Жало зеленого змия не щадит разведку
В РАЗВЕДКЕ пили ничуть не меньше, чем в любом другом советском учреждени. В начале 70-х гг. советская внешняя контрразведка под руководством генерала КГБ Олега Калугина завербовала в Дели сотрудника индийской службы наружного наблюдения. Агент сообщил, что «индийская слежка зафиксировала факт распития в автомашине спиртного прямо «из горла» сотрудниками резидентуры КГБ перед тем, как они зашли в ресторан». Шифровка попала на стол начальника ПГУ КГБ. Генерал-полковник Александр Сахаровский (дядя Сахар), брезгливо поморщившись, дал трезвую оценку: «Докатились, уроды. Дикий случай. Как можно пить до ресторана, ведь для того туда и идут, чтобы выпить там. Экономят, что ли?» Поскольку делийская резидентура и ее шеф генерал Борис Соломатин были на высоте, санкциями ее лихорадить не стали. Ограничились профилактикой на месте.
Припомнили в 80-х гг. Возглавлявший разведку Владимир Крючков, не имевший личного опыта работы в разведке, начал окружать себя «управляемыми подчиненными». Генерала Б. Соломатина, самого опытного оперативника, списали «за нарушения режима» (донесли «доброжелательные» собутыльники). Все сделали культурно - избавились «по горизонтали». Сохранили должность и оклад. Сплавили под «крышу» - в Совет Министров.
В книге «Рука Москвы» возглавивший позднее разведку Л. Шебаршин писал, что в Пакистане он столкнулся с резидентом, который не брал в рот спиртного. Это «не укладывалось в привычные рамки, даже противоречило традиции». По словам автора, все наладилось, когда его сменил пьющий.
Ссылка Л. Шебаршина на Пакистан выглядит не очень правдоподобно. Все дело в том, что он работал в Исламабаде (1958-1962 гг.) в качестве «чистого» дипломата. Знать действующего резидента и собирать на него компромат он не мог. Л. Шебаршин стал сотрудником КГБ позднее, перед командировкой в Индию. Видимо, блюдя законы конспирации, Л. Шебаршин в своих мемуарах превратил резидентов КГБ, известных ему по Дели, в руководителей пакистанской резидентуры.
И правда, одним из немногих резидентов КГБ того времени, кто не употреблял спиртного, был шеф резидентуры в Дели генерал Дмитрий Ерохин. Готовя себя к продвижению по служебной лестнице, он тщательно следил за здоровьем. Увлекался спортом и не ругался матом. В Индии брал уроки у профессионального тренера по теннису и слыл неплохим игроком. Резидентуру держал в ежовых рукавицах. Кропотливо собирал команду, которую потом планировал расставить в Центре. От балласта освобождался. Одного опера, который «не пахал» как надо, невзлюбил и решил убрать нестандартным приемом. Дождался, когда тот поехал в СССР в очередной отпуск и послал в след шифровку с рекомендацией направить опера на лечение «в связи с явным психическим расстройством». А тот был ушлый и пользовался симпатией машинистки резидентуры. Приехал в Москву и шасть с японскими сувенирами в Центральную поликлинику КГБ. Получил справку специалистов по профилю, что, мол, практически здоров. Когда каша заварилась и «карманные» врачи составили нужное кадровикам заключение, взял и написал мотивированный рапорт в партком КГБ и самому председателю. А для убедительности приложил первичное заключение врачей. Переиграл своего резидента.
Принципиальный Ю. Андропов, хотя и ценил Д. Ерохина за оперативную смекалку, тут же отправил генерала в ссылку. Его отчислили из ПГУ в Разведуправление погранвойск «на укрепление». Ю.В. распорядился назначить заместителем начальника управления, чтобы без обид и с формальным повышением. Окружавшая В. Крючкова «серость» ликовала. Убрали конкурента - явного кандидата на пост заместителя начальника ПГУ по Юго-Восточной Азии.
А на смену трезвеннику Д. Ерохину в Дели приехал начальник 8-го отдела ПГУ Яков Медяник. Это про него Л. Шебаршин написал, что резидент питал неодолимую тягу к спиртному, пил в любое время суток, быстро хмелел и во хмелю нес околесицу, густо пересыпанную матом». Тем не менее после возвращения в СССР Я. Медяник стал заместителем начальника внешней разведки.
Считается, что именно генерал Я. Медяник вывел в люди будущих начальников внешней разведки Шебаршина и Трубникова.
Между тем сын Я. Медяника Александр тоже стал генералом и в конце 90-х гг. даже дорос до заместителя директора СВР. Но обстоятельства для выходцев из Юго-Восточной Азии сложились так, что младшему Медянику пришлось покинуть разведку. Места были нужны для «своих». Поскольку «обижать» разведчиков непринято, назначили Александра Медяника на пост первого заместителя министра национальностей. Поручили отвечать за миграционную политику. Требовательный министр А. Блохин с первых дней стал доставать своего первого зама из СВР мелкими придирками: почему тот весь день пьет и ничего не делает. Медяник не выдержал испытания и врезал Блохину. Завязалась драка. Блохин оказался крепким мужиком и навешал Медянику что называется по полной. Но бывший разведчик оставил последнее слово за собой. Покидая здание министерства, где прослужил три недели с небольшим, разбил вывеску на фасаде.
Наследственность, конечно, существует, но держать себя в руках разведчик просто обязан. А получилось, как всегда, - демонстрация падения нравственности и низкого профессионального уровня.
Выпивающий резидент проглядел начало войны
В 1980 г. в Лондоне сменился резидент КГБ. Из Центра приехал контрразведчик Аркадий Гук. Он, как и его предшественник Лукашевич, сделал себе карьеру на ликвидации послевоенной оппозиции в прибалтийских республиках. В Лондоне, конечно, есть прибалты, но они не являются главными объектами резидентуры. Ему нужно было вникать в нюансы британской политики, что было затруднительно. Резиденту мешала его собственная жена, которая активно проводила операции по ограничению колоссальных арсеналов спиртного в рационе мужа. Бывшие сослуживцы рассказывали, что день для Гука начинался вечером, когда перед уходом домой он опрокидывал стакан водки. От выпивки его бахвальство переходило все границы. В июле 1982 г. он сообщил советнику посольства Льву Паршину о массовой демонстрации в Лондоне против размещения крылатых ракет. Гук заверил Паршина: «Это мы, резидентура КГБ, вывели на площадь четверть миллиона человек!» Паршин вежливо кивнул, а сам подумал: «Это что за бред?» Было у Гука еще одно хобби. Он без конца бранил советских дипломатов за то, что они разбалтывают все секреты, обсуждая посольские дела на квартирах, которые прослушивались МИ-5. Потом, опрокинув несколько стаканов в тех же самых квартирах, он регулярно похвалялся своими оперативными достижениями в Лондоне. Агент КГБ из числа советских дипломатов жаловался одному из сотрудников резидентуры: «Вчера вечером Гук у нас в квартире разболтал все ваши секреты и нам, и англичанам!»
В результате в апреле 1982 г. лондонская резидентура КГБ не сумела получить упреждающую информацию о подготовке Великобритании к войне с Аргентиной на Фолклендах. Шифровку об этом событии направили в Центр лишь через два дня после вторжения англичан на Мальвины. После этого, компенсируя свой промах, Гук начал слать в Москву по две телеграммы в день. Материалы собирали в британской прессе. Оснащали их аналитическими комментариями типа «наглым британским консерваторам, затеявшим колониальную войну против Фолклендов с целью поднятия падающего авторитета быстрой победой над слабым противником, надо преподать урок».
Русский рыбак Аркадий не увидел британского рыбака Майкла
ЛОГИЧЕСКОЙ концовкой четырехлетнего пребывания Гука на посту резидента стал заключительный фарс, уникальный по своему содержанию. Летом 1983 г. озлобленный алкоголик из МИ‑5 Майкл Беттани бросил в почтовый ящик Гука толстый конверт с материалами секретнейшего досье британской контрразведки. Оказывается, и британцы напиваются до чертей. А этот предложил к тому же дополнительную информацию и весьма надежные условия связи с ним. В руки Гука плыло оперативное счастье. Впервые за 25 лет была возможность завербовать сотрудника МИ‑5. Но Гук не был рожден разведчиком, который нутром чувствует добычу. Не был он и рыбаком, который видит коллегу издалека. Вместо этого стал смотреть дареному коню в зубы. А алкоголь уже начал вершить свое черное дело. Спьяну померещился заговор и риск потерять теплое место. Надежнее не впутываться. Еще дважды Беттани предпринимал попытки заинтересовать робкого Гука. Напрасно. Гук настаивал, что это подстава.Странно, что Центр (начальник внешней контрразведки, бывший резидент КГБ в Ливане генерал-майор Анатолий Киреев) поддержал Гука в его мнении.
А ведь можно было послать на встречу с Беттани кого-нибудь из подчиненных с хорошим английским, чей срок командировки заканчивался. Игра, без сомнения, стоила свеч. Но Гук отдать славу не решился.
В конце концов, Беттани разочаровался в способности русских, плюнул на все и поехал торговать секретами в Вену. Там его повязали со всеми фотокопиями документов МИ-5 при контакте со смелыми разведчиками из Штази. Дали ему 23 года тюрьмы.
Когда это выяснилось, Гук стал посмешищем для всего КГБ. Карьеру самого слабого резидента в Лондоне за всю историю советской разведки закончил и сдал свой пост заместителю Леониду Никитенко. Кстати, тоже не разведчику, а выходцу из контрразведки УКГБ по городу Москве и Московской области.
Печально, конечно, что в КГБ и генералы безнаказанно закладывали. О том, как боролись с этим недугом, читайте в одном из следующих номеров.
Лондонская резидентура КГБ
В ЛОНДОНСКОЙ команде Аркадия Гука числились: Сергей Иванов (бывший сотрудник УКГБ Ленинграда и будущий министр обороны России); Леонид Никитенко (бывший сотрудник УКГБ Москвы и будущий генерал и начальник Управления внешней контрразведки); Юрий Каболадзе (бывший сотрудник резидентуры КГБ в Тунисе, будущий генерал и начальник Центра связей внешней разведки с общественностью); Владимир Чернов (будущий президент крупной корпорации ГОСИНКОР); Виктор Музалев (бывший слушатель семинарского курса Кима Филби, получивший от аса «кембриджской пятерки» отрицательную оценку) и конечно, Олег Гордиевский (будущий перебежчик). Трудно судить, сильный ли это был состав. Ведь это они просмотрели подготовку к войне на Фолклендах и в Центр своевременно не «стукнули», что шеф особой трезвостью не отличается.