Тамаз Гачечиладзе: мои воспоминания о «Солярисе»

Продолжение, начало здесь

— Тамаз, а все же для чего Юлию Пересильд отправили в космос? Согласись, что дороговато стоила нашей стране эта пиар-акция, да и стоил ли сам фильм как художественное произведение таких денег? Забыли ведь его. Совсем глупый сценарий. Вот ты говоришь, что мы всегда ищем Океан на другой планете, а на самом деле мы на Земле уже находимся в Океане. Но ведь некоторых надо бы давно отправить куда подальше: летите, летите, без вас на Земле спокойнее будет.

— Вопрос конечно. Да потому, что нам опять важно было быть первыми. И никто денег не считал…

— А мне нравится «Солярис» Андрея Тарковского, и там ведь во время съемок в космос не летали. Интерьер межпланетной станции был совсем простенький. Но творец мыслил категориями вечности и вовсе не стремился ошарашивать зрителей техническими красивостями.

— Но Станислав Лем не принял этот фильм…

Эволюционное божество «Соляриса»

— Зато другие приняли.

— А Лем сказал Тарковскому, что если он хотел снять «Преступление и наказание», то надо было брать за основу Федора Достоевского.

— Ну, Тамаз, понятно же, что два великих творца никогда между собой не договорятся. Надо же к этому с пониманием относиться…

— (Смеется). Да-да. Тем более, что это про особую любовь. Любовь к космонавтике, и она тоже существует.

— А это, как мне кажется, хороший способ уйти от людей и от любви к ним.

— Улететь? 

— Когда ты наелся вот этой вот любви, и тебе пора уходить в башню из слоновой кости. И когда наступает время умнеть, а не жить исключительно под влиянием гормонов, то время, наверное, лететь к Солярису и погружаться в Океан. Этакий суицид социальной жизни.

— А знаете, Владимир, эту историю про космос и любовь. Объединю сейчас… Два великих творца, большие художники Фредерико Феллини и Тонино Гуэрра на каком-то очередном фестивале, уже в нерабочей обстановке, поспорили между собой, что Гуэрра сможет написать сценарий к десятисекундному фильму. И проходят сутки, счастливый Гурра прибегает к Феллини и заявляет: «Написал». Телевизор, на экране идет обратный отсчет времени: 9, 8, 7, 6, 5, 4, 3, 2, 1. Раздается шипение из сопла, ракета улетает. Она берет телефонную трубку и говорит: «Можешь приезжать, он улетел». (Смеется). Вот такой художественный фильм.

— У меня такое ощущение, Тамаз, что 99 процентам писателей писать не надо бы. Я бывал несколько раз за последние годы в библиотеках и смотрел на книжные полки, читал имена авторов, которые мне ничего не говорили, и названия их книг, навевающих вполне определенные мысли. Ощущение такое, что все графоманы планеты дорвались наконец-то до печатного станка и намерены учить доверчивых читателей, как им следует жить.

— Не согласен. Не согласен потому, что лучше пусть они пишут.

— Я к чему это… Вот люблю, знаете ли, выискивать книги проверенных авторов, потому что столько раз обжигался…

— А у меня другая история. Критическое мышление вообще такая серьезная штука, это прям вопрос такой большой.

— Я в курсе.

— И у меня есть люди, которых я использую в качестве экспертов в той или иной области знания. То есть, если мне нужно поднять какой-то новый материал, литературный допустим, я звоню определенному человеку и спрашиваю: «А вот в таком жанре, в такой вот форме, что мне почитать? И он мне рекомендует. Есть такая удивительная учительница литературы, она сейчас в 31-м челябинском лицее преподает галерейные уроки.

Главные уроки нашей жизни

— Тамаз, что такое галерейные уроки?

— А там есть своя галерея, в которой каждые полтора месяца обновляется выставка. Там настоящие художники выставляют свои полотна, причем настоящие, большие, известных мастеров. А Елена Васильевна Баталова, мне повезло быть ее учеником в школьные годы, на высочайшем уровне проводит свои уроки. Она очень глубоко знает живопись, знает существо этого вопроса, и при этом замечательный знаток литературы. И это совмещение двух форм искусств приводит к тому, что дети попадают в атмосферу очередной выставки и формируют качественное отношение к увиденному.

— Тамаз, то есть Елена Васильевна рассказывает ребятишкам про картины?

  — Она рассказывает про их авторов, про их художественные замыслы, про движущие идеи… Елена Васильевна — это тот человек, которого я всегда спрошу, что мне почитать. Это тот самый человек, у которого всегда можно спросить свежих и лучших авторов.

Как-то раз змеи давали бал. Пригласили лягушек и жаб…

— А я вот не спрашиваю никого, что мне почитать.  Я знаю, что мне нужно почитать, а ведь даже самый хороший человек этого не знает. Того, что мне именно сейчас нужно. Он может мне предложить очень хорошую книжку, но ту, что понравилась ему. А понравится ли она при этом мне?

— Это если мы с вами говорим о чтении для удовольствия. А я читаю для работы.

— Бедный, бедный Тамаз. А разве можно читать без удовольствия, едва сдерживая рвотные позывы? Что за работа такая, если она без удовольствия?

— Владимир, не жалейте меня. То, что без удовольствия, я не буду читать. Но вот, к примеру, мне надо прочитать рассказы современных авторов. А их миллион. И я сначала несколько человек спрошу, кого из современных авторов они мне порекомендуют. Я начинаю читать. И этот не зашел, и этот не зашел. Но мне так легче из ста выбрать одного.

— А для чего вам, уважаемый Тамаз, читать рассказы современных авторов, когда много еще хороших, проверенных временем, несовременных не читано… С какой целью, позвольте полюбопытствовать…

— Если говорить о том, что мы с любительским составом делаем в Chel_teatre, то там за основы постановок я не беру пьесы, а беру прозу. И удобнее всего работать с короткими произведениями.

— Тамаз, вот возникает вопрос, что девочке маленькой подарить на день рождения? Спрашиваю, она отвечает, не задумываясь: капибару. Я ей тоже автоматически: «О, капибара — это речная свинка?» И вспоминаю, как в детстве зачитывался рассказами Орасио Кирога «Сказки сельвы». И там главным героем была именно умная речная свинка — капибара. Так, если взять прошедшие испытанием времени сказки сельвы, новеллы австралийских писателей, рассказы О.Генри про ковбоев и стригалей, то по ним можно классные спектакли поставить. Это же мировая классика.

— Можно. Я обязательно почитаю.

— Они как-то лучше написаны. И они интереснее.

— А вот как лучше? И что такое лучше или хуже…

— А язык… Во-первых, сложнее и точнее язык. Вернее, на первом месте конечно же сюжет. Занимательность сюжета. Чтобы он привлекал внимание, чтобы было интересно закручено. А про язык… есть у меня знакомый романист косноязыкий, он так убого пишет и говорит….

Окончание следует