В прокат вышла драма француженки Жюстин Трие «Анатомия падения», получившая в этом году каннскую «Золотую пальмовую ветвь». Если бы не престижная премия, прокатчики вряд ли решились бы предложить массовому зрителю размеренную судебную драму с открытым финалом продолжительностью 2, 5 часа. Но «кино не для всех» часто получает полярные оценки: от «что за чушь» до «великий шедевр». И от одного до другого – один шаг.
Писательница Сандра Войтер (Сандра Хюллер) живёт со своим мужем Сэмюэлем (Самюэль Тейс) и полуслепым 11-летним сыном Даниэлем (Мило Машадо-Гранер) в альпийском шале близ Гренобля. Однажды ребёнок возвращается с собакой-поводырём и находит под окнами дома мёртвого отца с разбитой головой. Сандра спала и ничего пояснить не может, а больше в доме никого нет. Несчастный случай? Убийство? Самоубийство? В каждой из трёх версий – все оттенки ада для жены и ребёнка покойного.
Начинаются долгое следствие и судебный процесс, вокруг которых крутится действие. Хотя заседания длятся по 15 минут экранного времени, история захватывает до боязни пропустить важную подробность. Но назвать «Анатомию падения» детективом не повернётся язык, поскольку режиссёру Трие не важно, кто в итоге убийца. Она про другое: об ограниченности зрения «других», про субъективность восприятия и недостоверность правды. Адвокат так и объясняет, что в зале суда важны не правда и жизнь, а их интерпретация: «Тебе надо начать смотреть на себя так, как тебя видят другие».
Отсутствие прямых улик и свидетелей происшедшего заставляет участников процесса (а заодно и зрителей) не выискивать ответы, а на ходу конструировать нарративы в соответствии с собственной ролью и интересом. Никто ведь не знает главного ответа, но артистичный прокурор (блестящая роль Антуана Рейнартца) уверен, что Сандра – убийца, а адвокат, её давний знакомый, – что она невиновна. Эксперт со стороны обвинения представляет суду красочную презентацию, доказывающую, что три капли крови на стенке сарая никак не могли появиться при падении Сэмюэля – только если ему сначала по голове дали. А безупречная графика независимого эксперта, приглашённого защитой, свидетельствует, что капли, наоборот, могли оказаться на стенке только при падении тела на крышу сарая. Психолог покойного уверен, что Сандра была причиной депрессивного состояния его клиента, потому что какой он тогда мэтр, если бы просто ответил «я не знаю». И как во всём этом должны разобраться присяжные с лицами обычных провинциальных обывателей? Только поддавшись чувству «симпатии-антипатии» и сконструировав в голове соответствующий нарратив.
Режиссёр намекает, что так мы и мыслим каждый день – натягивая сову на глобус. По ходу процесса выплывают компрометирующие аудиозаписи, а с ними – неприглядные подробности семейной жизни героев: измены, ругань, оплеухи. Зрителю и тут приходится всё воспринимать на слух и на веру. Усиливает путаницу и многоязычие: Сандра – немка, Сэмюэль – француз, дома они говорили по-английски, а в суде от Сандры требуют отвечать по-французски. Если «мысль изречённая есть ложь», то что можно сказать о мысли переведённой, да ещё в суде, где каждый держится за собственные галлюцинации.
«Анатомию падения» уже сравнивают с «Анатомией убийства» Отто Преминджера, да и сама Жюстин Трие признаёт, что её фильм – оммаж Преминджеру. Вспоминают и «Основной инстинкт» Пола Верховена, где героиня Шэрон Стоун (кстати, тоже писательница) не то убийца, не то просто патологически хитрая оторва. Но в фильме Трие подозреваемая не ходит на допросы без трусов и не мучается «непреодолимыми импульсами». Режиссёр без всякого эпатажа хочет донести через её историю, что полной правды не существует – и всего делов.
Сценарий «Анатомии падения» писался непосредственно под Сандру Хюллер – кроме неё и Изабель Юппер такую роль в европейском кино вряд ли кто потянет. Она играет на таких полутонах, что кажется, будто её героиня воплощает в себе множество ипостасей: убийцу и жертву, благородную искреннюю леди и лживую циничную психопатку. В одном из флешбэков Сандра, ругаясь с мужем, не забывает проехаться по каждой его болевой точке: он, дескать, неудачник, который не может ни начать писать, ни ремонт в шале сделать, хотя притащил всю семью в эту дыру, своё родовое гнездо, как любой невротик, бегущий в детство. Сама она при этом не сахар: изменяла супругу и подрезала козырный фрагмент из его едва начатого романа.
В финале присяжные оправдывают Сандру после показаний её почти незрячего сына, который даже никаких новых фактов суду не открывает. Просто ребёнок не хочет думать, что мама убила папу, а его самого отдадут на воспитание неизвестно кому, если Сандру посадят. Слепой свидетель семейного разлада уже догадывается, что человеческое падение имеет слишком сложную траекторию, чтобы можно было чётко разделить людей на правых и виноватых. А если неведение для тебя невыносимо, надо просто решить, на чьей ты стороне.
Фильм Трие в Каннах поругивали за отсутствие обобщений на тему добра и зла. Но, возможно, в этом и главный месседж: любые сравнения и обобщения хромают на обе ноги, а справедливости не существует даже в мире ребёнка.