Любые транспортные происшествия — это всегда трагедии. Будь то ДТП на дороге, авиакатастрофа, либо морское крушение. Но если некоторые из них с помощью экспертиз и рассказов очевидцев можно ещё как-то объяснить и проанализировать, то иные так и остаются навсегда источником конспирологических версий. Особенно, если речь идет о гибели подводных лодок.
Услышьте нас на суше!
Гламурной романтики на Севере мало, если не сказать, что ее там нет совсем. Тяжелое свинцовое небо, в прямом смысле сливающееся с такой же мрачной поверхностью океана, бесконечная тундра, которую как губку сжимают суровые скалы, редкие всполохи полярных сияний, да изнуряющие снежные заряды с океана... И все же моряки-североморцы, уходящие в поход, более всего мечтают вернуться обратно именно на этот пусть и неуютной, но при этом — уже ставший для них родным берег.
Уверен, что именно с таким настроением экипаж подводной лодки С-80 ежедневно отрабатывал на своих боевых постах задачи, поставленные ему командованием во время боевого океанского дежурства в январе 1961 года. Число моряков, находившихся в те дни на борту С-80 не было штатным: в поход вышел еще и командир однотипной ПЛ С-164 В. Николаев с частью экипажа своего корабля: лучшего тренажера для моряков, чем действующий боевой корабль, ни в одном учебном классе на берегу не найдешь.
Плавание проходило в штатном режиме, молодой командир С-80 капитан III ранга Анатолий Ситарчик принимал доклады вахтенных служб, отдавал необходимые команды, лодка шла заданным курсом на небольшой глубине, но в ночь на 26 января почему-то не вышла на сеанс радиосвязи. На стол руководившего тем походом адмирала Егорова легла радиограмма: «Узел связи флота вызывает ПЛ С-80. Ответа нет». На флоте это означает, что случилось ЧП.
Получивший тревожное сообщение Георгий Егоров (ставший в 70-х командующим Северным Флотом) сразу почему-то вспомнил свою же характеристику, которую он писал на Ситарчика после нескольких совместных с ним выходов в море: «... Мы нередко выходили в море, изучая командиров и прочий личный состав. Именно тогда я обратил на одного внимание. Он часто нервничал и допускал оплошности, что для подводника недопустимо. Не раз я просил командующего подводными силами контр-адмирала Кудряшова отправить его на проверку психологического состояния, но этого так и не сделали...» В рапорте Егорова, оставшегося почему-то без реагирования, речь шла как раз об Анатолии Ситарчике — командира С-80... Но почему?
Этот документ позже многократно будут изучать и психологи, и особисты, и политработники, и штабные аналитики. Всех будет интересовать один вопрос: что же именно случилось на борту С-80 в роковую ночь 26 января 1961 года? Но одно обстоятельство опытному моряку уже было очевидно: с лодкой и 68-ю моряками на борту случилось нечто страшное...
Наш SOS все глуше, глуше...
3 февраля в штаб флота пришло донесение от мурманских рыбаков: их трал зацепил и поднял на поверхность сигнальный буй с С-80. Тут же в указанное место был направлен отряд аварийно-спасательных кораблей. Маршрут траулера, поднявшего буй, был исследован вдоль и поперек, спасатели бороздили океан до середины февраля, но... уже было понятно, что С-80 погибла. Командование флота доложило о ЧП в Москву, где было принято решение исключить С-80 из состава ВМФ как «погибшую». В семьи моряков ушли похоронки.
Лишь через семь лет субмарину удалось найти. Помог случай: экипажи рыболовецких траулеров стали жаловаться на то, что в их сети с регулярной частотой в одном и том же районе океана цепляются за какой-то непонятный предмет на дне. Туда направили военных спасателей, задействовали гидроакустику, которая сразу показала: в зоне поиска действительно находится металлический объект большого размера. Вскоре стало понятно, что это и есть затонувшая подлодка С-80. Было принято решение поднять ее и отбуксировать на удобное мелководье, начать обследование.
Мы бредим от удушья!
Для 70-х годов подобная операция была сродни фантастике Жюля Верна и, тем не менее, она началась.
Экспедицию особого назначения (ЭОН) возглавил капитан I ранга Сергей Минченко. Задача была очень сложная: С-80 с полным, в том числе — ядерным боезапасом, лежала на глубине 200 метров уже семь лет и сам подъём сильно травмированного аварией и океанской водой корпуса был весьма опасен: любое неверное движение, сильный рывок, перекос и т.д. могли вызвать детонацию и взрыв боеприпасов. А это — новое ЧП, новые смерти, новая трагедия...
Операция под кодовым названием «Глубина» началась 9 июня 1969 года. Под корпус ПЛ были осторожно заведены специальные приспособления в виде многочисленных стропов, ее удалось аккуратно оторвать от илистого дна и приподнять до глубины 70 м. Затем с помощью специальных буксирных концов спасательное судно «Карпаты» медленно отбуксировало С-80 в сторону мелководья, где к работе смогли уже приступить и водолазы. К лодке подвели понтоны, подали воздух и 24 июля 1969 года С-80 впервые за 7 лет океанского плена увидела знакомый скалистый берег. Впереди была самая тягостная часть операции: вскрыть отсеки и войти внутрь корпуса... Рассказывает вице-адмирал Ростислав Дмитриевич:
«Я первым вошел в отсеки С-80. На это право претендовали политработники, особисты, но было вынесено решение, что субмарину сначала должен осмотреть кораблестроитель. В лодку я вошел с кормы — через аварийный люк в седьмом отсеке. Подводники были лицом вниз. Все — в соляре, выдавленной из топливных цистерн внутрь корпуса. В первом, третьем, втором и седьмом отсеках были воздушные подушки. Большая часть тел была извлечена именно из отсеков в носу подлодки.
Удивительно, но тела хорошо сохранились, многих я узнавал в лицо. Те, кого сталь спасла от мгновенной смерти, погибли от удушья. Страшный конец...»
Юрий Сенатский, главный инженер ЭОН: «... В бухту Завалишина пригнали средний десантный корабль, в трюме установили столы патологоанатомов. Врачи оттирали спиртом лица погибших и изумлялись: щеки мертвецов были... розовыми! Кровь в жилах не успела даже свернуться. Доктора утверждали, что на запасах отсечного воздуха подводники могли продержаться неделю. Неделю они ждали помощи...»
P.S. Реквием.
А далее — конспирологические версии трагедии. Руководитель ЭОНа сразу обратил внимание на то, что вертикальный руль С-80 находился на отметке 20 градусов на левый борт. Возможно, лодка в последний момент пыталась резко свернуть в сторону от какой-то внезапной преграды. Но какой? В том районе не было ни подводных скал, ни каких-либо иных препятствий, лишь чистая глубина океана. А если это — неизвестная ПЛ, следившая за С-80? Впрочем, это предположение осталось в числе недоказанных версий. Официальной причиной посчитали случайное попадание внутрь корпуса заборной воды, ну и... пресловутый «человеческий фактор». Погибших моряков со всеми почестями похоронили на родном берегу.
А сорок лет спустя всего в 60 км от места гибели С-80 затонула и АПЛ «Курск». Судьба или снова «человеческий фактор»?