Божена Рынска рассказала о том, что до сих пор не пережила смерть супруга Игоря Малашенко. Она винит себя, что не полетела за ним в Испанию сразу верит, что если бы любимый мужчина не сдался, то они бы выиграли все суды и смогли бы жить вместе долго и счастливо.
«Мы с Игорем были срощены друг с другом, как капелярные системы срастаются. И у меня взяли и оторвали по живому, часть меня. Я все время думаю, что, если бы я прилетела к нему сразу. То всего этого не было бы…», - призналась она в интервью Ксении Собчак.
Сразу после того, как стало известно о смерти Игоря Малашенко Божена пыталась свести счеты с жизнью, но ее спасли друзья, которые отвезли ее в реанимацию. Но и сейчас она говорит, что не хочет жить без любимого человека. Единственная надежда – это замороженные эмбрионы, которые остались после Игоря и вот эта надежда вырастить его ребенка дает возможность журналистки цепляться за реальность.
Рынска рассказала, что Малашенко очень боялся американского суда, он был настолько мягким человеком, что любой конфликт вводил его в ступор. «Он говорил: «Я не поеду на суд, я повешусь». Я же отвечала: «Сначала завещай мне что-то, а потом вешайся». Я ему сказала, что превращу его жизнь в такой ад, что остальное покажется раем. Тогда он отказался от идеи с самоубийством и полетел на суд», — поделилась воспоминаниями Божена.
Она довольно честно говорила, что была резка с супругом, что могла давить на него, но вместе с тем именно она стала той поддержкой, которой не доставало такому мягкому и ранимому человеку. Журналистка во всем винит бывшую семью телеменеджера и говорит, что никогда не сможет примириться с убийцей своего мужа. Однако она довольно четко отдает себе отчет в том, что, если бы не их брак, всего этого ада не случилось бы и Игорь Малашенко скорее всего был быжив.
И на прямой вопрос Ксении, что она выбрала бы сейчас – быть законной женой, но пережить потерю любимого или навсегда оставаться любовницей Малашенко, Божена не задумываясь ответила: «Конечно оставаться любовницей лишь бы в ним рядом». Но к сожалению, сейчас уже ничего изменить нельзя.