Стартовавшая реформа «скорой помощи» ориентируется на стандарты из американских сериалов и не учитывает российской реальности. В целях экономии планируется сократить экипажи до двух человек, убрав врачей и водителей и посадив за руль фельдшеров. Но, чтобы реформа заработала, потребуются перестройка всей системы Минздрава и колоссальные расходы, которые пока нигде не запланированы. В этом и главный фокус: скромная по федеральным меркам программа поставит страну перед необходимостью новых и новых трат на здравоохранение. Чиновники от медицины больше не желают с завистью смотреть на бюджеты, которые осваивают военные или полицейские.
Просто мечты
На содержание врачей «скорой помощи» в год уходит 6 млрд. рублей, а на водителей – 9 миллиардов. Автор реформы профессор Сергей Багненко в интервью любит отмечать, что на Западе за рулём «скорой» давно сидят фельдшеры – и ничего страшного. Предлагается и наш медперсонал обучить навыкам вождения и – сэкономить деньги.
Только средняя зарплата фельдшера в Германии – 4 тыс. евро, а в родном для Багненко Петербурге – 17 тыс. рублей, то есть в 8 раз ниже. Поэтому типичный немецкий фельдшер – молодой накачанный лоб, а у нас – женщина 30–40 лет. Именно ей предлагается по-быстрому научиться преодолевать городские пробки, где водители не пропускают реанимобиль, запружены полосы общественного транспорта, а пожарные и врачи ждут проезда кортежей чиновников. Кроме того, она должна и ремонтировать машину, которая ломается по пять раз в неделю.
– Наши чиновники явно насмотрелись кино вроде «Скорой помощи» и «Доктора Хауса», – говорит Олег, фельдшер с 11‑летним стажем. – Там новенькие «скорые» с новейшей аппаратурой, пандусы для носилок с колёсиками. А у нас 80% автопарка работает более 15 лет, в провинции ездят советские «рафики» и «буханки». И как две девочки будут их чинить? Поедут на толкучку покупать запчасти? Смогут ли они вынести 100-килограммового больного с пятого этажа «хрущёвки» без лифта? Сейчас помогает водитель, на котором хотят сэкономить. За рулём «скорой» должен быть опытный мужик, знающий город, способный ездить по трамвайным путям, по тротуарам, если надо. А медичка, которая годик потренировалась, убьёт прохожих, себя и пациента.
Кстати, в Петербургский НИИ скорой помощи им. И.И. Джанелидзе, который возглавляет Сергей Багненко, берут водителей только 1-го и 2-го класса со стажем на последнем месте работы не менее пяти лет. В середине девяностых в Питере уже пытались переучить 150 водителей в парамедиков (специалистов по догоспитальной помощи), но затея провалилась. Не является новостью и другой ключевой момент реформы «скорой»: сортировать больных по нескольким потокам предлагал ещё Николай Пирогов 100 лет назад.
Довезённых до больницы пациентов будут делить на четыре категории. Тяжёлые больные, нуждающиеся в немедленной помощи, сразу отправляются в реанимацию. Те, кто не может ходить, но не имеет угрозы для жизни, – обследуются врачами прямо на каталке. Самостоятельно передвигающиеся отправляются в сидячий зал с телевизором. В особый бокс запирают пьяных, наркоманов, психически нездоровых, где к их услугам небьющиеся окна и антивандальные туалеты.
– В Минздраве считают, что для осуществления реформы потребуется немного перестроить приёмный покой, – говорит хирург Ольга Соколова. – А лечащие врачи видят, что придётся возводить новые больницы. В российских лечебницах обычно коридорная система, на первых этажах невозможно создать обширные залы для диагностики и размещения пациентов. Ведь смысл изменений в том, чтобы пациент не застревал надолго в приёмном покое в ожидании госпитализации. Это значит, что на первый этаж нужно спустить все томографы, ЭКГ, рентгены, которые сейчас разбросаны по разным этажам. Но внизу для них просто нет места.
Экипажам «скорых», за руль которых сядут фельдшеры, будет установлен норматив – прибыть на вызов через 15 минут после звонка. Диспетчер, которому поступил вызов, должен сразу же отправить на адрес обычную бригаду, а если у пациента подозрение на инфаркт или ещё что-то серьёзное, то следом – реанимационную. Так работают «скорые» в Европе и Америке. Но в России практика иная.
Успеть за 15 минут
Прокуратура завершила проверку работы «скорых» в нескольких регионах. Экипаж в виде запряжённой в телегу старой лошади – это не анекдот, а реальная жизнь глубинки. В половину деревень не проехать зимой и ранней весной из-за состояния дорог. Даже в крупных городах «скорым» не выделяется бензин, нет необходимых лекарств, аппаратов наркоза, вентиляции лёгких. В Новосибирске экипаж не довёз до больницы двухлетнего ребёнка, потому что в машине кончилось топливо. В Алтайском крае прокуроры констатируют: «отсутствие скорой помощи приводит к смерти нуждающихся в ней граждан». В 80-тысячном Кирово-Чепецке служба «скорой» возникла лишь после того, как городской прокурор вышел в суд с иском к горадминистрации. В Курганской области умер пенсионер, к которому отказалась ехать «скорая». Разбор полётов показал, что существует приказ главврача больницы: экипаж выезжает только с согласия главы поселковой администрации. Врачам дали по два года, чиновники отделались выговорами.
– У нас есть негласное правило: граждан после 65 лет в стационар стараться не брать, – говорит врач одной из больниц в Ленинградской области. – Мест мало, стараются спасать тех, кто помоложе. Старики об этом знают и, вызывая «скорую», занижают возраст, поэтому диспетчер «скорой» сначала пробивает телефон, с которого поступил звонок. В «скорой» работают разные люди: кто-то за свои деньги бензин заливает и сверх смены поедет, если человек умирает. А кто-то продаёт топливо налево, а отчитывается, будто выехал на место за 50 километров, но адрес не нашёл. Кто-то возит с собой спортивную сумку, чтобы обворовать квартиру пациента или попавшую в ДТП машину. Полно историй, когда после врача «скорой» к пациенту приходят ритуальные агенты.
11-летняя пианистка Даша Агапеева умерла в Петербурге от банальной пневмонии. Мама вызывала «скорую», приезжал фельдшер, советовал пить травки и уезжал. Когда мать повезла умирающую Дашу в больницу, врач 15 минут заполняла историю болезни, не реагируя на требование сначала помочь ребёнку. Даша умерла, когда врачиха всё ещё увлечённо писала. Юная петербурженка Эльвира Джафарова скончалась от той же пневмонии, потому что в течение суток её родители так и не смогли вызвать «скорую» – диспетчер просто бросала трубку. За Дашу и Эльвиру никто не ответил.
Безусловно, «скорая» нуждается в реформе. Но начинать её нужно не с экономии на водителях. Прибыть через 15 минут, сортировать на четыре потока, две бригады в случае осложнения – это действительно «Доктор Хаус», а не реальный план действий. Казалось бы, абсурдно дополнительно мотивировать врача спасти пациента, но начинать необходимо именно с этого. До сих пор не прописаны обязательные действия врача, например при симптомах пневмонии. Это есть даже в любимых чиновниками сериалах: врач не гадает на кофейной гуще, а совершает ряд действий – анализы, процедуры. Врач «скорой» должен не бояться показать пальцем на того, кто мешает ему спасать людей. После недавней истории под Всеволожском, когда «скорую» 5 минут держали в пробке ради проезда кортежа некоей ВИП-персоны, врачи заявили, что их пациент умер бы и так.