Против винца нет молодца?

Русский химик Дмитрий Менделеев, создавший свою «Таблицу химических элементов», вряд ли мог подумать, что россиянам он запомнится ещё и как изобретатель знаменитой во всем мире водки! Сам ученый по свидетельствам соотечественников был человеком «не увлекающимся», а водку создал чуть ли не случайно, изучая реакции соединения этилового спирта с обычной пресной водой. Смешивал, смешивал… А когда попробовал – пришёл в восторг, защитил диссертацию и до сих пор почитается в России как народный герой и спаситель Отечества.

Гулять, так гулять!

На самом деле, в Отечестве весьма охотно пили и до изобретения Дмитрия Ивановича Менделеева. Бояре и воеводы вырубали друг друга не только в междоусобных сварах, но и на знатных пирах, где подавали различные крепкие настойки – «медовухи», пиво, брагу и прочие веселящие напитки. Слово «водка» на Руси долгое время определяла собственно саму воду: речную, колодезную, родниковую и т.д., которую поле гульбищ бояре и воеводы жадно пили вёдрами. Вообще, именно 2-литровое обычное ведро до конца ХVII века у русских людей было главной и основной мерой хмельного пития: красиво, ох красиво жили предки… Ещё ведь и землю при этом пахать не забывали!

Лишь в 1881 году Совет министров России решил уменьшить зловещую дозу пития для обычного народонаселения, обязав продавать водку… «Не вёдрами!» Кабатчики и прочий торговый люд кивнули и тут же стали разливать полюбившийся напиток в стеклянные бутыли по 2,5 литра каждая. Так в лексике царской России появилась новая граматико-цифровая символика «четверть», которая тоже валила с ног пролетариев не хуже картечи. Уже в советские времена в быт каждой семьи плотно вошли новые булькающие стеклянные тарифы: «поллитровка» и «чекушка», чья малая вместимость прекрасно компенсировалась количеством опустошенной тары.

Бутылочки да рюмочки доведут до сумочки!

Вообще, все русские поговорки преисполнены глубокого знания их авторами самой жизни. Знал ее конечно и царский министр финансов Сергей Витте. Главный финансист империи не мог спокойно смотреть, как мимо постоянно нуждающейся царской казны в прямом смысле «водочные» деньги текут в карман хитрых лавочников.

«Денежки, они счет любят!» — любил повторять Сергей Юльевич, готовя постановление Кабмина о необходимости этот стихийный поток загнать в управляемое государственное русло. Проще говоря — национализировать! Слово, от которого у нынешних российских олигархов случаются кошмары и сердцебиение, государю понравилось и отныне производство всех горячительных напитков в России перешло под имперский контроль. В качестве утешительного бонуса простому люду оставили доморощенную брагу термоядерную самогонку, которые отныне можно было гнать и потреблять всё теми же привычными вёдрами!

А денюшки-то мы приберем!

Централизация любого процесса (а уж такого, как укрощение российского «зеленого змия») требует серьёзных рычагов управления. Для начала вся территория империи была разграничена на зоны продажи алкоголя: «городские», куда входили многие губернские крупные города и «сельские», то есть все остальное. В каждом сегменте был организован механизм контроля, как за производством, так и за продажей спиртного. Также внимательно отслеживался и уровень потребления напитка: то есть власти отмечали — в какой губернии сколько и какого на душу населения потребляется напитка.

Странное дело: на словах декларируя снижение общего уровня российского пьянства, власти на деле приветствовали обратный процесс: чем больше пьют в государевых монопольках, тем толще становится казна. Ко всему, пьющим обществом гораздо проще управлять, что для России конца XIX и начала ХХ веков, уже инфицированных внутренней революционной чесоткой, было очень важно.

Именно в то время производство водки было зажато в жесткие тиски Госстандартов (т.е. ГОСТов). Для начала чиновники определили единый градус «беленькой» — именно 40% чистого спирта в напитке! Тут же пришлось обратиться к опытам Дмитрия Менделеева, который еще в 1865 году определил, что именно такое соотношение — само оптимальное для этой самой водки. Тогда же 31 января ученый блестяще защитил свои выводы в диссертации «Рассуждение о соединении спирта с водой». Сегодня среди ликёро-водочных гурманов этот день почитается как «день рождения» водки и конечно традиционно отмечается с нею же. Конечно, под горячую и острую закуску, с расстегайчиком, солеными груздями, в нерабочее время и … Впрочем, я отвлёкся.

Выходят на арену силачи.

В общем, Дмитрий Иванович Менделеев, изучая лишь физико-химические параметры новой жидкости, сам того не заметив, заложил крепчайший финансовый фундамент всей Российской империи. Сколько после этого в России будет сломано судеб и прервется жизней никого уже не интересовало… Вскоре по неписанному правилу «свято место пусто не бывает», в этом процессе появились и свои монополисты (сегодня таковых в России зовут «олигархами» — авт.), которые подошли к делу хватко, жестко и без сантиментов.

Самый известны водочный бренд, знакомый сегодня во всем мире, появился в России благодаря купцу Петру Смирнову, который, начав производство одноименной водки с розлива пресловутых «вёдер», быстро стал учредителем и директором Высочайше утвержденного «Товарищества водочных заводов, винных и спиртовых складов, и российских и иностранных вин П.А.Смирнова». Он быстро стал «поставщиком Двора Его Императорского Величества», а также — двора короля Швеции Оскара II. (Как видим, вывод российских капиталов за рубеж — давняя и довольно пошлая отечественная забава…).

К своему делу Петр Смирнов относился очень требовательно. Например, простую воду для своей «Смирновской» он закупал только от единственного источника близ городка Мытищи, обязательно лично снимая пробу с каждой партии. Свою знаменитую настойку «Нежинская рябина» он велел настаивать лишь на ягодах, собранных в одноименном селе и у которых абсолютно отсутствовала природная горечь.

В отличие от нынешних олигархов, путающих этиловый спирт с метиловым и частенько выставляющих на прилавке зелье типа «фуфыриков», убийственных в прямом смысле «лекарственных» настоек и проч., Смирнов строил для своих рабочих «работные» дома с бесплатными квартирами, больницы с отличными врачами и платил им приличное жалование. Наверное, и в страшном сне Пётр Арсеньевич не смог бы представить на своих предприятиях гастарбайтеров-азиатов, разливающих грязными черпаками сомнительную жижу по немытым бутылкам…

Его коллега и конкурент Николай Шустов к производству «хлебного вина» и одноименного коньяка тоже подошел ответственно. Может потому, что перед глазами был пример его отца, быстро спившегося и помершего после получения «вольной», а может потому, что понимал: обмануть пьющего русского человека можно лишь один раз, второго не будет, так как такую продукцию никто уже не будет покупать.

Вскоре появился Торговый дом «Н.Шустов с сыновьями», а в 1912 году компания стала и официальным поставщиком Двора Его Императорского Величества с оборотом более чем 10 млн. рублей!

Увы, судьба этого производства перестала быть счастливой после залпа «Авроры»: в 1917 году большевики забрали «царские винокурни» под своё крыло. То, что не смогли выпить сами, пытались под ещё не обесчещенным брендом продавать на Запад. Но пролетарские «управленцы», не знающие ни тонкостей технологии, не секретов маркетинга, ни капризов рынка, очень быстро процесс загубили. Восстановить былую славу «Шустовских» напитков так и не смогли до сих пор.
Впрочем, очень быстро сами большевики поняли, что наиболее быстрый способ пополнять казну — не только распродажа украденных церковных и царских ценностей, но именно производство горячительных напитков. Сам Сталин, лично не жаловавший водку, а пивший «во здравие» и «за упокой» лишь грузинские вина, велел в массовом объёме водку всё ж выпускать. — «… Нужно отбросить ложный стыд и открыто пойти на максимальное увеличение производства водки для обеспечения действительной и серьезной обороны страны», — еще в 1938 году говорил вождь.

Контролировать процесс было поручено верному партийцу Анастасу Микояну (который «от Ильича до Ильича без инфарктов и паралича»). В том же году ученые-химики начали изобретать главную советскую водку: «Столичную». По злой иронии судьбы к употреблению она была готова … в 1941 году. Несмотря на военное лихолетье, бесплатные фронтовые «наркомовские сто грамм» и самую высокую цену среди напитков-конкурентов, новый продукт, выгоняемый по заветам Дмитрия Менделеева (40°!) в стране прижился надолго и основательно обогащал казну долгое время уже и в мирное время. В 1954 году «Столичка» вышла на мировой уровень, отодвинув в сторону некогда тоже российскую марку «Смирнов», которую наследники Петра Арсеньевича успели загнать таки зарубежным барыгам. А в 1970 году «Союзплодимпорт» и американская PepsiCo подписали договор о массовом продвижении напитка и на территории США, как «настоящей водки из России»! Более чем уверен: и нынешний президент Байден, и его артрозная свита тоже изрядно когда-то лакомились нашей «Столичной». Может, лишнего перебрали, от того сегодня соображают не очень качественно. Бывает…