В прокат вышла картина известного драматурга, а теперь и кинорежиссёра Василия Сигарева под названием «Жить». Примечательно, что чуть ранее в прокате появилась и другая лента с тем же названием дебютанта Ю. Быкова.
Действительно, после просмотра обеих картин очень хочется жить – и в таком месте, где нет современного отечественного кино.
Различить эти две «Жити» можно по их длительности: дебютант Быков растянул свою скучную историю про агрессивных противных мужиков на осеннем русском поле на 1 час 19 минут, а Василий Сигарев размахнулся со своими несчастными женщинами аж на два часа. Но Сигареву всё можно, тем более растягивать истории, чьё содержание легко уложить в 15–20 минут, на любое время. Сигарев – самый популярный на сегодняшний день отечественный драматург, и его пьесы идут в любом крупном театральном городе страны.
Сигарев – любимец критики и главное открытие фестиваля «Кинотавр» (он получил пироги и пряники и за свой дебютный «Волчок», и за нынешнюю «Жить»). Сигарев – певец русской дегенерации, реальный пацан, человек в топе, отмеченный судьбой. Для сытой московской интеллигенции именно он в своих сочинениях представляет эту загадочную, нищую, долбаную, пьяную, свирепую «Россию», которую они, как правило, в глаза не видели. А тут, пожалуйста, всё как полагается, ясно же, что полный кошмар – и вот он вам: полный, беспросветный кошмар…
Горькая пьяница, мать двух девочек, пришла в себя, вымыла жилище, ждёт дочерей из приюта. Транспорта нет, и строгая, но сердобольная милиционерша решает привезти девочек на маршрутке. Но маршрутка, естественно, разбивается, и девочки мертвы. Мать, помешавшаяся с горя, на похоронах вздумала, что дочери живы. Она откапывает их из могилы, пряча трупики в погребе и прогоняя всех живых от своего дома. В конце концов она взрывает его бытовым газом…
Это только одна сюжетная линия фильма «Жить». Остальные в том же духе. Кому-то из зрителей, смотрящих, как мёртвые девочки плавают в затопленном погребе среди цветов и с куклами, может показаться, что это – дикая безвкусица. Я тоже так думаю. Нагнетание одних и тех же эмоций, неделикатное, вульгарное обращение с темой человеческого горя, щегольство мнимой своей «смелостью» полностью отвратили меня от фильма. Смотреть его было томительно скучно, хотя вся картинка была старательно отглажена в духе европейского арт-хауса розлива, скажем, Роттердамского кинофестиваля.
(Русское горе-злосчастье – это тоже вид сырья, который можно переработать в продукт, выгодно продать, и пить шампанское на кинофестивалях. Не газ и нефть, а всё-таки ресурс!)
И дело вовсе не в том, что Сигарев, дескать, рисует нам «правду жизни», а она именно такова: ужас и кошмар. Почему-то у нас «правду жизни» считают чёрным ящиком, куда влезают только несчастья, злодейства и катастрофы. Между тем «правда жизни» – это всё что угодно, в том числе подвиги веры, любви и самоотвержения. Даже очевидная русская дегенерация состоит из массы сложных явлений, и она куда красочнее и разнообразнее, чем фильм «Жить». Никакая это не «правда жизни» – а фальшь искусства. Перипетии картины идут в одном направлении: от робкой надежды героев к полному отчаянию. Что тут занимательного?
Как же интересный драматург стал скучным режиссёром?
Ох и сложный случай этот Василий Сигарев, хитроумный уральский парень. Начнём с того, что он талантлив, правда, талантлив «диким образом» – трудно найти в его произведениях крупные следы знакомства с культурой. Но, хотя его персонажи ведут диалоги в стиле «Ты чё, блин? – Да я ничё, блин», он умеет и найти острую ситуацию, и подсмотреть у жизни выразительное лицо. Взволновать, зацепить. В сравнении с популярными драматургами прошлых десятилетий – Петрушевской, Ниной Садур – Сигарев, конечно, деградация и по языку, и по юмору, но всё-таки одарённость его несомненна. Однако расхваливали Сигарева, по моему мнению, вовсе не за то, в чём он силён.
Среди пьес Сигарева есть несколько совершенно «нормальных», традиционных комедий и трагикомедий в духе «Провинциальных анекдотов» великого А. Вампилова. С большими хорошими ролями для актёров, с забавно придуманным действием и даже с моралью. Он умел извлекать своеобразную поэзию из печального мусора провинциальной жизни и, если бы работал над своими пьесами больше двух-трёх дней (заметны следы быстрого письма), мог бы достичь приличных высот. Но об этих пьесах (например, «Детектор лжи», «Гупёшка») критики предпочитают молчать.
Всё потому, что Василий Сигарев попал на щит к деятелям так называемой новой драмы, и они принялись воспевать его за другое. За мрачность, нигилизм, подростковые комплексы, за безнадёжность и безбожие, за нарочито вульгарное отношение к женщине. Это было у драматурга напускным, внешним, это прошло бы со временем и настоящей работой. Но любой толковый провинциал мигом смекает, что покупают в столицах – а покупать стали героев, сидящих на унитазах. (Почему-то в «новой драме» унитаз и ванная стали основными пространствами действия.) Покупать стали рассказы про то, что у людей ниже пояса, покупать стали диалоги «ты чё, блин», покупать стали нигилизм и отчаяние. Вот автор и стал производить то, что покупают и за что награждают, дело понятное. Но по-настоящему развиваться, мне кажется, он перестал.
В его дебютном фильме «Волчок», к примеру, показана женщина-тварь, лишённая материнского инстинкта, в великолепном исполнении Яны Трояновой. Это сильный и правдивый образ – но почти два часа экранного времени он существует, никак не меняясь и не развиваясь, и вся ситуация – замершая, статичная, неподвижная. То же самое и в новой работе. Позволительно ли так обращаться с художественным временем? И кто будет смотреть такие картины?
Сами герои Сигарева и им подобные, так сказать, «потерпевшие», несчастные жители страны горя, таких фильмов не станут смотреть ни за какие коврижки. Им нужны надежда, ободрение, развлечение. Но фильмы Сигарева что-то полюбились процветающим сытым людям, которые хотят пощекотать нервы зрелищем чужих несчастий, созерцанием далёкой страны бедности и безнадёжности.
Тревожный симптом, по-моему.