Миллионы для унитаза

Людям всегда свойственно мечтать, причем все человеческие грезы при этом, как правило, материальны, что вполне объяснимо: ведь деньги в тех же прожектах обычно занимают одну из передовых позиций.

Наиболее же прагматичные мечтатели предпочитают мыслям вполне осознанную и продуктивную деятельность. Например – фальшивомонетчики.

 Сим-Сим открылся?

28 августа 1910 года таможенники пограничного перехода «Александрово» досматривали состав, въезжавший в Россию из Европы. Внимание служивого привлек большой сундук одного из пассажиров, набитый исключительно дамскими вещами. Странным было то, что пассажир ехал один, вещи же были ношеные и на подарок даме сердца в России явно не подходили. Неловкие пояснения хозяина багажа сомнения проверяющих лишь усилили. Сундук освободили и ещё раз внимательно осмотрели. В результате у емкости было обнаружено второе дно и фальшивые стенки, а в них – тщательно упакованные пачки российских сторублевых ассигнаций. Обыскали и владельца багажа, некоего мещанина Дунаевского. Нашли еще несколько пачек таких же купюр. Общее количество освобожденных от контрабандного плена денег составило более 150.000,00 рублей – сумма по тем временам весьма существенная. Если бы бдительные царёвы таможенники тогда знали, что невольно своими действиями в купе лишь приоткрыли в прямом смысле «ящик Пандоры», то смогли бы просить начальство о существенных наградах. Но не знали. А драматические события стали разворачиваться весьма стремительно. Неудачливого финансиста задержали.

В том же поезде в Россию из Ниццы въехал еще один пассажир – некто Давид Рохлин. От повального обыска его спасло отсутствие ненужных женских вещиц, достойное самообладание и благостное настроение, свойственное лишь людям, добившихся наконец в жизни чего-то вожделенного и ожидаемого. Если бы таможенники знали, что раскланиваются не просто с пассажиром по фамилии Рохлин, но – с дружком и компаньоном попавшегося с поличным Дунаевского, они бы конечно перевернули и его купе вверх дном. А если бы перевернули, то без труда бы еще … полтора контрабандных миллиона (!) новенькими российскими сторублёвками! Но не перевернули, поезд поехал дальше, хоть и без бедолаги Дунаевского.

Естественно, очень скоро весть о ЧП на станции разнеслась по всему составу и дошла до Рохлина. Тот, испугавшись последующих, более тщательных обысков, не придумал ничего лучшего, как на ближайшем полустанке, все полтора «ляма» … сбросил в станционный сортир. Сделал он это без особых душевных терзаний, так как прекрасно знал, что спускает в клозет не настоящие деньги, а качественные подделки. Знал потому, что уже не один год с подельниками и сам занимался их изготовлением. Заодно зримо доказал всем сомневающимся – чем же все-таки пахнут деньги.

 Маманя, а Васька денюшки нашел!

Возможно, с таким воплем в свою избу и вбежали чьи-то дети: деньги из сортира, невольно перемешанные с нечистотами, старательные золотари вывезли на свалку отходов – традиционное место сборища бедной деревенской детворы. Оборотистые крестьяне купюры отмыли и конечно пустили в дело: кто-то обзавелся коровой, кто-то избу обновил, что, конечно не прошло мимо внимания местных властей. Полиция начала расследование.

Всего в деревенских кубышках следователи обнаружили хоть ещё и попахивающие, но вполне себе правдоподобные на вид «катеньки» общей суммой более полумиллиона (!) рублей. Фальшивки же суммой в миллион целковых, выброшенные в сортир осторожным Рохлиным, все же успели попасть в основной денежный оборот России и конечно его не улучшили.

Дело дошло до «высочайшего» внимания, к нему подключились лучшие сыщики и очень быстро появились интересные подробности. Какие же?

 Деньги не щекотать должны, а оглушать! –

Такую фразу часто любил повторять старший брат задержанного в Александрово Николая Дунаевского. Он был крупным и удачливым одесским коммерсантом, но брата Колю к делам не допускал, зная, что тот в душе – мелкий делец и махинатор, способный лишь на разовое мошенничество. Николай же, видя финансовые успехи брата, жутко ему завидовал и конечно мечтал. Естественно – тоже о больших деньгах, в поисках которых он из Одессы и двинулся в турне по огромной российской империи.

В далеком Благовещенске он умудрился влюбиться в местную этуаль, что утроило его стремления любыми путями разбогатеть. Там же судьба свела влюбленного пигмалиона с бывшим беглым каторжником Робертом Левенталем, жившим по поддельному паспорту и работавшему гравёром на местной фабрике. Особенное уважение Левенталь вызвал у Дунаевского, похваставшись, что свой паспорт-подделку он тоже изготовил самостоятельно и документ ни разу ни у кого не вызвал сомнений. Знакомцы ударили по рукам и враз стали «соучастниками».

В зародившейся шайке Дунаевский стал паханом, доверив Левенталю быть творческим исполнителем его задумок. Начали с изготовления фальшивых «двадцатипятирублевок». Дело вроде бы двинулось, но четвертаки даже в большом количестве на капитал не тянули. Сбытом очень похожих на оригиналы бумажек занялись приглашенные в шайку давние приятели Дунаевского, среди которых был и уже знакомый нам Рохлин. По русской традиции операции обмывали в дорогих кабаках, где и осетрина, и икра тоже стоили денег, правда – настоящих. После подсчета остатков дельцы пришли к выводу, что гораздо прибыльнее будет, пожалуй, заняться изготовлением уже сторублевых «катеринок»: и на гульбу хватит, и на старость останется. Но для этих купюр нужно было обзавестись определенным спецоборудованием, купить которое в то время можно было лишь за рубежом. От греха решили там же начать и само производство. Сказано – сделано! Традиционно выбрали юг Франции – Ниццу, где до недавнего времени шуршали бумажниками и нынешние бежавшие из России барыги.

Вскоре у шайки появился ещё один компаньон: местный купец Иван Семеров, которому наскучило сбывать дальневосточным аборигенам гнилое сукно и настоянный на табаке самогон, согласился ссудить Дунаевского деньгами на закупку всего необходимого уже за рубежом! Дельцы сняли в Ницце особняк, поставили необходимое оборудование и печатная машина под носом лопухнувшихся французских ажанов заработала во всю мощь!

Очень скоро оборот качественного «фальшака» превысил 15 млн. рублей и друзья решили взять заслуженный «отпуск»: пора было часть денег уже пустить в красивый оборот и на родине Да и Николай Дунаевский очень уж хотел доказать старшему брату, что большие деньги можно заработать, не изнуряя себя соблюдением законов. Что было далее, известно из начала этой статьи.

Струхнувший Рохлин, спустивший «общак» в сортир, пересидев какое-то время в России, сбежал в Америку, где до сих пор с удовольствием принимают всех социально-второстепенных людишек. Там его следы и затерялись.

Художник-гравёр Левенталь, оставшийся «на хозяйстве» в Ницце, узнав о бедах Дунаевского и Рохлина, тем не менее решил рискнуть и пересидев какое-то время за границей и нарисовав себе очень качественные дипломатические документы, прихватив саквояж с поддельными стольниками и любовницу Эмилию, все же в Россию успешно вернулся. Впрочем, «баня, водка, гармонь и лосось» ему быстро наскучили. Покутив с цыганами и балеринами и пошвыряв им под ноги пачки с липовыми «катеньками», Левенталь вернулся обратно в Ниццу, традиционно «забыв» в России свою подругу Эмилию. (А ведь говорили ему знающие люди, что «кабаки и бабы доведут до цугундера»…).

Та, естественно, оскорбилась и в отместку настучала на экс-любовника в полицию. Российские сыщики связались с французскими. Те к всеобщей радости (своего жулья хватает) сцапали гравёра Левенталя и быстренько переправили его в руки питерских сыскарей, которые и так уже давно раскручивали историю с фальшивыми деньгами. Так печатный станок навсегда прекратил свою работу…

P.S.

 Мсье, же не манж пас сис жюр!

Следствие было скорым: России было уже не до мелких жуликов, в двери стучалась Первая мировая война! Дунаевского, Левенталя и их спонсора купца Семерова отправили на десять лет в сибирскую каторгу. Сбылась мечта Николая Дунаевского: всю троицу большие деньги не только пощекотали, но и основательно оглушили…