Внутренняя политика России беспокоит только тех, кто живет внутри московского Садового кольца, уверен директор центра политики реформ будапештского университета Корвинус, профессор социологии Пал Тамаш.
«За его пределами никакие гайки не откручивались, не закручивались. Безусловно, в столице, финансовом и медийном центре страны, у консервативно настроенной элиты была нервозность, вызванная протестным движением, которое она хотела подавить более жесткими методами, чем обычно. Но протестное движение - это очень важный фактор местного значения. Пока нет симптомов того, что оно сильно распространилось по стране», - объяснил он Немецкой волне.
«Региональные элиты крупных городов и университетских центров, в том числе даже Санкт-Петербурга, не вступили в конфронтацию с властью. Поэтому против тех, кто на это решился в столице, власть старается, если такое сравнение уместно, применять «точечную хирургию», и даже без обезболивания. Но все-таки это операция локального значения, а что касается «большого тела» России, то там стиль власти ничуть не изменился», - уверен ученый.
«Против путинской власти выступали люди, которые были ею же и вскормлены, - не обездоленные, а представители элиты, молодежь, плюс старая советская интеллигенция. В большинстве своем это те, кто получил какую-то финансовую стабильность и независимость благодаря путинской власти, добившейся повышения уровня жизни посредством экспорта нефти и газа», - напомнил он.
Только «в российской социологической мифологии этих людей считали новым средним классом, опорой стабильности в стране, - добавил Тамаш. - Власть на них обиделась: как так, мы же их сами вырастили, они должны нам быть благодарны за свои автомобили, планшетники и отпуска в Европе, все это - следствие наших успешных экономических реформ».
Профессор уверен, что у нового российского протеста слишком много эмоций, «даже эмоциональной пены, и это напугало власть». Власть же «не ожидала проявления такой ненависти, порой совершенно необоснованной, от так называемой экспертократии. Это вызвало грубую реакцию, что негативно повлияло на протестное движение. Вообще, в этой истории эмоциональные моменты с обеих сторон играли очень значимую роль», - рассуждает ученый.
По его мнению, все началось с того, что этот самый средний класс «совершенно необоснованно влюбился в Дмитрия Медведева, серьезно надеясь на то, что он - хороший царевич, из которого можно сделать хорошего, легко управляемого молодого царя. Они верили в реформы сверху, в то, что 50-100 тысяч живущих внутри Садового кольца могут перевернуть 140-миллионную страну. А когда Медведев сообщил, что не идет на второй срок, эти люди были очень разочарованы. Они испугались, как дети, брошенные отцом в лесу».
Кроме того, напомнил Тамаш, «внутри путинской команды всегда существовали две группы - условные силовики и либералы», и последние на эмоциях «постепенно ушли из власти, Алексей Кудрин, наверное, был последним».
«Столичная элита, - продолжил рассуждения ученый, - восприняла это весьма болезненно, что и послужило одной из причин всплеска протестных настроений».
А этот всплеск повлиял на курс российских властей самым отрицательным образом: «Власти поняли, что у протестов нет широкой социальной базы. Если до сентября прошлого года они как-то хотели сотрудничать с либералами вне власти, то после этого эмоционального всплеска новый, консервативно настроенный Путин отвернулся от либералов».
«Не думаю, что нельзя вернуть обратно этих людей, того же Кудрина, во власть, но на данный момент Путин оказался силовикам гораздо ближе, чем, может быть, хотел сам», - делает вывод Тамаш.