Война в Донбассе за долгие восемь лет превратила вполне мирных и далёких от потрясений и фронтовых дел людей разных военных специальностей, военкоров. Дончане, луганчане и жители других городов республик стали за это время настоящими знатоками в вопросах тактики и стратегии ведения боёв, экспертами в вооружении, технике и видах обстрелов. А другие просто стали хроникёрами событий исторического масштаба. Примером такого преображения является наш сегодняшний гость: Денис Григорюк – фотокорреспондент, журналист, репортёр, свидетель исторических событий Донбасса.
− Денис, приветствую коллегу и давнего друга! Читателям «Аргументов недели» будет интересно познакомиться с известным и уже прославленным донецким фотокорреспондентом! Расскажи о себе, пожалуйста.
− Во-первых, не могу согласиться с тем, что я являюсь известным или прославленным. Да, меня могут знать коллеги или отдельные подписчики моих социальных сетей, но это совсем не соответствует озвученным эпитетам.
Я родом из Донецка. Родился в этом городе, ходил в школу, а после завершения средней школы поступил в Горловский иняз на специальность: английский язык и зарубежная литература. В 2014 году мое обучение подошло к концу, но я еще за несколько лет до окончания работал не по специальности, так как считал, что нужно становиться самостоятельным.
− Где встретил события Русской весны? Ты был в Донецке на тот момент?
− Встретил события Русской весны в своем родном городе, где работал консультантом в магазине одежды. На моих глазах проходили все митинги, но я не мог в них принимать участие, так как все они были в выходные дни, а это для торговых площадок самые доходные дни. Поэтому конец недели всегда проводил на работе. Но я разделял взгляды участников митингов, о чем также говорил в своих социальных сетях и никогда не скрывал своей позиции.
− Далее война началась… ты практически с первых дней, насколько помню, давал сначала импровизированные репортажи с мест обстрелов и просто знаковых событий. Как решил стать военкором?
− Магазин, в котором я работал, прекратил свою работу, так как иностранная компания не могла работать на неподконтрольной правительству территории. Оказался без работы. Но сильно это не заботило, так как шла война и было не до страданий по поводу отсутствия работы. Хотя было тяжело в финансовом плане, но это меньшее из испытаний, что выпало в тот год. Осенью того года я решил завести блог на сайте «Живой журнал». В качестве альтернативы завел группу во «ВКонтакте» и дублировал свои тексты в другие социальные сети.
То, что я писал на тот момент, сложно было назвать репортажами. Скорей дневник рядового дончанина. Мои мысли мало отличались от того, что имели другие жители города. Должно быть, именно поэтому мои первые тексты стали распространяться, люди делились ими и в итоге мне предложили работу в интернет издании, где я и делал свои первые репортажи.
Я никогда не хотел заниматься военной журналистикой. Так сложились обстоятельства, что мой главный редактор на тот момент не смог поехать на передовую в поселок Спартак, поэтому он отправил туда именно меня. Это был конец января 2015 года - самый разгар горячей фазы конфликта в Донбассе. Так я и сделал свой первый военный репортаж. Накануне был танковый прорыв, в результате которого стоял подбитый танк в Спартаке, а экипаж попал в плен. После того как мы покинули населенный пункт ВСУ вновь предприняли попытку прорыва, но им до сих пор не удалось захватить поселок Спартак Ясиноватского района.
− В какие места по фронтовому Донбассу закидывала репортёрская жизнь?
− На момент начала СВО мне удалось побывать на всей линии фронта в ДНР. Сложно назвать участок, на котором мне не удалось побывать. Будучи гражданским журналистом мне удалось побывать не только в Донецке или Горловке, а после и тем более, когда был военным корреспондентом Народной Милиции ДНР. Тогда я сопровождал журналистов по всей протяженности линии соприкосновения.
− С коллегами по цеху поддерживаешь контакты?
− Далеко не со всеми. Да, кто-то из коллег может меня знать, с кем-то у меня чисто профессиональные отношения, а с кем-то сдружился и общаюсь помимо своей рабочей деятельности.
− Что самое трудное в освещении фронтовых будней пусть даже в пределах городов и посёлков?
− Должно быть, читатели, которые не видели своими глазами горячих точек, покажется, что я отвечу «разорванные тела». Но напротив, живых людей показывать значительно тяжелее. Если быть точным, то эмоции, которые испытывает человек в момент тотального горя. Когда человек видит разорванное тело своего близкого, то это ужасное «зрелище». Это пик отчаяния, это худшее, что может случиться в жизни.
В своих недавних постах я писал, что еще одно из бросающих в ужас «зрелищ» - это звонящие телефоны. После обстрелов всегда звонят телефоны жертв артиллерийских обстрелов. Родные пытаются дозвониться, но никогда больше не смогут поговорить со своими близкими. И это то, что действительно заставляет ужаснуться. Сколько бы раз с этим не сталкивался, всегда это пугает, так как невольно проецируешь на себя эту ситуацию. Поэтому я всегда, когда звонит знакомый номер, готов услышать незнакомый голос, так как это, скорее всего, будет означать только одно.
− Ты считаешь себя летописцем Донбасса? Ведь через тебя прошло и проходит уже столько событий.
− Нет, ни в коем случае. Летописцев и без меня хватает. Я всего лишь фиксирую то, что попадается мне на глаза, показываю людям то, что творится в Донбассе. Не более того. Я не преследую какую-то высшую цель. Да, мне хотелось бы снять кадр, который бы зафиксировал нашу Победу в этой войне, но это чаяния, которым еще не факт сбыться. А в остальном у меня все приземленное. Быть летописцем - это охватывать весь спектр информации. Это невозможно в наших обстоятельствах.
− Как воспринял СВО, референдум? Почему так затянулось наше возвращение домой, в Россию, на твой взгляд?
− Оба этих исторических события для Донбасса были настоящими праздниками. Люди радовались признанию. Тем более, референдум. Мы его ждали более 3000 дней вооруженного конфликта. Особенно в последнее время, когда люди в Донецке десятками умирают из-за обстрелов со стороны ВСУ.
Это, безусловно, политические процессы. Кажется, будто Россия до конца хотела решить конфликт в Донбассе мирным путем, но противник преследовал иные цели. «Хорватский сценарий» был наиболее приемлем для Украины, о чем свидетельствуют не только официальные заявления украинских политиков, но и оставленные позиции ВСУ на освобожденных территориях. Все говорило о том, что наш противник собирался идти войной на Донбасс, России оставалось только не допустить уничтожения русских в ЛДНР.
− Планы на мирную жизнь уже есть?
− Мне кажется, что еще рано загадывать наперед, тем более, что обстановка не позволяет это делать. Ежедневно по Донецку прилетают сотни украинских снарядов. Не знаешь, когда встретишь свой. Поэтому пока так далеко не загадываю.
Впрочем, я не представляю себя уже без этой профессии. Совершенно не факт, что я буду заниматься именно военной журналистикой, скорее даже наоборот. Но мне бы хотелось продолжать работать с камерой в руках настолько долго, насколько мне позволят обстоятельства. Вдруг после боевых действий я окажусь мало кому нужен и придется вновь искать себе место под солнцем.
Вы можете прокомментировать эту статью и оставить свое мнение на нашем канале в Дзен. Подписывайтесь и комментируйте