С воскресенья в тысячах и тысячах домов звучит его неповторимый Голос – опечаленные люди бросились переслушивать, пересматривать, не отпускать его хотя бы в памяти. Ведь 28 ноября закончилась земная жизнь Александра Градского.
У всякого свой «первый удар» Градского. Кто-то сбежал с уроков на фильм Кончаловского «Романс о влюблённых», а там невероятный Голос как вдарит: «Эх, загу-загу-загулял, загулял, мальчонка-парень молодой, молодой, в красной рубашоночке, хорошенький такой!» (мой случай). Кто-то прослезился, узнав «как молоды мы были». Кто-то сражён был историей о том, что «жил-был я – стоит ли об этом?!» («Как прекрасен мир» Д. Тухманова, слова С. Кирсанова). Знаю человека, который ребёнком изумился Рыбой-пилой в исполнении Градского (он озвучил эту Пилу в мультфильме «Голубой щенок», используя какие-то неземные уже ультра- и инфразвуки). Но в любом случае с первым ударом Градский поселялся в своём слушателе прочно, основательно и насовсем.
Он пел лучше всех (в своём поколении – уж бесспорно). Знал, что поёт лучше всех (смешно и точно кто-то заметил – «Градский поёт и будто хвастается тем, как он поёт»). Хотел бы, чтобы это признавали, и явно обладал синдромом «Гулливера среди лилипутов». Но дело в том, что это шло не от эгоцентризма и тщеславия (хотя был он и тщеславен, и эгоцентричен), а от особенного мироощущения. Он ощущал себя королём, и королевство его было – музыка. Он переживал за свои владения и реально страдал, когда на них нападали орды вандалов под предводительством самозванцев. Тотально одарённый (как вокалист, композитор и выдающийся знаток музыки), Градский мучился от ненависти к бездарности, непрофессионализму и безвкусице, как король в изгнании, вынужденный терпеть нашествие варваров на своё королевство…
Давным-давно, ещё до «Голоса», мне довелось побывать на строящейся тогда даче Градского (где-то в районе Алабино), и это было незабываемо. Над циклопическим котлованом под будущий бассейн, где свободно могло плавать сто великанов из сказок братьев Гримм, возвышался огромный недострой. А на втором этаже его, в будущей столовой, стоял гранитный стол. Метров сорок в длину. Подразумевающий какие-то нечеловекоразмерные пиры гостей, явно не мира сего. Видимо, для Градского это была попытка выразить в пространстве свой грандиозный внутренний масштаб. (Сам он жил преспокойно на краю котлована в стеклянном павильончике с циклопическим же телевизором, который он смотрел беспрерывно и ругался прямо в телевизор.) Потому что он был грандиозен – даже (и особенно) в ругани, презрении и отрицании.
Строгая советская эстрада, куда он так неожиданно ворвался, с её ханжеством и цензурой по крайней мере не допускала непрофессионализма и явной бездарности. Но в перестройку начался культурный бунт масс, которые свергли всякие понятия о профессионализме и понаделали себе кукол-кумиров для самоудовлетворения. Началось безраздельное царство попсы, от которого сейчас остался один хвостик. Потому что в 2012 году в судейском кресле шоу «Голос» перед восставшими массами появился Александр Градский.
Его сверхкомпетентность, бурное красноречие, свирепый облик, ядовитое остроумие, способность властного суждения – были мгновенно восприняты бедными крошками тёмного царства. Они давно понимали, что кто-то придёт и прервёт их сладостные танцы в обнимку с попсой, – и дождались наконец судью. Того, кто цыкнет – «смирно, руки по швам, стоять и слушать меня!» – и его не запугать, не подкупить, не обмануть. Он какие-то знает таинственные слова типа «октавы в диапазоне», а бедные крошки знать не знают ни про какие октавы и что это за диапазон такой. Какие-то ноты, тональности, модуляции, вот беда, оказывается – петь надо уметь, это, кто б мог подумать, – искусство. И есть один страшный человек, который ставит ярлык «годен» или «не годен»! И массы смирились, склонили голову, и поп-идолы, собиравшие стадионы, в рекордный срок стали набиваться по двадцать душ в одну афишу, чтобы хоть какого-то зрителя наскрести. А Градский вывел на орбиту славы тех, у кого действительно есть голос (не умаляя достоинств прочих судей, остаюсь в убеждении, что роль Градского в этом процессе была главной и решающей).
Но пока разбирались с попсой 90-х, подоспела ж другая катастрофа – массы опять улизнули в своё самоудовлетворение, начихав на всякие там таланты и профессионализмы, в свои инстаграмы, ютьюбы и тик-токи. А король умер, солнце зашло, однако память-то осталась – о том, кто владел Голосом и мог вымолвить суждение. Осталось знание, что такое бывает, когда не купить и не запугать, когда эрудиция, ум и талант блистают так, что восхищают даже невежество и дурость.
Инициатор и организатор музыкального дела, Градский не был в этом слишком удачлив – если вспомнить хотя бы запутанную историю с его оперой «Мастер и Маргарита». Охотно верю утверждениям о его тяжёлом характере, а вот сложным его назвать не могу, какие ж сложности, когда был Градский предельно откровенен, никакого двойного дна не имел, все раздражения и неудовольствия тут же высказывал, беспрерывно подставлялся. Народным любимцем (как певец) он не был. Элитарным избранником тоже (элита в музыке мало смыслит, ей тупую публицистику подавай). Он хотел, жаждал любви, но ни граном индивидуальности не поступился ради её завоевания. И потому печать подлинности стоит на всей этой уникальной личности – Александр Градский.
Прощаемся и благодарим.