Среди нынешних российских т.н. «артистов», рванувших на Запад, по сути нет ни одного по настоящему идейного: загребавшие здесь бабло под хрип фонограммы они почему-то решили, что и за рубежом их ждет такое же безголосое и сытое безделье. СВО для них оказалась лишь удобной «отмазкой» для оправдания собственной трусости: ведь так и повестку в военкомат можно было получить…
А вот их старшие «товарищи» по сцене, бежавшие туда же из СССР, помимо идейного несогласия с советскими постулатами, прихватывали с собой главное: свой талант и востребованность у западной аудитории. Хотя развить первое и получить второе они смогли тоже лишь благодаря своему государству.
Прыжок в неведомое
Звезда Маринки Рудольф Нуриев был по-настоящему гением балета. Правда, обожали его поклонники не только за красивые танцы, но и за то, что их кумир был откровенным гомосексуалистом, что с давних времен присуще многим балетным и чем он открыто гордился.
О пристрастиях танцовщика питерский КГБ конечно знал, в том числе и от его многочисленных партнеров, завербованных когда-то «конторой» за аналогичные шалости. Но… Нуриев давал кассу, был самым высокооплачиваемым в СССР танцовщиком, под него западные импресарио соглашались на любые суммы в контрактах… Ко всему, артист имел очень высоких покровителей и в партийных кабинетах, тоже любивших его не только за красивые фуэте.
Нуриев никогда не скрывал своего восхищения западной жизнью не только потому, что там было много красивого и доступного, но и потому, что его пагубная страсть за рубежом не была порицаема ни людьми, ни вероисповеданием, ни властями. В труппе за ним приглядывали и «искусствоведы в штатском», и его же коллеги по сцене и альковам. Сам танцор об этом конечно знал и мечтал об одном: при первом же удобном случае сменить питерскую прописку в паспорте на любую западную.
Вскоре представился и удобный случай: выехав в 1961 году на гастроли в Париж Нуриев уже решил, что обратно не вернется. В то время КГБ получил наконец разрешение заняться разработкой артиста «по-взрослому», что, конечно грозило ему в первую очередь полным запретом на любой выезд за границу. После концертов в Париже труппа должна была вылететь на дальнейшие гастроли в Лондон. Именно в этот момент в советское посольство в Париже пришел приказ откомандировать артиста Нуриева в Москву якобы для участия в каком-то важном партийном концерте. Тот понял, что это и есть финал без оваций и криков «бис».
Пока коллеги паковали в кофры парижские обновки, Нуриев успел позвонить своей давней почитательнице-миллионерше Кларе Сент и сообщить той, что из аэропорта Ле-Бурже его обязательно отправят не в Лондон, но в Москву, где для начала ему предъявят статью УК «Мужеложество» со всеми отнюдь нетеатральными последствиями. Клара Сент, без того и ранее уговаривавшая Нуриева остаться на Западе, обещая ему золотые горы, решила действовать. Она экстренно обзвонила редакции ведущих СМИ, рассказала журналистам о грядущем пиар-событии века, затем сообщила полиции, что, дескать, советского танцовщика советские же органы собираются похитить почти на трапе самолета и т.д. Затея удалась.
Когда труппу привезли в аэропорт, там уже толпились папарацци, переминались с ноги на ногу многочисленные «ажаны» с рациями в руках, на всякий случай рядом виднелись машины «Скорой помощи». Нуриев выбрал момент и, минуя опешивших коллег и кураторов от КГБ, совершил свой знаменитый прыжок через ограничительные заграждения: прямо из СССР на Запад! Самолет улетел из Парижа уже без основного танцовщика.
За что боролся, на то и …
Об этом событии долго писали газеты «свободного мира», были сняты кинофильмы, вышло несколько книг. Нуриев стал надолго героем, не побоявшимся променять «тухлый социализм» на западную свободу. О том, что в том самом социализме у перебежчика осталась больная мать практически без средств к существованию, а его родственников, друзей и просто случайных знакомых ждут долгие допросы, объяснения, «волчьи билеты», а то и тюрьма – СМИ конечно писать не стали.
Сам перебежчик устроился на Западе вполне хорошо. Его окружали мировые знаменитости, кинозвёзды просили у него автограф, в друзьях и партнерах по сексу числились легенды шоу-бизнеса, видные импресарио, певцы и т.д. Биографы Нуриева утверждают, что среди его любовников отметились Фредди Меркьюрри, Элтон Джон, стареющий Жан Маре и проч… Сколько еще безвестных танцоров и балетоманов прошло через его объятия, это не знал и сам Нуриев. Как не знал, кто же из них в конечном итоге «отблагодарил» его за жаркие ласки смертельным СПИДом…
Его подруга и меценатка Клара Сент, поспособствовавшая побегу Рудольфа на вопрос журналистов о том, испытывала ли она чувства к танцовщику, удивленно ответила: «Конечно, нет. Он просто прекрасный артист. А ориентация у нас разная…». Миллионерша не лукавила, ей нравились настоящие мачо без сомнительных тогда и на Западе пристрастий. На момент событий она переживала яркий роман с известным мажором, сыном министра культуры Франции Венсаном Мальро. Нуриев же пресыщенный светской даме был интересен как экзотический выходец из страны, где по улицам бродят дикие медведи и, несмотря на это обстоятельство, даже существует балет…
Нуриев стал очень богат, занял пост директора парижской «Гранд-опера», был непредсказуем и капризен как следовало быть звезде зарубежного балета.
Впрочем, очень может быть, что все это было уже проявлением убивавшей его болезни. Артист прекрасно понимал, какой финал его ждет, сопротивлялся как мог, но…
- «Я умру полубогом!» - говаривал он своим парижским друзьям. В 1987 году после многочисленных просьб и хлопот его друзей-политиков, Нуриев смог на трое суток съездить в СССР проститься с умирающей матерью. А 6 января 1993 года во Франции ушел из жизни сам. Несмотря на все личные сложности характера, житейские драмы, переживания, взлёты и падения, ушел, как и обещал «полубогом». Хотя многие его поклонники до сих пор считают Нуриева все же «богом балета».
«Все побежали и я побежал!»
В 1974 году во время гастрольного турне по городам Канады отказался возвращаться назад в СССР уже другой мастер советского балета Михаил Барышников. Что толкнуло всяко обласканного по меркам социализма танцовщика подписать контракт с импресарио «Американского театра балета» сам перебежчик объясняет разным интервьюерам по-разному: «Впервые я увидел современный танец в 1970 году. Это было моей драмой, потому что это знакомство изменило меня…». И он в своих же интервью неизменно повторял, что «…В душе я американец. Я никогда не буду … жить в другом месте», анализировать сегодня бессмысленно: человек принял решение и не жалеет об этом. Имеет право. Тем более, что он никогда не делал экстремистских заявлений и не поливал грязью страну, где стал успешным танцовщиком: «…Я оставлял своих друзей, свою публику, театр, Ленинград, самый красивый в мире город…». Вполне возможно, что перед глазами маячил и недавний вполне успешный побег Рудольфа Нуриева.
Строптивая и капризная Америка на удивление быстро и охотно стала аплодировать и кричать «Бис!» новому солисту. Бывало, на этот клич Барышникову приходилось выходить на сцену более 20(!) раз. О нём заговорили ведущие СМИ, что в США является бесспорным показателем грандиозности успеха, многие балерины за кулисами устраивали истерики в борьбе за право быть его партнершей на сцене. Впрочем, вне сцены – тоже. Отсюда – череда бурных романов, звездных браков и публичных разводов: Лайза Минелли, кинодива Джессика Ланж… Этот марафон остановила балерина Лиза Райнхарт, внучка знаменитого режиссера Макса Райнхарта. С ней Барышников вырастил троих детей, обрел статус добропорядочного американского семьянина, ни разу не замеченного в симпатиях к однополым коллегам по сцене. Президент Билл Клинтон до конфуза в «Оральном кабинете» успел даже лично наградить экс-советского танцовщика престижной премией. В его друзьях – Иосиф Бродский, Мстислав Ростропович, Владимир Высоцкий и Марина Влади. «Я никогда не чувствовал ностальгии…» - часто повторял артист. Если жизненная удача только в этом, то у Барышникова жизнь удалась.
Без мужа жена всегда сирота
Эту русскую пословицу наверное можно было бы применить как эпиграф к судьбе еще одной балетной семьи: Александра Годунова и Людмилы Власовой, но … В их случае «сиротой» скорее стал сам глава семейства.
Знаменитый танцовщик Большого театра Александр Годунов стал звездой балета очень быстро. На его премьерах всегда были аншлаги, среди партнерш только примы: Майя Плисецкая, Людмила Семеняка, Нина Сорокина… Конечно знали его и за рубежом. Знали – да. Видели? Нет… Невольным детонатором такой несправедливости стала его дружба с Михаилом Барышниковым, который годами раньше не вернулся с гастролей. Годунов никогда не скрывал своего восхищением талантом друга как танцовщика и всегда сторонился модного тогда участия во всяких «общественных порицаниях» принятого тем решения.
Естественно, это вольнолюбие отмечалось «где надо» дотошно и регулярно. Годунова упорно не выпускали на гастроли за рубеж. Вскоре активное противодействие руководства театра почувствовала и его жена – Людмила Власова. Однако талант взял свое: В 1979 году на премьере балета «Ромео и Джульетта» Годунову доверили ведущую партию Тибальда, после которой он стал безоговорочным танцовщиком №1 Большого! Ехать на гастроли без ведущего танцовщика значило провалить всё мероприятие. Руководство КГБ смирилось с ситуацией и проведя нужные беседы в труппе, на выезд Годунова и его супруги кое-как согласилось.
В 1979 году труппа Большого со знаменитым балетом «Ромео и Джульетт» прилетала в Нью-Йорк. В состав делегации вместе с Годуновым была включена и его супруга Людмила.
Сегодня трудно утверждать, долго ли сам танцовщик готовился к побегу, или решение принял, лишь лично поблуждав среди небоскрёбов и рекламных вывесок. Конечно, такие мысли у него были, и наверняка он их в той или иной форме озвучивал перед супругой. Однако все решилось быстро лишь на американской земле после долгого разговора с Иосифом Бродским, который впоследствии сам назвал решение Годунова «прыжком в абсолютную неизвестность».
В день окончания гастролей, Годунов вышел из отеля, чтобы докупить сувениров. Жена Людмила оставалась в номере, собираясь к отъезду. Вместо сувенирных лавок, Годунов приехал к Бродскому, где его уже ждала машина и какие-то люди из миграционной службы США. Все приехали за город на ранчо Бродского. Там Годунову вручили уже готовый паспорт гражданина США (хлопоты многого стоили! – авт.). Такой же ждал и его супругу Людмилу… Однако та последовать за мужем отказалась, твердо сказав перепуганным кураторам: «Хочу вернуться домой к матери!» Потом на «товарищеских судах» в московских квартирах её клеймили «двурушницей», «изменщицей» и т.д. Хотя, если исходить из принципов той самой западной демократии, которую выбрал ее муж, Людмила тоже сделала свой выбор. И кому какое дело, если они оказались диаметрально разными?
Трое суток американские власти не давали «добро» на вылет самолета с труппой в СССР. Трое суток Годунов уверял сотрудников ФБР в том, что жену коварно удерживают силой. С ней беседовали сотрудники Госдепа, врачи даже смогли осмотреть ее на применение наркотиков или психотропных препаратов. Вердикт: нет, не применяли. Да, она сама хочет вернуться домой. Самолет улетел, оставив безутешного (он очень любил Людмилу) Годунова в Нью-Йорке.
Из депрессии его пытался вывести Михаил Барышников, взяв в труппу «Американского театра балета», где уже стал его художественным руководителем. Но инновационное видение Барышниковым классического балета, к которому привык Годунов, танцовщика не вдохновило. Они расстались. Сам Александр стал прикладываться к бутылке, традиционно веря в то, что алкоголь решит все проблемы. На его счастье, красивого белокурого артиста заметили в Голливуде.
Приживаться в американском кино ему пыталась помочь уже новая жена - актриса Жаклин Биссет. Но Голливуд – эшафот для очень удачливых, куда Годунов так и не попал. Несколько мелких ролей хоть и у Спилберга и со звёздами, но все же по сути – в массовке, плюс оставшиеся от театра Барышникова накопления позволили Александру обустроить достойный быт, положить на свой счет заветный американский «миллион» и … запить по-черному. Его, в отличие от Барышникова, грызла тоска по родине, он продолжал любить лишь Людмилу Власову, Жаклин Биссет его бросила и ушла к другой восходящей звезде.
Занавес
В 1995 году на лоджии собственной квартиры с видом на знаменитый холм со словом «Голливуд» Годунова обнаружила медсестра, пришедшая сделать ему успокоительный укол. Актер сидел в кресле перед столиком, где стояла фотография Людмилы Власовой и недопитая бутылка виски. Казалось, он спал. Собственно, в 45 лет на чужой земле уснул навечно талантливый красавец и бездарно сломавший свою судьбу и жизнь гражданин США и российский артист Александр Годунов.