Помните, в стихотворении Николая Тихонова: «Гвозди б делать из этих людей. Крепче б не было в мире гвоздей»?! Пожалуй, каждый, кто пережил Великую Отечественную войну – ребенком ли, солдатом или генералом – такой вот гвоздь. Крепкий, несгибаемый, нерушимый… Приехав в гости к участнику войны Николаю Федоровичу Пожидаеву, я искренне удивилась. Почему? Дело в том, что я знаю его с детства – бабушка работала вместе с ним на узле связи. Николай Федорович всегда казался мне каким-то современным рыцарем – благородным, интеллигентным, чутким и очень профессиональным (что касается последнего, то так характеризовала его бабушка Люба, я же по малости лет вряд ли могла это оценить). Более того, жили практически рядом, в соседних домах. Николай Федорович, выйдя на пенсию, при любой погоде играл с другими мужчинами во дворе в домино. Удивительно статный, подтянутый, вежливый… Он и сегодня, в свои 94 года, остался таким. Тот самый гвоздь в человеческом исполнении…
В тот день закончилось наше детство
- Николай Федорович, где и в какой семье вы родились? И каким было ваше детство?
- Родился в Хлевном – тогда оно входило в Воронежскую область, сейчас в составе Липецкой. В семье председателя колхоза. Мама на рядовых работах. Там же. Да и я подрабатывал летом – пас коров. Нас у родителей четверо было – сестра Валентина 1922 года рождения, затем я и после еще два младших брата.
- Помните тот день, когда узнали о том, что началась война?
- Конечно. В то время были каникулы в школе. Выгнал коров на пастбище. А после – смотрю, идут люди. Плачут. Пришел домой, мне сказали, что началась война. А люди все идут. В центр. И мы пошли. Здесь же работал военкомат, который оперативно начал призыв. До сих пор перед глазами стоит человек, который выступал тогда на митинге: «Мы должны сделать все возможное» и прочее, прочее…
Собственно говоря, на этом наше детство и закончилось. Вскоре взяли на войну отца. А в 1942-м нам, пятнадцати- и шестнадцатилетним мальчишкам, дали в руки оружие. Сделали что-то вроде батальона внутреннего охранения. Немец шел в Новосильск, потом в Семилуки. С тем расчетом, чтобы выйти на дорогу на Воронеж. И вот мы сидели около Дона, наблюдали. Задача была такая: когда враги поедут переправляться через Дон, сразу сообщить об этом. А потом село Хлевное решили эвакуировать. А ведь нужно было перевозить скот, корма для него, какие-то вещи в соседнее село. А на чем перевозить? Только тележки и были в наличии. Так что днем собирали и перевозили вещи, а ночью охраняли село. Так и жили…
В феврале 44-го я вступил в комсомол. Будучи как раз в нашем мальчишеском батальоне.
- Для вас это было важно?
- Конечно! Это было почетно и как бы показывало доверие ко мне. Мой комсомольский билет цел и по сей день.
«Когда выдали патроны, мы поняли – вот оно»
- А в армию вас когда призвали?
- В 17 лет. Тогда же, в 44-м году. Нас тогда всех забрали, кто 27-го года рождения был. Колхоз, помню, выделил лошадь и повозку, чтобы хоть сухарей с собой взять в дорогу. И поехали на Воронеж. Думали, что останемся воевать там. Но нас отправили на Дальний Восток. Сначала полгода учили в Чебаркуле. Отобрали по специальностям – кто на что способен. Меня взяли связистом – я и раньше был радиолюбителем. Потом на границу. Там тоже стояли три месяца, пока начались бои. Все ведь ожидали, что вот-вот все начнется, но никто точно не знал, когда именно. И когда нам начали выдавать патроны – оружие-то нам раздали еще раньше – тогда мы и поняли, что вот оно. Пришло.
- Страшно было? Ведь вы же еще совсем пацаном были. 17 лет…
- Ну, знаете, не то, чтобы страшно, а какое-то неприятное ощущение. Когда чего-то ожидаешь и «сосет под ложечкой». А когда уже двинулись в два часа ночи к передовой, тогда было некогда думать о страхе. Надо было выполнять поставленную задачу.
- В чем она заключалась?
- В налаживании связи. Я же связист как-никак. Наш дивизион передали батальону. И вот в штабе сидят командиры и того, и другого подразделения, а также радисты, вычислители… Я с радиостанцией сижу рядом. Подготовили сообщение, я передаю. Получаю ответ. Сидим дальше.
- Николай Федорович, не лукавьте. Да, вам по долгу службы не нужно было вступать в бой с противником, но, насколько я знаю, приходилось не только «сидеть дальше», но и налаживать связь практически под огнем противника. В Манчьжурии под Манчкином, если не ошибаюсь…
- Не ошибаетесь. Было такое. Так получилось, что когда прошли танки, наши батареи не смогли пройти вслед за ними, потому что мостки обвалились. Тогда огонь стал потише, и японцы решили контратаковать. А нам было приказано сообщить об этом командованию. А радиостанции были такие, что стал за стенку, и уже ничего не слышно. Нужно было лезть на сопку – а все высоты тогда были заняты врагом. Полезли. Надо. Двоих ребят передо мной убили. Приказ командира: «ложись». Помогли наши огнеметчики, прикрыли. Мы полезли дальше. В общем, приказ был выполнен – я передал сообщение, наши открыли огонь и отбили позиции. Меня за это наградили тогда медалью «За боевые заслуги».
Война школу не отменила
- А вы помните тот момент, когда вы узнали о Победе? О том, что фашисты капитулировали? Какие чувства тогда испытали?
- Разве можно это забыть? А чувства какие?! Радостные, конечно! Но для нас война тогда на этом не закончилась. Собрали митинг, объявили радостную весть. Но при этом призвали ослаблять внимание – Япония-то еще на тот момент не капитулировала. Вот и не ослабляли. Нашу часть после войны перевели в Китай, где мы пробыли почти восемь лет. Порт Артур, Дайрен… Это в провинции Далянь.
- А с китайцами общались?
- Не особенно. Да, конечно, были китайцы, особенно дети, которые ходили к нам. Даже выучились говорить по-русски. Нам тоже через некоторое время начали выдавать увольнительные в город. Но с местным населением мы общались мало.
- Получается, в 51-м году вы вернулись в Хлевное. Ваши все в живых остались?
- К счастью, да. И отец вернулся с войны, и сестра, которая была на фронте медсестрой.
- И что вы стали делать дальше?
- Пошел в школу.
- Вы шутите? То есть вы, 24-летний мужчина, побывавший в боях, весь в медалях, садитесь за парту?
- Я совершенно серьезен. Так и было. Мне же нужно было закончить десятый класс. Закончил, а потом поступил в техникум связи. Понимаете, когда мы пришли с войны, нас, как вы верно подметили, уже взрослых мужчин, стали ставить на должности. Потому что те, кто был на них раньше, уже имели почтенный возраст. А как недоученными идти, без образования? В общем, через некоторое время я закончил техникум в Воронеже и вернулся в Хлевное. А потом женился.
Нужно слышать друг друга, уважать – вот и весь секрет
- Где жену встретили?
- Марина закончила медицинское училище, и ее направили по распределению в Хлевное работать в аптеку. Вот там и встретил. Я тогда налоговым инспектором работал в финансовом отделе. Потом Марину отправили в Голосновский район управляющей. Переехали. Я начал работать на узле связи заместителем. А когда расформировывался район, меня отправили на должность начальника узла связи в Семилуки – там как раз уходил на пенсию руководитель.
- Жену свою сильно любили?
- Ну конечно!
- А чем она вас так покорила? Чем так хороша была?
- Разве так просто скажешь?! Своим разговором, отношением, интересами… Все это вместе складывается.
- А сколько лет вы прожили вместе?
- Больше шестидесяти. Восемь лет назад ее не стало.
- А у вас есть какой-то секрет семейной жизни? Чтобы вот так долго вместе прожить в любви?
- Это сейчас ищут какие-то секреты, даже советы пишут в газетах. А тогда жили просто. Нужно слышать друг друга, советоваться, уважать… Вот вам и весь секрет. Хотя, знаете, есть, наверное, еще один момент. Мы вот когда поженились с Мариной, у нас что было? Один чемодан вещей. Все остальное мы наживали сами. Интересно было. Были какие-то общие цели. А сейчас? Когда молодые люди сегодня создают семью на всем готовом, что подали на блюдечке их родители, ничего в этом хорошего нет. Нет, не так должно быть. Не так.
- Николай Федорович, говорят, что долгое время на женщин, которые были на фронте, смотрели, мягко скажем, косо. Это очень здорово описано в книге Светланы Алексиевич «У войны не женское лицо». Ее собеседницы говорят, что, сражаясь бок о бок с мужчинами на войне, в мирной жизни они оказались преданными сильной половиной человечества. У вас, как вы говорите, сестра была на фронте… Было такое?
- Было. Но что касается сестры, ей повезло. Она на войне познакомилась с будущим мужем в Кенигсберге, вышла за него замуж. Потом он увез ее в родную Рязань. Так что сестра с этим, к счастью, не столкнулась. Я приезжал к ним, видел, что они были счастливы. Но ко многим другим женщинам… То что они были на войне, и потом пришли. Пребывание на войне их в глазах людей…
- Очерняло?
- Да, увы, было такое. Я замечал это, когда работал налоговым инспектором в Хлевном. Тяжело они жили, эти женщины. Но чем я мог помочь? Разве что добрым словом? Этим-то помогал, но понимаю, что мало…
«Сталин был мужик серьезный»
- Сейчас как-то модно стало ругать Иосифа Сталина. Дескать, и деспот он, и много ошибок совершил. Но ведь вы когда-то шли в бой с криками «За Родину! За Сталина!». Мне кажется, что, идя на смерть, человек не будет славить имя того, кого ненавидит. Или я не права?
- Думаю, что правы. Вспомню один случай. Когда отец председателем колхоза работал – это еще до войны было – его вдруг сняли с должности и посадили. Оказалось, ему вменяли в вину дружбу с секретарем райкома. А как не дружить, если общее дело делали? Приехал секретарь – отец встретил, провез по колхозу, показал все… Но нашлись такие, что сообщили, что за этим кроется что-то большее. Мы тогда с мамой передачки отцу носили. Потом разобрались, выпустили его. Я много думал тогда об этом. Да, Сталин, как и нынешнее руководство, давал какие-то указания. Но разбирались-то на местах! А там были как довольные, так и нет. Или вот я вспоминаю, когда Сталину вменяли в вину борьбу с генералами. Да, спору нет, он оголил армию. Но ведь действительно на поверку многие из армейского руководства оказались троцкистами. И что Сталину нужно было делать?
- Ждать очередного переворота и снова вгонять страну в хаос или начинать действовать?
- Вот именно. Под его руководством мы выиграли войну и отстроили после нее страну. Причем в короткие сроки.
- Бабушка мне рассказывала, что Сталин не раз обращался к женщинам во время войны (его речь они слушали из репродуктора). Говорил, что знает, как им тяжело, его «дорогим женщинам», просил немного потерпеть – «мы обязательно победим, прогоним фашистов, и тогда станет легче». И ведь действительно, как только появилась возможность, после войны Сталин даже умудрялся снижать цены на продукты, причем не единожды… Я уже не говорю про масштабное строительство.
- Все верно. Да, мужик он был серьезный (улыб. – прим. авт.).
«Надо» - это навсегда
- Сразу прошу прощения за свой следующий вопрос… Несколько раз слышала от вполне обычных людей, что, мол, жаль, что мы победили. Дескать, выиграли бы немцы, и все бы сейчас у нас было хорошо – чисто, богато и красиво, как в нынешней Германии. Вы же тоже наверняка такое слышали. Обидно?
- Очень обидно. Очень. Потому что в планах Гитлера, судя по его письмам, было половину населения СССР уничтожить, а вторую половину превратить в рабов. Интересно, выжили бы те, кто сейчас такое говорит?! Но я думаю, что это мнение по большей части тех, чьи предки ненавидели советскую власть. По крайней мере, очень хочется в это верить.
- Николай Федорович, я не перестаю задавать себе вопрос: как же вы все это выдюжили? Вы все, ваше поколение. Как смогли? Почему мальчишки и девчонки шли на войну, когда им положено прыгать с тарзанки и играть в куклы и футбол? Почему дети стояли за станками на заводах по три смены на скуднейшем пайке, падая от усталости (да и тот паек зачастую они старались принести своим младшим братьям и сестрам)? Зачем женщины и старики взвалили на себя непосильную ношу, оставшись без здоровых, сильных мужчин – сеяли, убирали, впрягались в плуг, потому что и лошадей зачастую не было. Было одно желание – сделать все для победы. Вот вы как минимум дважды сегодня упоминали слово «надо». Откуда оно у вас вообще, это «надо»? Откуда настолько мощное самосознание? С молоком матери вы его впитали что ли?
- Я и в третий раз скажу – потому что надо было. Знаете, мне трудно ответить на ваш вопрос объективно. Нас в семьях, в школе так воспитывали. Кружки разные были. Пионерия, комсомол… Как-то тогда это было просто и понятно. Вот, к примеру, я недавно прочитал в газете про Зою Космодемьянскую. Ее вместе с другими девочками предупредили – скорее всего, вы идете на смерть. И вот она шла…девочка со школьной скамьи… Почему? Зачем? Но пошла…
- …понимая, что вот эту траву, вот это небо, вот этот… да все, что еще ее окружало, она может видеть в последний раз?! И вы же понимали, когда шли на сопку?
- Да. Мы все это как-то понимали. Но я в тот момент считал себя взрослым мужчиной. А что касается детей… есть и более близкие к нам примеры. Те же девицкие орлята. Их что, кто-то заставлял? Нет. Они сами решили всеми своими силами защищать свою землю.
«Радуйтесь жизни и работайте по совести»
- Давайте чуть вернемся к тому времени, когда вы пришли с войны: красивый, молодой, с медалями на груди. Неужели не хотелось немного отдохнуть, прежде чем вступать в очередную битву, теперь уже в мирной жизни – за восстановление страны на руинах, за лучшее будущее?
- Лена, вы хотите, чтобы я в четвертый раз сказал слово «надо» (лукаво улыб. – прим. авт.)?
- В связи с вышесказанным не могу не спросить о нынешнем патриотическом воспитании. Как вы его оцениваете?
- Слабо. Молодежь только и делает – не вся, конечно – на непонятные митинги ходит. А ради чего? Они голодные? Времени отнимают эти сборища много, а толку чуть – лучше что-нибудь полезное сделали бы.
- Николай Федорович, что бы вы хотели пожелать молодым поколениям?
- Радоваться жизни. Мы сделали все возможное для того, чтобы жизнь молодежи была лучше. А значит, ваша задача постараться это сохранить. И работать по совести.
13+