В начале августа актёра Павла Устинова приговорили к 3,5 годам колонии. По версии следствия, парень на митинге в Москве вывихнул плечо росгвардейцу. Сам Павел признаётся, что просто стоял у метро и никому не причинял вреда. Недавно Мосгорсуд смягчил ему приговор до одного года условно. Артистка Московского Художественного театра имени А. П. Чехова Кристина Бабушкина рассказала «Аргументам недели», почему поддержала актёра. В этом интервью она также объяснила, почему хочет быть более циничной и кто должен заниматься импровизацией.
– Кристина Константиновна, в соцсетях вы поддержали актёра Павла Устинова. Скажите, вам не страшно, что можете оказаться в такой же ситуации?
– Конечно, страшно, поэтому мы заговорили об этом. Многие медийные персонажи высказались по этому поводу и агитировали устроить одиночные пикеты. Такая солидарность важна. Я испытала невероятную гордость за наш цех.
Понятны мне комментарии людей в инстаграме, которые подписываются на тебя ради развлечения, а тут приходится задумываться о важном. Но, как говорил поэт Николай Заболоцкий: «Душа обязана трудиться...». Главное – не сдаваться и ждать результатов. Все равно артисты выходят к администрации президента, продолжаются одиночные пикеты. Важно, чтобы полностью сняли с Павла приговор и отпустили остальных фигурантов «московского дела».
– Если брать рабочий момент, актеры тоже активно поддерживают друг друга?
– У нас это не очень принято, хотя поддержка важна. Понимаете, не может же человек после каждого выхода своего коллеги говорить, что тот молодец. В нашей труппе артисты Московского Художественного театра одни из лучших. Если была премьера, то, конечно, оцениваем работы друг друга.
Самый дорогой был подарок для меня – это играть на одной сцене с моим мастером Олегом Павловичем Табаковым и всеми нами любимой Аллой Борисовной Покровской.
– Ваши коллеги по цеху говорят, что вы лучезарный, обаятельный, с чувством юмора человек. А как бы вы себя охарактеризовали?
– Резко континентальный климат. Я родилась в Сибири, там жаркое лето и суровая зима. Мне кажется, я такая же. Могу как лучезарно притянуть, так и быть холодной и закрыться от всех. Когда понимаю, что мне трудно общаться с какими-то людьми, но приходится с ними контактировать, включаю режим энергосбережения. Но если это друзья, то окутываю их любовью, заботой и теплотой. Хочется им помочь чем-то, накормить, спросить, как дела. Этого у меня не отнять.
Конечно, как и любому русскому человеку, мне свойственно погрустить, помечтать. Вот у Астафьева есть цитата: «Нет плаксивей народа, чем сибиряки в гулянке». Вот это правда. Могу задуматься о смысле жизни, драматизировать ситуацию.
– Считается, что творческие люди – эмоциональные и ранимые. Легко ли вас обидеть?
– То, что раньше меня ранило и уничтожало, уже не в поле моего внимания. Сейчас какие-то вещи стараюсь пропускать мимо ушей. Могу ответить или пошутить.
Это приходит и с возрастом, и с тренировками. Знаете, если начинающий боксёр в первый раз ударит кулаком в стену, то будет больно. Когда натренирован, боль притупляется, и её не замечаешь. В жизни такая же ситуация. Это как тренинг. Даже цинично звучит. Наверно, немного странно слышать такие рассуждения от человека, который занимается творческой профессией. Но иногда я сама хочу быть более циничной.
– Многие родители боятся, что ребенок, окончив театральное, не получит работы. Ваши родители тоже были против. У вас были сомнения, что родные не примут ваш выбор или режиссер не сможет вас разглядеть?
– Уверена, мои бы родители в любом случае меня поддержали. Если бы так не случилось, пошла бы своим путем. Я ж козерог. Не люблю гороскопы, но во мне явно есть что-то упёртое с рогами. Существо, которое будет биться, разбивать колени, но продолжать идти. Даже если снег и ветер будут дуть в лицо.
У меня есть правило: если идешь на какое-то дело и заведомо думаешь о провале, то ничего не получится. Надо верить в то, что делаешь. Тогда в этом есть смысл. А всякие помарки, погрешности – маленькие нюансы. У тебя будет лучшее интервью или премьера, если позитивно настроен.
– Сталкивались с импровизацией в театре?
– Конечно. Но скажу, что актёров учат произносить чужой текст, поэтому импровизация – не наш конёк. Вообще, это непростое дело. Импровизация должна быть либо подготовленной, либо заниматься ей должен человек остроумный и одарённый. Например, Золотовицкий Игорь Яковлевич. От его и нашего настроения зависит, каким будет спектакль «Дом» по пьесе Евгения Гришковца. Драматичным или смешным. Золотовицкий придумывает, импровизирует, и ты тоже в ответ. Я даже за кулисы уходила, потому что хохотала. Вот он и Иван Ургант – великие импровизаторы, которые с ходу могут придумать хорошую шутку.
Когда я говорила Игорю Яковлевичу, что он, наверно, самый веселый человек, он мне ответил: «Ты не представляешь, Кристиночка, какой я дома скучный».
– Сами вы как зритель часто ходите в театр? Критикуете ли работу коллег?
– Я люблю театр, поэтому с удовольствием посмотрю и мюзикл, и комедию. Нет такого, что хожу только на серьезные постановки. Я смотрю все подряд. Обожаю, когда круто читают прозу.
Что касается критики, то скажу так. С некоторыми коллегами у меня есть договор: разбирать работы друг друга. Приходит большой артист к тебе на премьеру, и у вас выстраивается конструктивный разговор. Вот в этом есть дружба и профессиональная солидарность. Не люблю, когда говорят дежурные фразы, типа: «Не, так хорошо всё. Придёт время, вы ещё разыграетесь» или «Не, ребят, вопрос к режиссёрам, вы-то сработали великолепно». Но моё самое любимое: «Слушай, ты такая красивая на сцене». Ни слова о профессиональных качествах. В тот момент думаешь, лучше бы ничего не говорили.
– Говорят, дети должны быть лучше своих родителей. Знаю, у вас есть дочка. Скажите, чем она лучше вас?
– Во всем. Вы сейчас расшевелили осиное гнездо. Когда говорю о дочке, стараюсь себя сдерживать. Смотрю на Стешу и понимаю, что она красивее меня, терпимее, умнее, добрее. Она какая-то необыкновенная. Вот такая я скромная мать. Понятно, что я на Стешу рычу за её косяки, говорю: «Как ты могла натворить такое». Но она очень способная девочка. Сейчас мы снимаемся с ней в картине Алины Бородиной, студентки курса Хотиненко. Говорю, что я играю героиню, а Стеша меня в детстве. На что Стеша ответила: «Нет, это я играю героиню, а ты меня во взрослом возрасте».
– Когда вы рассказываете о своей дочери, кажется, что она взрослая не по годам. Это так?
– Да. Стеша с детства такая. У меня складывается ощущение, что она будет постарше, чем я. Недавно была съемка в 7:30, за ней приезжали, чтобы забрать на площадку. Чтобы вы понимали, я открыла глаза в 8 утра: не сработал будильник. Бегу к Стеше в комнату, чтобы её разбудить и сказать, что мы проспали. Смотрю – никого нет. Спускаюсь вниз – тоже никого. Звоню дочке, а она уже на съемках, сама собрала вещи и поехала. Оставила только дверь открытой. Ей всего 12 лет, но она уже взрослый самостоятельный ребёнок. Ей не надо, чтобы ей помахали рукой в след и дали сумочку. Сама справляется.
– Переходного возраста не боитесь?
– Боюсь. Но я сделала для себя один вывод. Как говорит моя мама: надо просто любить и всё. Иногда звоню ей и говорю: «Мам, это невозможно. Почему дочь со мной так разговаривает, я же … ». А мама в ответ намекает: «Напомнить тебе историю про одну девочку?». Я сразу, нет, не надо. И она продолжает: «Потерпи, пройдёт, просто люби и всё». А я и так её люблю. Меня и уговаривать не надо.
Ксения КАЛУГА