Московский художественный нашёл нормального русского человека

Заканчивается театральный сезон, в котором было много скандалов и немного художественных свершений. Один из флагманов театрального дела в России – МХТ имени Чехова выпустил несколько премьер. Главную из них – «Бег» Михаила Булгакова в постановке нового худрука МХТ Сергея Женовача публика ждала с особым интересом: куда же разворачивается огромный корабль театра при новом руководстве?

«БЕГ», причудливое сочинение о трагедии белой России, Булгаков писал специально для Художественного театра, но похоже оно скорее на киносценарий, чем на пьесу. Сны Булгакова не понравились Сталину, так что дело было решено. В кино эти сны сбылись чуть ли не через полвека в блистательном фильме А. Алова и В. Наумова с таким актёрским ансамблем, который и тогда ни в каком театре было не подобрать, а уж про сегодня что и говорить.

Из-под этой картины вывернуться неимоверно трудно – она врезалась в память публики накрепко. Кроме того, режиссёры дополнили текст пьесы вставками из других сочинений автора, а кое-что и сами приписали, так что некоторые зрители не находят в театральных постановках знакомых реплик из любимого фильма и грустят.

«Бег» Алова и Наумова – роскошное постановочное цветное кино. «Бег» Женовача – стильный, как бы «студийный» спектакль, где всякая красочность отменена. В центре сцены – деревянный помост-трансформер (художник – давний соратник режиссёра Александр Боровский), все костюмы – чёрные, ни Константинополь, ни Париж, ни Крым и другие места действия никак не обозначены. Мы видим некое символическое пространство мучений главного героя генерала Романа Хлудова (Анатолий Белый), который постоянно находится на сцене, даже во время знаменитой парижской игры в карты Чарноты и Корзухина, хотя Хлудов по сюжету остался в проклятом Константинополе.

Хлудов – решающий образ « Бега». В Художественном театре его должен был играть грандиозный Н. Хмелёв. В Ленинграде, на сцене Театра драмы имени Пушкина, Хлудова сыграл сам Николай Черкасов – остался кусочек съёмки, потрясающий. В фильме мы видим сверхъестественные глаза В. Дворжецкого. Хлудову, воплощающему в себе трагедию белой армии, надо всё-таки быть убедительным с первого предъявления. Анатолий Белый – славный, обаятельный артист, возможно, его ещё ждёт множество сценических побед, но Хлудов у него пока что не вышел.

В своей Студии театрального искусства Женовач всегда добивался от учеников искренней, верной интонации, бесконечно далёкой от антрепризного раскрашивания текста, от подачи в зал «ярких» реплик. Добился он этого и от ансамбля МХТ. Никто не наигрывает, не форсирует, все такие милые, скромные, интеллигентные. Однако драматическая выразительность из образов ушла! Почти ушла.

Это же театр, а в театре, как известно, прав тот, кто лучше играет. Я так бы и приморилась культурно, глядя на чёрные фигурки и отслеживая изобретательные трансформации помоста, если бы один выдающийся артист не играл абсолютно подходящую ему роль.

Михаил Пореченков играет генерала Чарноту...

Как только он появляется на сцене, зритель мгновенно настораживает ушки и вступает с артистом в плотный эмоциональный контакт, не пропуская ни малейшего его движения и слова. Конечно, Пореченков знаменит, но не в том суть, мало ли киношных знаменитостей проваливалось на театре. Чарнота часто предстаёт в смешном виде – переодетым в женщину, пьяным, обжуливающим Парамона Корзухина в карты, и артист всё это исполняет легко, весело, со вкусом, даже когда в некоем спиртном танце гарцует перед свой Люськой. Но он не шут – в генерале Чарноте заключена чудесная человеческая норма. «Я не идейный!» – заявляет он в финале Хлудову. Он не идейный, он реальный отличный парень, жизнелюб, повеса, вояка, который, не задумываясь, спасёт женщину из лап контрразведки, да вообще всегда придёт на помощь – не за идею, а потому что самому интересно и нормально так жить. И террор ему непонятен, да и о целях войны этот герой вообще не задумывается, принимая финты жизни всей своей широкой грудью.

Именно с героем Пореченкова, с хорошим русским человеком, обожающим жизнь, зритель устанавливает прочную душевную связь. Интеллигенты – Серафима и Голубков какие-то вялые, бледные. Хлудов – непонятен. А этот – наоборот, совершенно понятен. И тема его близка и дорога публике – как среди «идейных», психованных, потерянных и взбудораженных историей персонажей остаться вменяемым и нормальным. Как? Да таким родиться и уж натуры своей не менять, с пути не сбиваться. Невинных людей в тылу на фонарях не вешать, по крайней мере...

Пореченков не выбивается нарочито из общего стиля, не «тянет одеяло на себя», но где у остальных графика, у него картина маслом, изобилие точных и обаятельных «мазков». Ей-богу, имей я свой театр, такой артист не вылезал бы у меня со сцены, всё переиграл, начиная с Островского и Лескова. Студийная скромная интеллигентность хороша в студиях, а на большой сцене желание зрителя увидеть больших актёров в полном расцвете и красе – желание законное.

Сергей Женовач принадлежит к числу самых моих уважаемых и любимых режиссёров, он абсолютно на своём месте, и МХТ имени Чехова повезло куда больше несчастного МХАТа имени Горького. И всё-таки замечу, что Художественный театр вряд ли можно превратить в «студию театрального искусства». И нужно ли, вот вопрос.