Женщина. Мужчина. Трагедия

Санкт-Петербургский театр имени Андрея Миронова привёз на гастроли в Москву (помещение Московского ТЮЗа, с 14 по 20 мая) пять спектаклей. Среди них – недавняя премьера театра, античная трагедия «Медея» Еврипида в постановке Влада Фурмана. Необыкновенный, изысканный спектакль большой драматической силы.

У ДРАМАТИЧЕСКОГО театра две музы: Талия (комедия) и Мельпомена (трагедия). Хитроумный руководитель театра имени Миронова, народный артист РФ Рудольф Фурманов выстраивает репертуарную политику в угоду обеим музам, не наобум, а так, чтобы в репертуаре в строгом ритме сочетались лёгкие комедии для развлечения зрителя и постановки принципиально иной природы. Пространство трагедии требует от зрителя напряжения, внимания, погружения в мир, который сразу не понятен и может быть весьма далёк от повседневных реалий. Иначе драматическому театру нельзя – он превратится в столовую для обслуживания клиентов. И без лёгкого жанра никак – зритель затоскует. Кстати сказать, обе музы покровительствовали и Андрею Миронову, блиставшему в комедиях и потрясавшему в драме. Поэтому гастрольная афиша театра имени Миронова элегантно сочетает постановки на любой вкус. Отдохнуть желаете – вот вам новая интерпретация водевиля «Соломенная шляпка» Лабиша и простодушной комедии Амфитеатрова «Два часа в благородном семействе». А коли вы не против поднапрячься умом и душой – есть «Воительница» Лескова (режиссёр Антон Яковлев) с удивительной актёрской работой А. Куликовой, а также «Маленькие трагедии» Пушкина и «Медея» Еврипида в режиссуре Влада Фурмана.

Да, сын, конечно. Влад Фурман – сын Рудольфа Фурманова. У нас (в мире театра) совпадений не бывает. Но тут случился момент везения: Влад – действительно талантливый человек. Прямо скажем, не всем городам и театрам так везёт, а петербуржцам повезло. [end_short_text]У Фурмана-младшего есть настоящий дар создания особенного драматического пространства – жёсткого и точного. Вырастающего именно на авторском тексте, который режиссёру нисколько не мешает. «Медея» Еврипида в театре Миронова – это именно «Медея» Еврипида, без малейшего осовременивания, без смартфонов на сцене и прочих гримас и подмигиваний в зал. Без скидок на рассеянное внимание и умственные возможности зрителя. Культурная ответственность соединена здесь с уважением к публике, с надеждой на понимание, но – без заискивания.

Античная тема усиливается в нашем театре. Возник могучий «Эдип» в театре Вахтангова, появился «Эдип в Колоне» (БДТ, постановка А. Кончаловского) – возможно, в современном мироощущении стала преобладать идея непреодолимого рока? Ведь «мир освещается молниями», а почему и кто это всё затеял – непостижимо. Греки зря головы не ломали, их мировоззрение строго: смертные внизу, над ними боги, над богами – рок. Ропщи, протестуй, бунтуй сколько угодно, мир не изменится, боги играют жизнями смертных, рок не щадит никого, даже богов. Однако и у античных героев есть выбор, пленительная иллюзия свободной воли. Был такой выбор и у внучки Гелиоса-Солнца, жены аргонавта Ясона Медеи.

Миф о Медее имеет варианты: в мирном варианте Медея, узнав о подлой измене мужа Ясона, окатила того презрением и отбыла из мрачного Коринфа в благополучные Афины с новым спутником, афиняном Эгистом. Но, конечно, все драматурги предпочли вариант кровавый: в безудержном гневе Медея отравила невесту Ясона и зарезала собственных детей от него. Преступление Медеи – стержень творения Еврипида, и как это представить в театре, когда наша публика дрожит от любви и страха за своих детей и отчаянно сопротивляется античному трагическому бесстрастию в этой теме? В спектакле Влада Фурмана найдена точная мера приближения и отстранения событий. Нам не рвут душу на клочки, но и не демонстрируют, что всё это – давно, далеко и неправда. Словно волны накатывают на зрителя – то понимания, то ужаса, то сочувствия, то любования, то изумления, и каждому придётся выбирать, как к этому спектаклю «пристроиться». Для меня эта «Медея» – рассказ о том, как оскорблённая женщина уничтожила мир…

Начнём с того, что спектакль оригинально, изысканно красив без красивости. Художник Олег Молчанов придумал расположить в пространстве несколько прозрачных подвижных колонн из пластика на чёрном фоне, где скользят буквы и слова – и русские, и греческие. Хор невелик, но совершенно достаточен, персонажи одеты в причудливые и эффектные «лохмотья», лица и фигуры частично выбелены (художник по гриму и костюму – Гала Филатова). Мимика артистов своеобразна: то и дело персонажи застывают с чётким выражением лица (насмешка, гнев, ужас, страдание и так далее), что делает их похожими на ожившие маски, но застывают на краткие мгновения, секунды на три. Динамика чувств есть, а подробностей психологического мельтешения нет, крупно взяты основные, главные состояния. То, что у греков всегда было за сценой (убийства), в этой «Медее» бесстрашно предъявлено: вот они, дети, блеющие барашки с наивно-сладким выражением постоянно улыбающихся лиц. Барашки, потому как их отец Ясон – аргонавт, добывший с помощью Медеи Золотое руно, мы видим эту пышную шкуру с золочёными рогами, которую напяливает на себя Ясон. Мотив золота то и дело звучит в спектакле – вот и хрупкую, трогательно обнажённую царевну Главку (П. Севастьянихина), тоже невинную жертву, мажут золотыми блёстками. Плавают колонны, льются буквы, блеют барашки, цари ступают на котурнах, всё пульсирует и движется в этом причудливом мире – но в нём есть та, что этот мир уничтожит, та, что закричит: я не буду слабой, я не буду жертвой!

Медея (Нелли Попова) и Ясон (Пётр Семак) – дуэт, поданный сверхкрупным планом. Вечная пара, муж и жена. Мы знаем их разборки, их препирательства, их взаимные обвинения, их невозможность жизни друг с другом, принципиальную несочетаемость их миров. Пётр Семак (он много лет работал в МДТ у Додина) великолепен в образе обыкновенного подловатого мужчины, чьё страстное стремление к наслаждению всегда найдёт тысячи аргументов, почему все должны это одобрить и принять. Обыкновенный – но понятный и в целом «нормальный», его виртуозная демагогия (я от тебя ухожу, но это тебе же и детишкам на пользу) даже забавна. Но он не на той женился, что поплачет и смирится. Дикарка с воспалённым взглядом и всклокоченными волосами сделает свой выбор. Нелли Попова ведёт свою партию мощно и страстно, однако нигде не грешит против меры. Солнце, заключённое в ней, – не греет, а палит. Несколько раз она словно бы останавливается перед выбором, колеблется, – и преступает черту. Последний выход Ясона, когда он уже знает о гибели детей, поразителен – как облетела с человека всякая обыкновенность, как он оказался в полностью расчеловеченном мире, где так уютно хотел пожить. Нет больше этого мира…

«Медея» Влада Фурмана – пример высокоорганизованной «театральной материи». Движение, звук, свет, игра цвета (чёрный, белый, золотой, бордовый), дикция, мимика, колебания эмоций – всё собрано и оформлено в ритмах, присущих только этому спектаклю. Режиссёр не повторяется, не эксплуатирует одни и те же приёмы (можете сравнить «Медею» с его же «Маленькими трагедиями»). А театр имени Миронова уверенно кладёт в свою копилку ещё один подарок для Мельпомены.