Почти тридцать лет великая актриса Татьяна Васильевна ДОРОНИНА руководит Московским Художественным академическим театром имени М. Горького. Это – воительница, сильный и самобытный характер. Её мнения можно не разделять, но трудно не уважать. Сегодня народная артистка СССР в гостях у читателей «АН».
«Человек мира»? Не понимаю…
– Татьяна Васильевна, как вы считаете, отношение к родине – чрезвычайно важно для любого художника или он имеет полное право заявить: я гражданин мира, а родина – так, частность?
– Многие наши таланты произрастали в жестокую историческую погоду и стали неразрывны с Россией, трагической и прекрасной. Для меня неделя вне страны – более чем достаточно. Мои корни глубоко в Ярославской земле, связывают меня с моими прадедами и прабабушками, с ярославским старообрядческим крестьянством. У них были полное единение с землёй и такое понимание обязательства защиты этой земли! Сколько крестьянства полегло в образе воинов, русских и советских. И когда я слышу о «человеке мира», каком-то абстрактном «человеке мира», что это – высший вид человека… Хорошо, человек мира, а кто будет тогда защищать эту землю, где ты родился, получил образование, в которую легли твои деды? Не понимаю я этой позиции, не уважаю её.
– Кто работает на земле, тот чаще всего любит её и сострадает ей. Беда-то повыше! Повыше компактное поселение «человеков мира», тех, кто абсолютно к ней равнодушен и спокойно ставит эксперименты, грабит, предаёт…
– Сказать, что это Божье испытание, я, конечно, могу…
– Нам всем? России? Кому испытание?
– Нам с вами. Надо защищать своё. Я за тридцать лет, что руковожу театром, могла и много сниматься, и много играть на сцене, но у меня не было на это времени, надо было овладевать навыками, которыми я не обладала, – навыками руководителя, способностями директора. Меня выбрали, мне доверили – я не могла оказаться идиоткой. Мне важно сохранить то, что удалось отстоять, отбиваясь от врагов, а среди них были значительные, сильные фигуры. А кто за нас?
– А кто за нас?
– На сегодня – Путин.
– Но он так редко ходит в театр. Чиновники вертят за ним головой – вот, спорт, значит, в приоритете, а культура – не особенно.
– Его так направляют.
– И его направляют! Кругом закулиса.
– Есть то, что он никому не доверяет, скажем, военные вопросы, а есть, наверное, такие позиции, которые он кому-то доверяет, я не знаю, я с ним не беседовала. Я понимаю субъективность своих взглядов, но укреплять защиту Отечества нужно и в литературе, театре и кино.
Театр устоял и победил
– Сейчас, по-моему, многие зрители затосковали по консервативному театру, и возрос интерес к МХАТу имени Горького, вроде бы вы та же самая, театр тот же самый, а интерес больше?
– Нет, театр не тот же самый, потому что в театре выросло новое поколение артистов и выросло на здоровой почве системы Станиславского. Зритель ведь приходит в театр для сравнения себя в соотношении со временем, в какой мере он похож или не похож на тот или другой персонаж. И самое интересное – это живая натура, правда существования. А правда существования в основном отражается в классической литературе, в какой-то степени – в хорошей советской литературе. На этом мы и построили свой репертуар.
Одна из первых премьер в нашем театре была – «Прощание с Матёрой» Валентина Распутина с выдающейся актрисой Анастасией Георгиевской в главной роли. И мало кто заметил, этот спектакль – потрясающее предостережение. Надо ли так легко прощаться с «Матёрой», то есть – с Родиной? Может быть, есть смысл её сохранить, защитить, сберечь? Георгиевская играла упоительно. Ведь это Георгиевская когда-то сыграла Наташу в том самом великом спектакле Немировича-Данченко «Три сестры». Я восстановила этот спектакль после того, что назвали «разделением» МХАТа, а я определяю как «уничтожение» Художественного театра. Следует сказать, что против этого разделения в своё время выступило 80% коллектива, но на это никто не обратил внимания. Мы и за сохранение СССР проголосовали, а кого это заинтересовало?
– Прошло почти 30 лет со времени раскола Художественного театра, и никак нельзя сказать, что вы проиграли – театр ваш полон. Люди, которые не в курсе, что надо игнорировать «театр Дорониной», заходят посмотреть спектакли и удивляются: ничего страшного.
– Я надеюсь, что так или иначе постепенно вообще вернётся любовь к хорошему. К хорошей литературе в первую очередь.Что детей со школы будут приучать к настоящим книгам, а то ведь два поколения уже потеряно. До чего дошло – выпускники театральных школ не читают.
Что с русской женщиной?
– Прекрасные и самоотверженные русские женщины – не миф, они ценятся во всём мире. Не убывает ли этот героический образ сегодня? Не «падает» ли русская женщина?
– Я вот вспоминаю свою маму Анну Ивановну. Когда мой отец Василий Иванович в Великую Отечественную пошёл на фронт, а это была уже его третья война, ей было 35 лет. Красавица, изумительная фигура, потрясающая молодая женщина в расцвете. И вот она одна, отец – солдатик, никакого аттестата, а надо жить, выживать. Но мама моя никем и ничем не соблазнилась, не предала нас с сестрой ради своих женских интересов, а многие подбирались. Но у неё – попробуй подойди. Для меня мама – пример верности и строгости поведения. А сейчас утрачена элементарная брезгливость к греху. С утра до ночи проповедуется бесстыдство. С этими раздвинутыми ногами и открытыми ртами, готовыми для любого соития. Кто ж должен держать нравственность? Конечно, женщина, а если женщина обессилена – обессилен и мужчина.
– Женщина многое может вынести ради семьи, и конечно, ею движет любовь, но вдруг погаснет «волшебный фонарь»? Вдруг русская женщина посмотрит на русского мужчину таким страшным, трезвым, холодным взглядом и скажет – да провались ты со своими войнами и революциями, со своими пьянками и хамством… И что? И конец.
– Нет. Не может быть. Даже при нынешней пропаганде бесстыдства и падения всё равно есть здоровые женщины. Они могут не осознавать этого и красиво не формулировать – дескать, я русская женщина, и я должна… Они просто, что называется, «себя помнят». Здоровое начало неизбывно, другой вопрос – какое соотношение здорового и нездорового, тут процент, конечно, может быть страшен. По многим дорожкам, ища опыта, можно пойти – и не вернуться, что мы сегодня наблюдаем в виде женского алкоголизма и женской безответственности к детям. Поэтому рождается какая-то удивительная нежность к птицам, когда смотришь – Господи! – маленькая, из пуха и перьев существо, летит и кормит этих своих ещё розовых, с большими клювиками птенцов, трепещет над ними своими слабыми крылышками… Думаешь – боже мой, какая сила природы необыкновенная, и если она есть в маленькой птице, как же это должно быть мощно в человеке! Это есть, это должно быть, это нельзя терять. Уничтожение женского начала – оно и в безобразии, которое происходит, когда женщина превращается в «средний пол». Или постоянном приказе отовсюду – «люби себя, люби только себя, думай о себе»…
Стань на свою точку – и пребывай до скончания сил
– Может ли человек долго и успешно сопротивляться своему времени, точнее, тому, что называется «дух времени»? Вот вы – имеете какую-нибудь специальную «программу сопротивления»?
– Никогда не читала статьи тех театральных критиков, которые мне отвратительны. Только начни читать мерзости о себе – не выживешь. Я знаю, что мне дали мои учителя и партнёры, я несу это в себе и стараюсь подключать к этому своих актёров. Не включаюсь в бумажные битвы, слишком тут неравное соотношение сил, слишком много негатива. А всё, что касается позитива, – невелико. Остаётся надеяться, что люди поймут: защита культуры – единственная возможность сохранить страну, и это намного сильнее, чем военное противостояние. Надо учить людей, не тех, кто впал в грех и восстановлению не подлежит, но заботиться о новых поколениях. Учить понимать, например стихи, разбирать – вот это великие стихи, а это вообще не стихи, это набор слов, и автор попал в список поэтов потому, что ему так хотелось и было выгодно, а права он не имеет, и я это докажу.
– Из вас-то замечательная была бы учительница, а в школе дети часто равнодушны к классике, может быть, им рано в 15 лет – «Войну и мир»?
– Нет, не рано, тут чем раньше, тем лучше. Моя первая учительница Валентина Васильевна пришла и прочла нам Симонова, прочла Алигер. Война, холод, нам в классе дают по 150 граммов хлеба, чтобы мы хоть что-то соображали, мы пишем в старых книгах, потому что нет тетрадей, и всё мы понимали и постигали. А учительнице нашей было 20 лет… Если я сейчас вылезу на трибуну и стану говорить высокие слова, мне не хватит времени заниматься своим делом. Поэтому скажу: есть своя ниша – займи её. Стань на свою точку – и пребывай до скончания своих сил.
– Положим, хорошо, что снесли ларьки в Москве. Но до этого 25 лет сносили чудесную старую Москву, и я думаю, есть тут взаимосвязь и с разрушением классики в театре. Режиссёр смотрит, с какой лёгкостью обрушивают старые дома, – и с такой же лёгкостью обрушивает «старую» пьесу…
– А что делают граждане, которые называют себя москвичами? Если ты вырос в прекрасном историческом городе, изволь его защищать. Сейчас обращаются друг к другу – «Мужчина!», «Женщина!» – никогда такого не бывало даже в самой дальней неграмотной деревне. Есть нормальное обращение – «Гражданин». И у гражданина должна быть гражданская позиция. А если этого нет, надо возрождать понятие «гражданства» – и, может быть, именно с этой точки приложения сил: защита своего города.