваться с китайцами и уйгурами и поэтому предпочитают не вступать в смешанные браки. Увы, найти русскую девушку (и к тому же не родственницу) очень трудно. В русской общине Кульджи несколько мужчин, отчаявшись найти невесту, покончили с собой.
Былое присутствие русских достаточно ощутимо и на крайнем севере Синьцзяня – китайском Алтае (кстати, всего в сотне километров отсюда, но уже на российской стороне, родился великий русский писатель Василий Шукшин).
Хотя сегодня здесь проживает не более сотни потомков смешанных русско-китайских браков, влияние русской культуры чувствуется даже сильнее, чем в Кульдже. Подавляющая часть местных русских были старообрядцы, бежавшие в регион от преследований царских властей в XVIII–XIX веках. На китайском Алтае было несколько чисто русских сел: Ком, Калтон, Чункур, Кок-Тагай. Однако во время «культурной революции» практически все старообрядцы эмигрировали в СССР. Русские переселенцы научили коренных жителей этих мест – казахов и тувинцев – строить деревянные дома-срубы, а также пользоваться русской баней. Сегодня внешний облик казахских и тувинских деревень китайского Алтая практически неотличим от традиционных русских поселений Сибири. Интересно, что китайские предприниматели охотно используют русскую экзотику. Например, на алтайском курорте «Канас» туристам предлагают остановиться в русской деревне – коттеджах, стилизованных под типичные дома старообрядцев. Большим успехом пользуются и небольшие частные гостиницы, которые содержат дети от смешанных русско-китайских браков. «Китайцы очень любят останавливаться в моем отеле. Им кажется, что они живут в настоящем русском доме», – делится со мной секретами своего бизнеса полукровка Виктор Толкачев. В алтайском городе Бурджин китайские туристы специально ходят посмотреть на русскую старушку, продающую квас на местном базаре.
И все же ассимиляция местных русских неизбежна. Даже их дети говорят по-китайски уже лучше, чем по-русски. «Сегодня нас осталось совсем немного. Дети от смешанных браков, как правило, ощущают себя китайцами. По сути, мы последние из могикан», – грустно смеется директор русской школы в Кульдже Николай Лунев.