Статистика – страшная сила. Потому что «статистика знает всё», - так, во всяком случае, уверяли нас И.Ильф и Е.Петров (см. «Двенадцать стульев»), сделавшие, правда, исключение для… стульев: дескать, никто не знает, сколько в стране этих предметов мебели.
Но количество стульев мало кого интересовало и волновало, а вот количество людей, проживающих на Земле и в каждой отдельно взятой стране, интересовало всех и всегда. И народонаселение нашей планеты находится под пристальным вниманием статистических органов и руководителей всех стран. В Российской Федерации в последние годы тоже уделяется всё больше внимания этому вопросу, появляется всё больше публикаций в СМИ и заявлений на разных уровнях власти по поводу не просто тревожных, а прямо-таки пугающих явлений в демографической сфере – в вопросах воспроизводства населения нашей страны. Коротко говоря, рождаемость в стране падает, а смертность – не очень или даже временами растёт, и вместо естественного прироста населения мы имеем его убыль. Вот и в текущем, в 2020, году ожидается абсолютное уменьшение населения России на 158 тыс. чел. – это по прогнозам статистических органов. А по факту - как бы не оказалось ещё хуже.
Поэтому все мы с особым вниманием и даже нетерпением ожидаем результаты начавшейся 1 октября с. г. очередной переписи населения РФ: что она покажет, каковы будут данные о численности и составе народонаселения нашей страны, и главное – какова динамика этой численности? Ведь со времени предыдущей переписи прошло больше десяти лет, а обнадёживающих факторов в минувшем десятилетии не наблюдалось. Поэтому и нетерпение, и тревога… Ждать итогов переписи придётся более полугода, но это не означает, что до оглашения итогов ничего не ясно. Многое ясно уже сейчас, и, зная имеющиеся тенденции, можно не только прогнозировать, но и думать, какие же меры должно предпринять государство для преодоления негативных процессов и тенденций в демографической сфере. Хотя бы осознать для начала, что предпринимаемые государственными органами и лично Президентом РФ меры материальной поддержки семей с детьми если и дадут положительные результаты, то не те, которые хотелось бы получить, и очень нескоро. Надеяться только на эти меры просто нельзя. О прочих (нематериальных) факторах, влияющих на уровень рождаемости в обществе, надо тоже думать и помнить.
И в этой связи хотелось бы в виде отдельной проблемы обсудить положение с количеством россиян, проживающих в сельской местности. Почему именно в сельской – отдельно? Причина ясна: проживание в городе практически исключает многодетность, весь образ и ритм городской жизни не позволяют семье иметь детей больше одного-двух (исключения не в счёт). У профессиональных демографов большой город-мегаполис давно уже ассоциируется с понятием «демографической могилы». Семья с тремя-четырьмя детьми гораздо чаще встречается в сельской местности. А сельская местность в России стремительно теряет население. И где же резерв для повышения уровня рождаемости и естественного прироста населения страны? В №38(732) «АН» от 30.09.2020 г. («Нет дороги в Простоквашино») в цифрах и фактах даны сведения об уменьшении числа сельских жителей и об исчезновении с карты России десятков тысяч деревень. При этом сказано: «Статистика по деревням могла бы стать ещё более страшной, если бы считали реально живущих жителей, а не прописанных».
Здесь трудно удержаться, чтобы в виде отступления от темы не «бросить камень в огород» и нашей государственной статистики, и института «прописки» граждан по месту жительства.
Первое: зачем считать не реальных людей-жителей, а «прописанных»? Живёт человек в Москве или в ином мегаполисе, работает там, учится, а зарегистрирован в каком-то заброшенном домике в сельской глуши – кто он? По статистике – селянин, по факту – горожанин.
Второе: не пора ли изжить, наконец, прописку-регистрацию по месту жительства в том её виде, в котором она была учреждена в СССР в 30-е годы прошлого столетия и упрощена (но не до логического конца) в 1992 году? Разве можно считать нормальным положение, при котором «прописанные» и не прописанные граждане имеют разные права и возможности при получении (и даже покупке) жилья, при поступлении на работу, при устройстве детей в ясли, детские сады и школы, при обращении за медицинской помощью и прочими социальными услугами? Наши специалисты, менеджеры и руководители самого разного уровня при обсуждении административных, производственных и прочих вопросов в качестве чуть ли не последнего и решающего аргумента в пользу своей точки зрения любят говорить: «Это мировая практика…». Так давайте продвигать и внедрять мировую практику и в сферу контроля за проживанием и перемещением наших граждан на территории страны. Обходятся же как-то «западные цивилизации» без «прописки» своих граждан, и это не мешает им жить, работать, учиться, лечиться и т. д.
Можно, наверное, изучить мировую практику в этом вопросе и попытаться применить её в нашей стране. Тогда, в частности, и узнаем реальное, а не «статистическое» количество сельских жителей России.
И изживём не просто негативные, а позорящие страну факты из нашей жизни, когда «не прописанный» гражданин – уже и не совсем гражданин. Справедливо критикуя страны Балтии за их практику применения термина «негражданин» (сокращённо «негр.») к некоренным жителям этих якобы демократических республик, мы не замечаем похожую практику в отношении своих соотечественников, которым негде «прописаться». Например, не так давно в Подмосковье покончили с собой два русских человека 1982 года рождения, которых нигде не брали на работу из-за отсутствия у них «прописки». Это были беженцы из Донбасса, и зарегистрироваться им было просто негде. Никакой реакции «наверху» по поводу этого вопиющего происшествия или обсуждения на ТВ не последовало. Наши телевизионщики больше озабочены дележом наследства умерших «звёзд» между законными и побочными детьми и тому подобными сюжетами.
В Приморском крае десятки русских крестьян-староверов, прибыв из Боливии на историческую родину, не имели никаких прав ввиду отсутствия той же пресловутой «прописки». «Жилплощади», на которой можно было бы зарегистрироваться, они естественно не имели. Построить дома не успели да и не могли получить разрешение на строительство из-за отсутствия всё того же штампа в паспорте. Неизвестно, чем бы кончилось, если бы командир соседствующей воинской части не зарегистрировал весь «личный состав» деревни на адрес этой части… (что вообще-то нонсенс – они же в воинской части фактически не жили и жить не могли, тогда зачем, и кому нужна такая «прописка»). Что же это такое? Что за штампик в паспорте, если без него ни в больницу попасть, ни ребёнка в школу определить, ни дом построить. Сильно удивлялись русские «боливийцы» чуду этому, но деваться некуда. Спасибо, что нашёлся русский офицер, который и разрубил «гордиев узел» бюрократического крючкотворства, отягчающего жизнь русских людей на русской земле.
Приведённый пример из быта русских переселенцев в Приморье наводит на мысль: а почему бы всех граждан, оказавшихся на территории РФ без «прописки», не регистрировать в ближайшем отделении полиции? Учитывая специфику деятельности органов МВД, регистрация в полицейском учреждении выглядела бы вполне логично и уж куда логичнее, чем регистрация по адресу воинской части или любого другого нежилого помещения.
Продолжая тему, хотелось бы понять: а какова вообще роль государства (во всей его многоликости) в происходящих процессах сокращения сельского населения России и в вымирании русского народа. Трудная задача, и понять её решение, хотя бы частично, ещё труднее. Но пытаться необходимо.
Для этого надо заглянуть в прошлое, но не в то «проклятое царское прошлое», когда население России увеличивалось ежегодно на миллион и более человек, а в более близкие времена. В 60-е годы ХХ века, например. Эти годы породили целую плеяду политиков, деятелей культуры и искусства, государственных и общественных деятелей, которых обобщённо называют «шестидесятниками». Про эту плеяду, их взгляды и деятельность сказано много и в самых разных аспектах, но как-то не говорилось или говорилось очень мало про влияние шестидесятников и олицетворяемой ими эпохи на демографию как науку и на формирование демографической модели поведения населения СССР, особенно русской его части. Не лишне отметить, что демографической проблемы при советской власти как бы и не существовало, по крайней мере о ней не говорилось вслух.
Одним (одной) из шестидесятников, особенно заметно отметившихся в социально-экономических (в том числе в демографических) исследованиях и в научно обоснованных рекомендациях, является Татьяна Ивановна Заславская — советский и российский социолог и экономист, доктор экономических наук, профессор, член-корреспондент РАН и обладательница ещё целого ряда почётных титулов и званий. С её подачи ещё в конце 60-х годов руководство СССР взяло курс на «оптимизацию» сельских населённых пунктов и колхозно-совхозной экономики. Одним из важных звеньев, с помощью которого предполагалось вытащить советское сельское хозяйство из состояния хронического застоя и недостаточного уровня производительности труда, была объявлена ликвидация «неперспективных деревень» путём переселения их жителей в центральные усадьбы колхозов, совхозов, в районные центры и в другие – с точки зрения учёных-экономистов более перспективные поселения. Всё выглядело логично и правильно: в крупных поселениях жителям станут доступнее школы, больницы, учреждения культуры, сферы услуг, коммунального хозяйства; людям станет легче жить, производительность их труда возрастёт, а затраты на функционирование крупных поселений, разумеется, будут ниже тех же затрат на содержание множества мелких сёл и деревушек с сопоставимым количеством жителей. И начнётся рост производства сельхозпродуктов.
Но, как спустя 30 лет «гениально» сформулировал премьер Правительства РФ В. С. Черномырдин: «Хотели как лучше, а получилось как всегда». В рамках этого повествования невозможно исследовать и объяснить все причины – почему «как всегда». Конечно: недостаточный уровень организаторской работы, нехватка квалифицированных управленцев, банальное недофинансирование и многое другое. Но не покидает мысль: а где в этом на вид прогрессивном начинании был человек – тот самый русский крестьянин, ради которого всё вроде бы и затевалось; учитывались ли пожелания этого человека, видел ли он благо в том, чтобы покинуть десятилетиями (а может и веками) обжитое место, оставить без присмотра могилы своих предков, покинуть то, что принято называть малой родиной, на которой он родился и вырос? Об этом, разумеется, никто не думал. Надо – значит надо! Учёные же доказали! А партия и правительство решили! Значит, всё правильно. К тому же русские сёла, не так давно пережившие сплошную коллективизацию сельского хозяйства (и всё, что с ней связано), голод и неустройство начала 30-х, затем военных и первых послевоенных лет, потерявшие в годы страшной войны огромную часть мужского населения, по большей части выглядели именно «неперспективными». А у государства не было воли и необходимых сил и средств, чтобы поддержать и улучшить условия жизни и труда в этих уже тогда умирающих деревнях, разбросанных на огромных территориях.
Спустя десять лет после окончания войны началось ещё и освоение целинных и залежных земель, которое безвозвратно забрало русскую сельскую молодёжь на эти «новые земли». Многие селяне недоумевали: в нашем-то колхозе дел вон сколько, а мужики и ребята едут куда-то за тридевять земель степь да тайгу пахать, дома там строить. А свой обжитой дом остался разваливаться, свои родные земли как следует не обрабатываются; студенты да военные приезжают помогать оставшимся старикам и бабам… Но открыто никто «не выступал», привыкли: «партия велела – комсомол ответил есть»! В результате огромных диспропорций в размерах вспаханной целины и не созданной заранее инфраструктуры по хранению, перевозке и обработке плодов новых урожаев, и при одновременной деградации старых сельскохозяйственных регионов, результаты этих начинаний были далеки от намечавшихся триумфальных прорывов и побед. Страна стала хронически недополучать со своих полей и ферм необходимое для растущих нужд страны количество продовольствия, и на ближайшие несколько десятилетий стала импортёром продуктов питания, прежде всего зерна. Не помогла и «Продовольственная программа» 1982 года, от которой осталась в памяти разве что горькая и злая шутка по поводу «вырезки из продовольственной программы»…
В этих разнообразных программах, реформах и постановлениях, начатых с «великого перелома» - социалистического преобразования деревни, продолженных в годы правления Н.С.Хрущёва в надежде «догнать и перегнать США», и, наконец, в нынешней «оптимизации» есть одна общая черта. Все эти начинания, направленные на «достижение, повышение и улучшение», исходили из научных (или псевдонаучных) анализов, выводов и заключений, подготовленных учёными - профессорами и академиками на основе расчётов экономической эффективности предлагаемых мер. Человек, живущий на селе, учитывался только как статистическая единица, но не как субъект хозяйствования на земле. А всё сельское население – как «трудящиеся массы» или трудовые ресурсы. Не учитывались специфика и многообразие жизни и работы на селе.
Упразднив колхозы, нынешние реформаторы тоже не подумали о том, что крестьян, способных самостоятельно трудиться и элементарно выживать на выделенных им паях бывшей колхозной земли, уже нет – за десятилетия они растворились в массе «трудящихся». Думать, что вчерашний колхозник, получив кусок земли, превратится в преуспевающего фермера, может только очень наивный человек, никогда на земле не только не трудившийся, но и не живший. Для деревенских же жителей бесперспективность дальнейшего проживания на селе стала слишком очевидной и, главное, не сулящей никакого выхода.
Вот и начался новый массовый исход людей из сельской местности в невиданных раньше масштабах. Последствия такого исхода для страны и русского народа нетрудно просчитать. Только не надо допускать к этим расчётам, анализу и попыткам делать выводы и давать рекомендации «доцентов с кандидатами», никогда на селе не живших, и живущих, «под собою не слыша страны». Кроме предложений по заселению пустующих земель России китайцами, они ничего не дали и вряд ли дадут. Или выдвинут какую-нибудь фантастическую идею в стиле «снов Веры Павловны» из романа Н.Г.Чернышевского. Такой идеей, например, отличился доктор экономических наук, профессор, академик РАЕН, и прочая, и прочая, М.Я.Лемешев, предложивший проект создания в России 50 тысяч современных «экологических деревень» в среднем по 100 домов общей жилой площадью не менее 100 кв. м в каждой деревне, как «радикальный путь спасения России». В каждом доме, по замыслу академика, предполагается проживание одной семьи, состоящей в среднем из 8 душ трёх поколений. Всё предусмотрел учёный! Подсчитал необходимые затраты времени и денег (которых нет и не будет никогда) для строительства пяти миллионов таких домов с приусадебными участками опять-таки «не менее» 30 соток. Только не выполнил одно арифметическое упражнение: 8 человек х100 домов х 50 000 деревень = 40 000 000 человек. А после этого упражнения неизбежно возникает не пришедший в голову автора проекта вопрос: а где взять эти 40 млн людей, если всё сельское население России насчитывает (со всеми доживающими свой век пенсионерами, стариками и старушками) около 36 млн? И как их «расфасовать» примерно по 800 человек на село? Странно, что такие очевидные мысли не приходят в головы не просто высокообразованных, а отмеченных высокими учёными званиями и государственными наградами деятелей науки. А ведь автор этой фантасмагории говорит о необходимости создания десятков тысяч новых деревень как о «непременном условии сохранения генетического кода русского народа в нынешнем и последующих поколениях». Стало быть, никаких «китайцев»!? Спасибо за заботу о «сохранении генетического кода». Только опять тот же вопрос: а где взять такое количество людей – носителей этого кода? Ну, допустим, что учёный с регалиями на полстраницы на каком-то этапе своих глубоко научных размышлений может уйти от реальности в сторону схоластических умозаключений. Но зачем же публиковать подобные труды под видом радикального пути спасения России?
А жизнь идёт своим чередом. Посмотрите хотя бы на Подмосковье, и всё станет ясно: казалось бы, уже и строить негде, но нет – строят и строят многоэтажные дома - «человейники», как окрестил их какой-то остряк, а не «экологические деревни». На этом фоне неисполнимость фантастических «радикальных» проектов более чем очевидна. И несколько странно, что подобные проекты вообще могут появляться.
Однако же есть в этой неисполнимости одна характерная, революционная «советская» черта - гигантомания – большие объёмы в малые сроки. А малыми и эволюционными делами мы не занимаемся – некогда, да и не по душе. Решать вопрос - так сразу! «Пейзаж русской души соответствует пейзажу русской земли: та же безграничность, бесформенность, устремлённость в бесконечность, широта» (Н.А.Бердяев). Нет, не даром всё же мы первыми вышли в космос. А вот в вопросах о «хлебе насущном» поотстали от других народов тоже неспроста.
Спасение же от «грядущей смертельной опасности», подстерегающей (как справедливо пишет учёный - автор неисполнимого проекта) русский и другие коренные народы России, видится как раз не в проектах гигантских преобразований, а в длительной, кропотливой, не сулящей скорого успеха работе. Но зато именно кропотливая работа обещает спасение и выживание русского села хотя и в неблизкой перспективе.
В отличие от именитых учёных с заслугами и регалиями, я бы сделал два скромных предложения.
Первое: не «оптимизировать» умирающие деревни, а всеми доступными способами поддерживать в них жизнь. А там, глядишь, к кому-то из доживающих в этих деревнях старушек приедет из города вышедший на пенсию сын, а за ним и внук, отслужив в армии или помаявшись в городе, не захочет возвращаться в шумный и пыльный мегаполис и потянется к родной земле, к родителям, и невесту с собой прихватит. Фантазия? Возможно. И даже наверняка это именно фантазия. Но! Это останется пустой фантазией только в том случае, если такие пожелания повиснут в воздухе и не будут поддержаны государством. Если же представить вполне реальную политику государства по поддержке переселенцев из городов в деревни путём предоставления им материальной поддержки во всех видах при одновременном прекращении закрытия школ и больниц в сельской местности, то что-то может получиться! Во всяком случае, это соображение не хуже фантазий о «радикальных путях» возрождения сельской жизни за счёт 40 000 000 несуществующих крестьян или путём приглашения на опустевшие русские земли миллионов китайцев.
Второе: наши соотечественники за рубежом – потомки крестьян, бежавших из России от коллективизации, раскулачивания и религиозных преследований, при последовательной и целенаправленной политике руководства России могут постепенно возвращаться на родину предков и вносить свой вклад в возрождение русского села. Об этом подробнее – в №6 журнала «Русский Дом» за 2020 год (статья «Нужна ли России своя алиЯ?»).
И нам нельзя ни на минуту забывать, что в настоящее время потребность населения России в продуктах питания в значительной мере удовлетворяется за счёт импорта этих продуктов из зарубежных стран. Сейчас этот импортный источник сужается в силу принимаемых «коллективным Западом» санкций на экспорт в Россию (наряду с другими товарами) продовольствия, и ближайшее будущее не сулит перемен к лучшему. Важен не только сам этот факт - ещё важнее его осознание и адекватные выводы. А главный вывод в том, что в случае дальнейшего сокращения импорта продовольствия из зарубежья, нам будет не до рассуждений о величии нашей державы, а будем мы пребывать «в рассуждении о том, чего бы покушать» (А.П.Чехов). Хлеба, правда, пока хватает – зерна, в отличие от советских времён, производим достаточно не только для внутреннего потребления, но и для экспорта в зарубежные страны.
Нельзя сказать, что о продовольственной безопасности страны никто у нас не думает и о последствиях зависимости от импорта продуктов питания никто не беспокоится. Тем не менее вряд ли найдётся человек, который вполне серьёзно будет утверждать, что проблема обеспечения России продовольствием решена или вот-вот будет решена. Особенно это касается производства мясной и молочной продукции и её качества. О ценах – отдельный разговор: не все семьи могут позволить себе эту продукцию покупать.
Периодически в СМИ появляются публикации на эту тему, но «в набат пока не бьют», и широкие массы населения к обсуждению и поиску путей решения проблемы не привлекают. А без участия населения, сельского в первую очередь, проблему не решить. Оказаться же безоружными перед лицом нехватки продовольствия очень опасно. Генри Киссинджер (в представлении не нуждается) на заре своей политической карьеры говорил: «Контролируя нефть, мы контролируем государства. Контролируя продовольствие, мы контролируем население». Сказано сильно и ясно. Добавить нечего.
А российские сёла продолжают терять людей… Как за счёт падения рождаемости, так и ввиду растущей миграции в города, особенно в крупные, где легче найти работу, и лучше обстоят дела с медицинским обеспечением граждан и образованием детей и молодёжи.
В конце хотелось бы сказать, что пути спасения русского села и русского крестьянства надо искать не в академических и профессорских кругах и кабинетах, а поближе к земле и живущим на этой земле людям.
Мнения, высказываемые в данной рубрике, могут не совпадать с позицией редакции