В наши дни, несмотря на страшилки налоговых и пенсионных служб, россияне все же чаще предпочитают зарплату в пухлых конвертах с соблазнительной наличкой, нежели формальное перечисление денег на их банковские карточки. Почему? Наверное потому, что исправно просидев свой трудовой стаж за кульманом в НИИ, они в итоге скорее получают пенсию, которой хватит разве что на покупку веревки и кусочка мыла: грустное житейское открытие… А «нал», он, как говорится, и в Африке «нал».
Слишком хорошо – тоже нехорошо!
История мошенничества и накопительства «любой ценой» так же продолжительна, как и история самого человечества: люди хитрили, лукавили, обманывали друг-друга постоянно. Делают это успешно и сейчас: вспомним хотя бы громогласные реляции «ржавого Толика» (А.Чуйбаса – в народной интерпретации) о том, что у его Роснано (такая же «чёрная дыра» как всё Сколково в целом – народное убеждение) денег «очень много»! Когда эти действительно огромные бабки «роснанисты» успешно разворовали, игрушка под названием Роснано стала никому не интересной: предоставив закрывать свои огромные финансовые дыры госказне, забава «ржавого Толика» тихо сдулась. Но речь сейчас не о нем и не в почившем Роснано (у нас помимо него много и иных мощных денежных воздуховодов – авт.) Поговорим об истории, особенно – советской, когда даже «железный Феликс» с мощными ОГПУ-ВЧК-НКВД был бессилен перед хитроумными мошенниками.
Граф Колиостро и Страна Советов.
Первое место в этом списке безусловно занимает некто Борис Гунько-Горкун (он же Александр Георгиевич – авт.) аферист и мошенник настолько искусный, что даже будучи наконец схваченным «железной» чекистской рукавицей, так смог запутать свою биографию, что до сих пор историки спецслужб не могут точно назвать даже точную дату его появления на свет.
Г-н Гунько-Горкун отдал всего себя, нет, не делу революции, но успешному и доходному копанию в ее последствиях. Уже в 1920 г. этот гражданин умудрился где-то наштамповать себе кипу очень похожих на настоящие документов, по которым затем и грабил молодую социалистическую республику как хотел. В представительной пачке «ксив» нашлось место и удостоверению «старого большевика», и члена РСДРП с 1907 г., ветерана Гражданской войны, и… о ужас – даже помощника самого тов. Ленина!
Стоит ли говорить, что все эти бумажки были липовыми?
Однако благодаря именно им Гунько-Горкун был вхож в самые просторные кабинеты Страны Советов, из которых выходил далеко не с пустыми руками. Да и как могло быть иначе, если в кабинетах какого-либо чиновника появлялся человек в галифе, тужурке с орденом Красного знамени и удостоверением заместителя прокурора Санкт-Петербургской губернии (до 1927 г. – авт.) и члена коллегии ВЧК и ОГПУ. Любые просьбы визитера тут же исполнялись немедленно: авансы, наличные «на текущие нужды», «пожертвования голодающим детям», взносы в какие-то фонды и т.д. переходили в руки Гунько-Горкуна незамедлительно. Именно во время таких визитов липовый «член коллегии ВЧК» и «помощник Ленина» смог оформить себе в 1926 г. «персональную» пенсию – высшее благо выходящих в тираж кремлевских клерков. Впрочем, именно на этой операции он-таки попал под колпак ОГПУ и был арестован.
Но Гунько-Горкун был и прекрасным актером (что присуще всем профессиональным мошенникам-формазонам – авт.), а потому сразу талантливо разыграл сценку с собственным сумасшествием. Да так удачно, что его тут же передали в клинику под надзор врачей-психиатров, откуда «член коллегии ВЧК-ОГПУ» спустя ровно год в 1927 г. благополучно дал дёру. Далее «помощник Ленина», выписав себе новые липовые метрики, пустился во все те же тяжкие: привычные мошенничества. Любимая практика: получение крупных авансов в солидных госучреждениях и их необременительная трата «на себя, любимого». (Не понимаю, почему «Золотой теленок» Ильфа и Петрова до сих пор не назван документальным романом о жизни того же Гунько-Горкуна? – авт.)
В 1927 г. аферист получил почти тесячерублевый кредит в крупном промышленном синдикате, но потратить его полностью не успел: присматривавшее за «старым большевиком» ОГПУ смогло его цапнуть. Новая экспертиза, суд и вполне здоровый мошенник наконец-то получает реальные три года лагерей! Но не успели чекисты отрапортовать «наверх» о блестящей операции, как Гунько-Горкун… снова сбежал на великие просторы молодой Советской республики. Чтобы снова, конечно, воровать.
Из докладной записки на имя самого Сталина, прокурора страны Вышинского: «…В августе 1929 г. Гунько-Горкун поступил на работу на Новощуровский цементный завод, где присвоил 1500 рублей и скрылся. В 1931 г. поступил на строительство завода «Электросталь» в Крыму, где присвоил 2000 рублей и тоже скрылся. В 1931 г. Гунько-Горкун на основании подложных документов добился в Харькове пожизненного закрепления за ним квартиры с обстановкой и представлению ВЦИКа о награждении его орденом Красного Знамени.» М-да… Спрашивается, куда же смотрели славные партийные кадровики, бдительные члены Комиссии партконтроля, прочие «смотрящие» и «слушающие» по долгу службы, когда безропотно подписывали все слезницы «ветерана Гражданской войны», выдавали ему немалые народные деньги, вселяли в квартиру со всеми удобствами, в то время как честные участники тех действий ютились в бараках и подвалах? Наверное – в светлое будущее социализма…
Восемь лет вельможный новосел (свободно и прибыльно) гастролировал по стране, пока как-то не заглянул в кабинет директора крымского винзавода «Массандра», где небрежно показав тому удостоверение члена коллегии ВЧК, велел немедленно отгрузить «на нужды государства»… 500 бутылок самого раритетного и дорогого вина!
Директор, прекрасно зная вкусы и аппетиты московских чиновников, тут же исполнил требование и ещё долго вытирал пот со лба, глядя как грузовик с вином и тоже хорошо хлебнувшим «чекистом» выезжает с территории винзавода. Вскоре после винной аферы ненасытный «ветеран партии» был снова задержан.
Прикинуться опять сумасшедшим не удалось, тем более, что во время следствия выяснились и многочисленные гнусные эпизоды растлевания Гунько-Горкуном малолетних девочек-детдомовок, которых он брал домой якобы для перевоспитания. По совокупности преступлений Спецколлегия Верховного Суда СССР вынесла мошеннику расстрельный приговор, который и был приведен в исполнение.
Смертельное сияние «черного нала».
Война 1941-1945 г.г. приостановила поток откровенных мошенников, хотя и в тех труднейших условиях различных барыг и хапуг было предостаточно: «кому война, кому мать родна…» Основной разгул соскучившихся по любимому «бизнесу» дельцов начался уже после победы.
Страну наводнили привозимые эшелонами из Германии трофейные шмотки, картины, ковры, автомобили, драгоценности и т.д. А там где есть избыток дефицита, обязательно появляются люди, умеющие не без личной выгоды с ним обращаться. Тем более, что опустошенная войной страна являла собой ценнейший огромный и плохо контролируемый черный рынок, где покупалось и продавалось все. Но деловые люди понимали, что трофейные россыпи не безграничны и, чтобы процесс не останавливался, его надо было срочно переводить на иные рельсы: начать собственное производство остродефицитных товаров. Сказано-сделано.
Именно эта мысль в середине 50-х годов пришла в голову молодого мастера Аламединской трикотажной фабрики, что в Киргизии, Зигфрида Газенфранца. Удивительно, но его коллега тоже с местной фабрики им. 42-й годовщины Октября, Исаак Зингер мыслил также. Где и как они пересеклись, уже не важно, главное, что оба с полуслова поняли друг друга.
Так на далекой киргизской земле быстро организовался подпольный пошивочный синдикат по производству дефицитной модной одежды, штор, тюля, полотенец и прочих бытовых обновок, которых очень остро в те годы не хватало во всех советских семьях. Вопрос с помещением решился быстро: некто Матвей Гольдман, выслушав друзей, тут же предложил им помещение пустующего автобусного гаража. Взамен же попросил самую малость: взять «за долю малую» в дело и его самого. Ударили по рукам и дело стало налаживаться.
У Зигфрида Газенфранца в Румынии проживали дальние родственники, через которых подельники, собрав все свои сбережения и набрав долгов, смогли купить партию вполне исправных импортных ткацких станков, что сразу расширило и число участников нового «бизнеса»: в нем появились и купленные таможенники, и местные «обэхэесники», и советстко-партийные князьки Бишкека. В общем все, кого со временем в СССР стали уважительно величать «крышей», а самих инициативников – «цеховиками». Круговая порука и быстро появившиеся шальные деньги были гарантией того, что все участники процесса будут держать язык за зубами, что и произошло.
Бери больше, кидай дальше…
Предприимчивые компаньоны не парились и с подбором квалифицированных специалистов: ими стали официальные работники самих фабрик, которые за неплохую «прибавку к пенсии» охотно выходили в третью смену, где по ночам исправно выполняли установленный им пошивочный план.
И Зингер, и Газенфранц при этом понимали, что распухающий как дунганская лапша в обеденном казане бизнес нуждается в более серьезной крыше, нежели местечковые районные менты и партийные князьки. Вскоре таковым стал аж сам Председатель Госплана (!) Киргизии Бекжан Дюшалиев, жене которого на каком-то мероприятии ловкие дельцы сумели поднести неслабые бриллиантовые цацки, деликатно намекнув, что это лишь начало…
С таким мощным прикрытием (и член ЦК Киргизии, и депутат Верховного совета и просто человек с огромными связями) как Дюшалиев, у самих подельников, похоже, поехала уже их собственная крыша: ежегодная чистая прибыль предприятия стала переваливать за 500 000 и более рублей.
И тот, и другой действовали в соответствие с правилами западного бизнеса: часть денег обязательно вкладывали в его расширение, закупали технику, сырье, открывали в республике уже собственные пункты сбыта товаров. Дело расширялось, поток черного нала увеличивался.
Вскоре их штатный бухгалтер радостно доложил хозяевам о том, что рубеж в заветный миллион рублей уже успешно пройден и процесс лишь набирает обороты! Эту новость друзья отмечали широко и с шиком: арендовали на ночь рестораны, куда на сутки прилетели их компаньоны и из других братских республик. Гуляли всю ночь, и всю ночь подле кабаков дежурили кавалькады проплаченных такси, на которых расслабившиеся гости и их «бриллиантовые подруги» утром уезжали в аэропорт. Именно легкие и огромные деньги лишили некогда предусмотрительных подельников элементарной осторожности: они в прямом смысле пошли вразнос…
Как споткнулся «Золотой телец».
Друзья сразу обзавелись шикарными домами, где неустанно хлопотали исполнительные горничные, садовники и повара. Стеклянным банкам со стольниками, золотыми украшениями и валютой, закопанным в саду, становилось под яблонями тесно. Деньги требовали реализации.
Вскоре Зигфрид Газенфранц подкатил к воротам своего особняка на шикарном «роллс-ройсе» (это в Киргизии-то, где и ослик вызывал зависть! – авт.), купленном за приличные взятки в гараже столичного УПДК. Вскоре иномаркой обзавелся и Зингер. Это было большой ошибкой: если на их поместья, ночные кабацкие загулы, вылеты с любовницами на пару дней в Тбилиси и Юрмалу местные партийные боссы смотрели сквозь пальцы (сами тоже не в бараках жили и не ливерной колбасой питались), то лимузины английской королевы против их «Волг» сочли личным оскорблением.
Собственно, такое поведение даже очень осторожных людей психиатры называют «синдром пресыщенности»: денег у них скопилось так много, что их просто некуда было девать, кроме как швырять направо и налево. Естественно, «сверху» поступило указание присмотреться к новоиспеченным лордам повнимательнее. Присмотрелись…
Январским ранним утром 1962 года местные органы одновременно постучали в дома Газенфранца, Зингера, Гольдмана, члена ЦК Дюшалиева и прочих подельников. Быстро и без объяснений всех на персональных «автозаках» (не роллс-ройсы, но хоть не пешком) развезли по разным изоляторам. Начались долгие и тяжелые допросы.
Сначала все допрашиваемые держались дерзко, ухмылялись и сулили операм и следователям немедленные увольнения со службы, но… Время шло, а на помощь арестованным никто не спешил. Тем временем на свет явились и стеклянные банки с припрятанными миллионами, заговорили свидетели и работяги теневых цехов.
Сами допросы проходили жестко, в духе еще не забытой «ежовщины»: кому-то отбили все внутренности, почти всех периодически на ночь засовывали в железные бочки с холодной водой, не давали спать и т.д.: «Восток дело тонкое»… Поняв, что спасение ждать не стоит и поставив крест на уже спланированном отъезде в Израиль на ПМЖ, арестованные заговорили.
Об этом деле, естественно, узнали и в Кремле. Взбешенный Хрущев, будучи ко всему и яростным антисемитом, орал и требовал для всех только расстрела! То. Что в СССР даже при людоеде Сталине за «экономику» смертная казнь была из УК исключена, на требования 1-го секретаря никак не повлияло: последним стал давать решающие показания экс-член ЦК Бекжан Дюшалиев, которыми допросы и закончились. Дело срочно передали в суд, который был «скорым»: все хотели побыстрее доложить в Кремль о том, что очередная шайка республиканских расхитителей прекратила существование. Впрочем, не исключено, что такая спешка была вызвана опасением местной партэлиты того, что арестанты могут назвать и фамилии их самих. Очень похоже на правду…
Всего по делу к «вышке» приговорили 21 человека, но затем семерым из них, как участникам ВОВ, расстрел заменили на 15 лет лагерей. Приговор обжалованию и пересмотру не подлежал и был по сути не столько правовым, сколько показательным. Газенфранца, Зингера, Гольдмана, Дюшалиева и Ко расстреляли.
P.S.
Всем этим людям не повезло лишь в одном: они родились не в то время. Сегодня они наверняка были бы, как и «ржавый Толик», крупными олигархами, заседали бы в высоких кабинетах, фондах, советах, корпорациях, без боязни тратили свои миллиарды на яхты, самолеты, футбольные команды, любимые роллс-ройсы и т.д. Но вышло так, как вышло. Увы…