Писать о политиках современности непросто, поскольку дела их рук и плоды решений пока ещё находятся в процессе, и к чему приведут, пока неясно. Однако есть и такие, чьи взгляды и стремления совпадают с народными, хотя бы в части воскрешения исторической Новороссии. Речь сегодня будет держать Олег Анатольевич Царёв, практически живая легенда современной политической картины общей Страны. Он был председателем парламента Новороссии, а в прошлом был депутатом Рады нескольких созывов. В политику пришёл из инженеров, поскольку окончил Московский инженерно-физический институт по специальности инженер-физик. Успел на поприще общественно-политической нивы зарекомендовать себя самоотверженным гражданином Большой России. Есть хороший документальный очерк о мужестве нашего сегодняшнего собеседника в переломные времена.
Итак, начнём знакомство.
− Приветствуем, Олег Анатольевич! Вы родились в Днепропетровске, жили в Тернополе, учились в Москве. Много где побывали. Где чувствуете себя дома?
− Чувствую себя дома там, где рядом со мной семья.
− Расскажите, как стали весомым и значимым человеком?
− Мне кажется, Вы преувеличиваете сильно (улыбается).
Олег Анатольевич напрасно скромно урезает свою роль в жизни Украины, России, Новороссии, в нашей славянской общности. Из отрывочных данных недавнего прошлого складывается портрет не функционера, которых часто видят в депутатах бывшей провластной «Партии регионов», а живого и настоящего человека, неравнодушного в своём стремлении сохранять мир на родной земле.
− Где Вас застали события евромайдана, Русской весны, те переломные месяцы?
− Я участвовал в двух майданах, как противник этих майданов, в 2004-м и 2014-м. В 2014-мгоду я был замом руководителя фракции Партии регионов. Незадолго до майдана выступил с трибуны Верховной Рады и обвинил посольство Соединённых Штатов в том, что оно готовит переворот на Украине. И это было неоднозначно воспринято рядом депутатов фракции. Я уехал в Днепропетровск из Киева, к себе домой. Но когда все-таки начался майдан, через время мне позвонил руководитель фракции и попросил приехать в Киев. Я возглавлял группу депутатов, которые оказывали сопротивление майдану в 2004 году. И все понимали, что я могу проводить работу на срыв майдана. Руководство партии попросило меня вернуться в Киев. Я вернулся, и как зам руководителя правящей фракции, конечно, это не «Единая Россия», но Партия регионов была достаточно большой. Все конференции и пресс-конференции, все заявления, все выступления на митингах, работа с силовыми структурами были сосредоточены в моих руках.
Речь идёт о заседании Рады 20 ноября 2013 года, за день до начала евромайдановского шабаша, когда политик не побоялся с трибуны парламента обвинить западных политиков в подготовке переворота в стране, а коллег по ВР – в продажности иностранцам. Позже он не побоялся выйти к разгорячённым площадными настроениями согражданам на киевскую Европейскую площадь, чтобы напомнить о последнем шаге перед пропастью, который они всё же сделали.
− Как считаете, почему Янукович не разогнал евромайдан? Уже даже не говоря о первом, а в 2014 году. Это выбор такой политический или что?
− Основная причина была в том, что у него практически висели на руках послы зарубежных стран, руководители зарубежных стран непрерывно звонили, кричали, оказывали на него давление. Оказывали давление не только на Януковича, но и на членов его команды. Когда приезжала Виктория Нуланд и Байден, они начинали встречи с олигархами и только потом встречались с Януковичем. Сначала были долгие встречи с членами его команды. Украина – олигархическая страна, поэтому это очень важно.
− Вы поддержали идею Новороссии. Почему тогда проект затормозился?
− Были подписаны Минские соглашения. Кстати, в первых встречах я участвовал. И было принято решение, поскольку территории будут возвращаться в состав Украины, то объединение этих двух территорий (а ведь Новороссия была заложена в нашу Конституцию – возможность присоединение стороны, территории Юго-Востока Украины). В парламенте Новороссии были депутаты авансом со всех территорий: представители Днепропетровска, Запорожья, Одессы, Харькова и так далее.
− Но тормозом стал «Минск», да?
− Это противоречило Минским соглашениям, а в то время все говорили о безальтернативности этих договорённостей. Поэтому проект был заморожен.
− За поддержку Донбасса, Новороссии Киев не смолчал. Как отомстила Вам Украина?
− За меня была объявлена награда. Миллион долларов объявил Коломойский, в то время губернатор Днепропетровской области. Отдельную награду объявил Филатов – полмиллиона долларов за доставку живыми или мёртвым. Мой дом заняли украинские нацисты, сделали из него базу. У меня был большой семейный бизнес – все предприятия были забраны окружением Коломойского.
− А коллеги по партии, почему они не вступились?
− За то время шестеро моих знакомых убили, четверо из них были депутатами. Поэтому сказать, что кто-то мог открыто вступаться за руководителя парламента Новороссии было из области фантазий.
− Чем занимались во время вынужденного «перемирия»?
− У меня из всего очень большого бизнеса остался санаторий в Крыму, который принадлежал одному из предприятий, где отдыхали рабочие Днепропетровской бумажной фабрики, Днепропетровского хлебокомбината, целого ряда других предприятий. Ведомственный санаторий был, так сказать. Я занимался санаторием, семьёй.
− Где застало начало СВО? Как Вы её восприняли?
− Спецоперацию я встретил на границе Украины. Наверное, с первых часов начала спецоперации. Я активно участвовал в ней.
− То есть, восприняли положительно. Многие украинские политики, деятели, даже пророссийские, обижаются на Россию, вроде бы это было неожиданно и не очень по-дружески…
− Я могу сказать, что у нас… Я из Днепропетровска, а Днепропетровск – это такой еврейский город, где бизнес и многое такое завязано на известную диаспору. И, естественно, у меня много друзей, знакомых оттуда. Я оказывал помощь в строительстве самой крупной синагоги в Днепропетровске, как политик, мы выделяли. Партия регионов в своё время была основная в Днепропетровске, без решения её депутатов ничего бы не делалось. Когда начался майдан, на меня вышли ребята из нашей синагоги с таким диалогом: «Олег, ты один из самых порядочных политиков и всегда занимал честную позицию, поступал по совести. Но сейчас ты занял не ту сторону. − Как это – не ту сторону? − Видишь, как. Мы точно знаем, что у России сейчас будут большие проблемы, и достаточно долго они будут. Тебе, Олег, даже не надо занимать какую-то позицию, просто отойди в сторону и не возглавляй этот процесс, который ты сейчас возглавляешь. И у тебя всё будет хорошо, мы поможем». А я говорю: «Исходя из того, что вы сказали, что у России сейчас будут проблемы и России будет плохо, я русский и поэтому, если Родине плохо, то надо быть вместе с ней. Тем более надо занимать активную позицию и поддерживать Россию». Вот, и поэтому я никогда не сомневался, не прятался и не пригибался. Какое бы решение принималось, правильное или неправильное, какие бы последствия этих решений не возникали, я всегда буду вместе с Россией.
− Отлично! Ваши прогнозы на ближайшее будущее. Как сложится судьба освобождённых территорий Украины: Херсон, Запорожская область, Харьков?
− Я считаю, что у Украины сейчас нет сил для того, чтобы пойти на анонсированное ею контрнаступление. Хотя попытки будут. Думаю, контрнаступление на Херсоне мы отобьём. В Донецке будем перемалывать и занимать разделённый фронт и двигаться поступательно вперёд. Ну и считаю, что спецоперация затянется, но, как минимум, Юго-Восток Украины будет под контролем России.
− То есть, Днепропетровск тоже будет наш?
− Знаете в чём дело. Оставлять города, где существуют заводы и люди, которые ещё помнят, как создавать ядерное оружие, Украине нельзя. Поэтому, программа-минимум должна быть Юго-Восток, включая Днепропетровск и Одессу. А программа-максимум – это вся территория Украины.
− А вся территория Украины – это возможно или нет?
− Да, возможно.
− Есть же карта поделенной Украины, где Галиция отходит к Польше, например, Венгрии – Буковина и Закарпатье, а все остальное – наше. Это реально?
− Если кто-то захочет отдать Польше Галицию, то всё равно её надо сначала взять под контроль, а потом уже отдавать в обмен на санкции. Потому что если они её возьмут сами, то санкции сохранятся, и территория враждебная сохранится. Надо понимать, на каких условиях отдавать, и эти условия должна диктовать Россия. Если будет принято такое решение. Но я хочу сказать, что у нас антирусскость Галиции сильно преувеличена. Я учился в школе Тернополя на русском языке. И в общем-то население трудолюбивое, это знает тот, кто брал украинских строителей. И если бы не политики, достаточно узкая прослойка людей, которая поднимает русофобские настроения, но тем не менее, командуют обществом, тогда было бы всё по-другому.
− Сейчас там работает пропаганда?
− Если занять всю территорию Украины и потом проводить выборы, у меня просто нет сомнений, зная менталитет западноукраинских областей, там за «Единую Россию» будут голосовать больше, чем в целом по России.
− Почему? Это ментальность так сработает интересно?
− Да, ментальность такая.
− Ну и в конце прогноз: Москва и Киев смогут вновь стать единым целым?
− Ну мы и с Чечнёй воевали: языки разные, культура разная, но мы сейчас одно целое. Чеченцы воюют на фронте… То, что мы сейчас переживаем, уже было в истории взаимоотношений России и Украины. Нашему Славянскому миру тысяча лет. И проходили через многое. Я уверен, что всё будет хорошо.
− То есть, мы преодолеем наши разногласия и вновь будем вместе?
− Безусловно!