КОСТЮМ ЕСТЬ, ТЕЛА ПОКА НЕТ

Чертог сиял! И на лица главных режиссеров других петербургских театров, приглашенных на открытие Александринки, ложились тени смешанных чувств, среди которых мелькала и явная ревность. Их нетрудно понять: такой красотищей никто похвастаться не может. Отсутствующую в театральном Петербурге волю к жизни и пробивную силу нынешний художественный руководитель Александринки, москвич Валерий Фокин воплотил в поистине императорских масштабах.
  Здание, спроектированное самим Карлом Росси, одно из главных достопримечательностей города, ныне оборудовано по последнему слову техники и возрождено во всем имперском блеске. Музей русской драмы, расположенный в анфиладе третьего яруса, способен поразить любого скептика. В запасниках Александринки оказались сотни подлинных костюмов и аксессуаров из прошлого. Так что зритель, поднявшись на двухстороннем лифте, вмещающем 1500 кг живого веса, может полюбоваться на подлинные сценические платья ХIХ века. А заодно порыдать над крошечными шелковыми туфельками знаменитых примадонн: увы! ни таких ножек, ни таких актрис больше не предвидится!
  Представление, которым открылась возрожденная Александринка, не успело надоесть очаровательным абсурдом в постановке режиссера-экспериментатора Андрея Могучего: длилось около сорока минут. Главной задачей тут было продемонстрировать возможности обновленной сцены, и они были явлены. Мягко опускались и поднимались многоразличные задники и кулисы и оркестровая антресоль, на проекционных экранах мерцали изображения легендарных артистов, даже как бы оживленно подмигивающих зрителю (компьютерная обработка дает и такие возможности)… На воздушных петлях взмывали вверх, тревожно помахивая пуантами, танцовщицы в белых юбочках и обтягивающих белых шапочках, что придавало им какой-то больничный вид. Из глубины сцены, тяжело покачиваясь, приблизился некто в цилиндре и сюртуке, отливавших металлическим блеском, – то был бархатный бас Александринки, народный артист Николай Мартон. Он изображал нечто вроде соборной души театра, а потому бредил афоризмами из классических пьес.
  Потом явились загадочные персонажи в красных длинных платьях с осветительными приборами, установленными прямо над головой. Потом люди в белых фраках пронесли вдоль сцены справа налево силуэты розовых фламинго. Потом из волшебного черного ящика появился первый поздравляющий – директор Большого театра Анатолий Иксанов, как всегда всем довольный и не имеющий на лице ревнивых теней. По простой причине, которую он сам и объявил обновленной Александринке: «Вы старше, но мы-то дороже!» Все это время пианист Алексей Гориболь на левом краю сцены невозмутимо, но с чувством играл музыку Леонида Десятникова.
  Все бывшие императорские театры приветствовали старейшего собрата: Валерий Гергиев (Мариинский театр) прислал видеописьмо, а Малый театр счел нужным прибыть лично: Элина Быстрицкая, Ирина Муравьева и Юрий Соломин прочли поздравительную оду и подарили театру изящную фигурку благодетельницы – императрицы Елизаветы…
  Итак, на сегодняшний день старейший государственный театр страны представляет собой чистую, ослепительно прекрасную форму, в которой пока нет никакого содержания. Что будут играть на этой замечательно оснащенной сцене? Что останется от старого репертуара и каков таков будет новый?
  Вообще-то пока что по творческим вопросам Московский Малый театр значительно превосходит старшего императорского брата. Как это и было не раз в истории русского театра – не зная резких перемен, избегнув диктата идеологической и стилистической моды, Малый имеет и обширный репертуар, и богатую индивидуальностями труппу, и добротную, а иногда и превосходную режиссуру. Видите ли, ремонт для театра вещь хорошая, но не главная. Великие спектакли возникали, бывало, в повалах и чердаках, на маленьких пространствах и в случайных залах, потому что театр – дело живое и заводится от духа творчества, а не от сметы. Поэтому нынешний праздник Александринки – праздник по форме, а не по существу.
  Валерий Фокин, конечно, незаурядный режиссер, но за годы руководства Александринкой поставил только один интересный, яркий спектакль – «Ревизор» Гоголя. Другое увлекало его, иное вдохновляло – явный победитель пространств, он привык завоевывать все новые и новые. Сможет ли Фокин остановиться и углубиться в творчество? Вот уже он публично заявляет о необходимости «малой сцены» для Александринского театра, и это тогда, когда на основной-то сцене нечего играть. И вспоминаешь, что руководимый им Центр имени Мейерхольда, огромное здание в Москве, тоже блещет техническими возможностями, но что-то не спешит познакомить зрителя с выдающимися театральными экспериментами.
  Просматриваются тревожные симптомы. Театральной общественности явно следует внимательно приглядывать за Валерием Фокиным, на всякий случай держа в руках смирительную рубашку. И если режиссер потребует ради очередной «малой», «новой», «другой» сцены снести в Петербурге квартал, эту рубашку применить по назначению. С Валерием Гергиевым такой операции не проделали, а жаль.
  Сказанное не отменяет выдающихся заслуг Валерия Фокина в деле реконструкции театра: они очевидны, и новая Александринка по праву нравится решительно всем. Правда, обычно живое тело, руководимое разумом, шьет себе платье по карману, а здесь наоборот: блистательный костюм будет подбирать себе подходящее живое тело. Фантасмагория во вкусе Гоголя! Проказы имперского духа!
  И скажу вам уж совсем прямо: сделать ремонт театра, имея толковых специалистов, государственную поддержку и приличные деньги, дело трудное, хлопотное, но реальное.
  А вот как сделать ремонт таланта?