Казна – для кремлевских пенсионеров

Многоголосие нынешних думских партийных лидеров, перед выборами сливающееся в единый страстный вой, неизменно обещает народу одно и тоже избирательное меню. «Супом дня» значится т.н. «борьба с коррупцией», гарниром – «искоренение социального расслоения общества», на десерт же – обязательное увеличение всем гражданам зарплат, пенсий и прочее бла-бла-бла.

Тереть уши избирателям, лишь официально получая почти полмиллиона в месяц (это без учета иных сладких бонусов) дело несложное. При этом федеральные массовики-затейники о своей персональной пенсии не парятся: она им законодательно гарантирована в размере почти 100 000 рублей за счет вечно сдираемых с простых граждан штрафов, налогов и прочих оброков. Иначе зачем избранники рьяно и дружно голосуют за их регулярные повышения? Потому понятен и призыв в различные госструктуры теряющих голос певичек, забывающих слова сценария актеров, охрипших от политических оров телеведущих и переставших выигрывать поединки спортсменов.

Впрочем, эта халявная модель родилась в обществе не сейчас, но еще во времена т.н. «развитого социализма» по инициативе аж самого тов. Ленина.

Гурманы союзного значения

Считается, что т.н. «персональные пенсии» местного, республиканского или союзного значения были приняты в СССР в 1956г. Это не так. Еще в 1920г. Владимир Ленин подписал «Декрет о пенсиях лицам, имеющим особые заслуги перед рабоче-крестьянской революцией». Детально эти самые «заслуги» не расшифровывались: видимо даже Владимиру Ильичу было страшно объяснять народу, за что конкретно, например, были пожизненно обласканы садисты-убийцы царской семьи: Яков Юровский, Григорий Никулин, Петр Ермаков, Михаил и Павел Медведевы, Алексей Кабаков, Степан Ваганов, Виктор Нетребин и Исай Родзинский. Это впоследствии сделали они сами в своих официальных выступлениях по радио, на встречах с пионерами, воинами и прочими, в кого необходимо было постоянно вбивать основы людоедской коммунистической морали. И за это тоже власти платили им щедрой благосклонностью.

Юровский и Никулин получили шикарные квартиры подле Кремля, обслуживание в кремлевской поликлинике, спецпайки, прислугу и естественно – персональные пенсии. Их подельник Никулин и вовсе жил за госсчет в подмосковном особняке с женой, прислугой и любимым псом, который не имел даже собачьей будки: у него была отдельная комната. Свои револьверы, из которых верные сыны партии в упор убивали беззащитных царских детей, Никулин и Юровский торжественно передали в музей (их гораздо позже, уже в сталинское лихолетье, на всякий случай все же списали и убрали на склады НКВД – авт.). А вот их подельник Медведев «от чистого сердца» завещал свой браунинг убийцы лично Никите Хрущеву. Тот дар принял, и его еще долго показывали посетителям Музея современного искусства. Некоторые особо рьяные партийные вожаки из регионов даже велели принимать там в пионеры подрастающих детей рабочих и крестьян. Принимали, осеняя эту нравственную патологию традиционным шаманским пионерским салютом.

Выступая в цэковских санаториях перед поправляющими здоровье секретарями обкомов, их женами и детьми, Никулин буднично и вдохновлено рассказывал, как он убивал больного царевича Алексея: «Мальчик долго ворочался, но с ним было покончено быстро… Я считаю, что с нашей стороны была проявлена гуманность…». Исай Родзинский учтиво дополнял воспоминания шефа: «…11 пуль проглотил, пока умер. Алексей что-то уж очень живучий парнишка был…». Слушатели аплодировали, а затем весело садились с рассказчиками-людоедами за один банкетный стол.

Командовавший убийством Юровский ко всему прочему был назначен директором Политехнического музея, просидел там до переезда в Кремлевскую больницу, где и помер в корчах в 1938г. от язвы желудка ровно в канун 20-летия расстрела царской семьи. Роковое совпадение или божья кара?

Рассказчик и убийца Никулин ушел в мир иной в 1965г. Как персональный пенсионер и герой (!) революции похоронен на Новодевичьем кладбище. На его могиле, говорят, до сих пор появляются свежие цветы. Видимо от тех зомбированных пионеров, перед которыми большевик-маньяк и выступал на встречах. Кстати, неподалеку захоронен и могильщик СССР Борис Ельцин, волей которого был снесен дом, где убивали царскую семью. Мистика, да и только.

Медведев, естественно, тоже ставший персональным пенсионером и завещавший Хрущеву свой браунинг-вещдок, оставил после себя и тщательные литературные воспоминания, «Сквозь враждебные вихри». Сегодня они, слава Богу, надежно спрятаны в архивных закоулках.

Ермаков, добивавший царских детей штыком и не изучивший даже букваря, тем не менее за эти «заслуги» жил весело и с размахом, был назначен заместителем начальника советского Гулага, где и дождался кончины, не успев до конца потратить свою, естественно, тоже персональную пенсию.

Кабанов, получивший завидные должности в системе советского госраспределения, в 1964г. тоже стал персональным пенсионером республиканского значения. Последовал за сообщниками в 1972г., успев засорить своими воспоминаниями мозги не одному десятку пионеров-комсомольцев.

Впрочем, «повезло» не всем убийцам. Например, начальник охраны семьи плененного императора Павел Медведев в 1919г. был арестован взявшими Екатеринбург колчаковцами. Долго врал, дескать «я не я», но затем там же в тюрьме вдруг помер от тифа, которого именно в те дни в Екатеринбурге и не наблюдалось. С убийцами детей такое случается.

Степан Ваганов, тоже участник расправы, пытался схорониться от искавших его белых… в собственном подвале. Нашли и без суда просто отдали в руки тех, кто люто пострадал от большевиков в ходе т.н. классовой борьбы. Исход был печален, но закономерен.

Виктор Нетребин с маузером в руках успешно дожил до тридцатых годов, пролив еще не мало казачьей и крестьянской крови на Урале. Сгинул в 1935г. явно не без помощи вчерашних коллег из ВЧК-НКВД. Чтож, Бог шельму метит… Вообще, большевики почему-то любили ублажать деньгами именно чьих-то убийц. Например, Вере Фигнер и ее четырем подельникам, убившим Александра-II, в 1933г. они положили госпенсию в… 400 рублей! В те времена – более, чем много.

Ну а окончательно лакомая персональная пенсия союзного значения в размере 200 рублей (новыми деньгами) была принята в 1956г. по инициативе генсека Хрущева.

Знал бы Никита Сергеевич, что вскоре и он сам из кабинета №1 переедет на захудалую подмосковную госдачку в Петрово-Дальнем и вместо генсековского оклада станет получать эту пенсию, он, наверное, будучи еще при власти, ее бы увеличил. (Впрочем, скинувший его с трона Брежнев не был кровожадным и распорядился платить Хрущеву 400 рублей в месяц, оставив прислугу, правительственный ЗИЛ, и опытное поле для кукурузы – авт.).

В казну – с шашкой наперевес!

Пенсионеры союзного значения, как явление, были родимым пятном лишь Советского Союза. Счастливым иностранцем, кто был допущен к этой благодати, стал лишь бельгиец Пьер Дегейтер, который удачно сочинил музыку к всем известному «Интернационалу». Автору революционного шлягера пенсия была дарована личным распоряжением Сталина, на что, собственно, марксист-ленинец и жил.

Среди тех, кто смог уцелеть в постоянных внутрикремлевских кознях и добраться до заветной пенсионной кормушки был и красный кавалерист – маршал Климент Ворошилов. Доскакал одним из первых. Вообще, этот полуобразованный человек, отправивший в тридцатом году на смерть почти половину комсостава Красной армии, по жизни был счастливчиком.

Со Сталиным Ворошилов познакомился в 1907г. в Лондоне на пятом съезде РСДРП. Оба за кружкой тяжелого эля понравились друг другу. До последних дней Климент Ворошилов мог прилюдно называть Иосифа Сталина его партийной кличкой «Коба», о чем другие близкие вождя не могли даже и подумать. Скорее всего, такому сближению бывшего рабочего Луганского депо и вождя «всех народов» способствовало то, что они оба в 1918г. решением Ленина были направлены на Царицынский фронт, где для красных сложилась очень непростая ситуация.

Именно там Сталин, например, впервые зримо проявил себя человеком чудовищной жестокости, изобретя т.н. «плавучие тюрьмы» на баржах, куда в прямом смысле запихивали без суда всех нелояльных к Советской власти, или заподозренных в таковом. Затем эти баржи выводились подальше от берега и просто… топились в Волге. Естественно, со всеми, кто был заперт в трюмах, а Климент Ворошилов был не только свидетелем этих убийств, но и участником. Впоследствии в своих мемуарах о том периоде будущий маршал рассказывал лишь о гениальной роли тов. Сталина в освобождении Царицына от белогвардейцев. О тысячах утопленных без суда и следствия и о своей роли в этом он, конечно, молчал. Сталин присматривался к соратнику, а когда тот в 1923г. банально «настучал» Сталину о том, что в Ессентуках на одной из посиделок некоторые большевики вслух осудили растущее властолюбие Кобы, тот его оценил окончательно, и в 1925г. лично продавил Ворошилова на пост наркома обороны вместо умершего Михаила Фрунзе.

К пятидесятилетию Сталина новоиспеченный нарком издает книгу «Сталин и Красная армия», где все заслуги и в гражданской войне, и в становлении новой армии, конечно, делегировал Сталину. Вождь это оценил и понял, что доверил Красную армию человеку лично ему абсолютно преданному, чем обезопасил и себя, и свою личную власть от каких-либо недовольств красных командиров, которые в те годы еще не были редкостью. Близость к Сталину и личное участие в «расстрельных списках» по РККА (более 18 000 красных командиров с его согласия были расстреляны в те годы: «Тов. Ежову. Берите всех подлецов! 28.V.1937г. К.Ворошилов») позволили бывшему луганскому рабочему стать и неприкасаемым маршалом.

Правда, провальная Финская война, где Ворошилову было поручено явить свой маршальский талант, ясно доказала, что для того, чтобы стать настоящим военноначальником, двух классов ЦПШ все же недостаточно. Но учиться «красный маршал» не хотел, до хрипа спорил с технократом Тухачевским, оставляя главную роль в грядущей войне лишь за кавалерией, что затем Тухачевскому тоже было предъявлено в качестве одного из обвинений и т.д.

Провал Финской компании, а затем чуть было и не сдача фашистам блокадного Ленинграда Ворошилову не помешали остаться в живых: Сталин «от греха» лишь спровадил своего друга руководить партизанским движением, а затем, после войны, и вообще отдал ему «золотое» место председателя Трофейного комитета СССР. Вообще, сталинская эпоха до сих пор не подлежит четкому логическому осмыслению: все зависело от случая. А случай – от воли и настроения вождя. Ворошилову повезло и в результате именно он стоял в траурном карауле подле гроба Сталина, а не наоборот.

Дай миллион, дай миллион…

Пришедший к власти Никита Хрущев Ворошилова не любил за то, что тот поддержал в 1957г., будучи председателем президиума ВС СССР, Булганина и Маренкова в интриге против генсека, но… терпел. Осторожный генсек в вышиванке просто боялся на глазах всей страны расправиться с «героем революции», а потому решил держать того на расстоянии вытянутой руки, из которой тот ежемесячно получал после отставки в 1960г. и персональную «ворошиловскую» пенсию. Какую?

Постановлением ЦК (читай – личным хрущевским) от 1960г. Клименту Ефремовичу назначили ежемесячное содержание в 9000 рублей (после реформы – 900 рублей), закрепили за ним ЗИЛ-100, охрану из сотрудников КГБ, адъютанта, прислугу, спецмедицину и т.д. в этаком блаженстве Ворошилов просидел на госдаче до 1966г., пока Брежнев не вернул его снова в Политбюро, где тот смирно дремал до самой смерти в 1969г. Хоронили «сталинского маршала» с почетом у Кремлевской стены, рядом с благодетелем и другом – тов. Сталиным. Порочный финансово-партийный круг замкнулся.

Впрочем, среди верных ленинцев были и те, кто категорически не желал жить на щедрую госпенсию. Таким, например, был секретарь ЦК КПСС Андрей Кириленко – близкий друг и возможный преемник генсека Брежнева. Он, возможно, и досидел бы в своем кресле до собственных традиционных похорон на Кремлевском погосте, если бы не традиционный для всех партийных старцев их братский маразм.

На XXVI съезде КПСС ему было поручено зачитать список фамилий новых членов ЦК, который специально для оратора был отпечатан крупным и ясным шрифтом. Кириленко умудрился ошибиться в каждой из них. Брежнев, сначала тихо этому обрадовавшийся (дескать, есть среди нас и такие, кто еще глупее меня), в кругу соратников приговорил Кириленко к… персональной пенсии. Озвучить приговор было поручено Юрию Андропову.

Главный чекист уговаривал коллегу долго: «Надо, Андрюша, надо!». Тот плакал и уверял, что еще нужен партии и советским людям. «- Не нужен, Андрюша, не нужен!» - убеждал его Андропов. В конечном итоге заявление от его имени написал сам Юрий Владимирович, Кириленко лишь освятил его своей дрожащей подписью. С госдачи уже персонального пенсионера и экс-секретаря ЦК охрана выдворяла на носилках: тот не хотел самостоятельно покидать райские кущи. В общем, все на выборы!

Эта старая, старая сказка…

Само же ноу-хау под названием «персональная пенсия союзного значения» исправно снабжало карманы кремлевских старцев лихими бабками до окончательного распада СССР.

Унылые чиновники из Комиссии Совета республики ВС РСФСР вдогон и с явной грустью обозвали ее «неконституционной» и отменили: так не доставайся же ты никому! Впрочем, грустили недолго: взамен на финансовом российском полигоне тут же возникли новые инициативы – откаты, заносы, отжимы, «гранты», «инвестиции» и т.д., по размерам не снившиеся ни тов. Сталину, ни Хрущеву, ни Брежневу.

Впрочем, а зачем я вообще затронул эту грустную тему о пенсиях? Ах, да: ее, бедную во всех отношениях, снова прилюдно унизили реальные и будущие очередными обещаниями «поднять, увеличить, добавить и т.д.». Не верю.