Как ни крути, а тема импортозамещения мотивирует российских крестьян на смелые эксперименты. И хотя серьёзные экономисты говорят, что сельскохозяйственное производство в стране может стабильно расти только при наличии дешёвых кредитов, адресной поддержки и правового поля, первые признаки для оптимизма уже есть. Оказалось, в России можно выращивать страусов и устриц, делать фуа-гра и разводить африканского сома. Тенденцию подхлестнуло стремление обеспеченных горожан выделиться через употребление в пищу экзотических и экологически чистых продуктов.
Ананасы тайги
Семейная ферма Алексея и Юлии Кравченко под Волгоградом произвела первую в регионе фуа-гра, хотя супруги ещё молоды и предприятие открыли недавно. Обычных птицефабрик в области переизбыток, но с диетическим мясом есть дефицит. Начали с индеек, продолжили индоутками (мулардами), из печени которых получается знаменитый французский деликатес, попавший ныне под контрсанкции. Говорят, есть спрос на 4 тыс. мулардов в год. С каждой помеси гуся и утки получается до 400 граммов фуа-гра, но основной доход всё равно приходится на мясо.
– Индейка за полгода достигает 8 килограммов, а индюк спустя восемь месяцев может потянуть и на 15 кило, – рассказывает Юлия Кравченко. – Правда, кормить их чем попало не получится, обязательны полтора десятка компонентов, некоторые из которых у нас в области не купить. Но лучше тратиться на сбалансированное питание, чем на ещё более дорогие лекарства.
А в Ленинградской и Псковской областях начали производить экзотические виды рыб вроде африканского сома. Ещё пять лет назад фермер Римма Петрова под Волосово одной из первых узнала, что иноземный сомик прекрасно растёт и размножается в закрытых бассейнах, неприхотлив в еде. В своё время Петрова стала деловым партнёром российско-немецкого фермера Питера Валлера, который выращивал сома в обычном овощехранилище, в свою очередь, подсмотрев секреты у голландцев, дающих 70% мирового производства. А когда свернулись поставки рыбы из Скандинавских стран, Петрова рискнула расширяться. Модернизация её хозяйства обойдётся в 5 млн рублей, из которых 1,2 млн по гранту областного правительства. Зато появится цех, позволяющий выпускать 1,5 т рыбных полуфабрикатов в неделю, ещё в одном будут выращивать мальков, а производство товарной рыбы можно будет поднять до 47 т в год. Из своего бизнеса Петрова тайны не делает: псковским фермерам Семёновым показала всю технологическую цепочку, те уже вышли на рынок с собственной продукцией.
– В России поначалу трудно было найти спрос на африканского сома, хотя в Европе его потребление рекламируется правительственными ведомствами как натуральный источник жирных аминокислот, – говорит дистрибьютор Евгения Литвиненкова. – Производителю он также удобен: в год рыба весит полкило, но за 7–8-летнюю жизнь достигает 50 килограммов. У сома есть и жабры, и лёгкие, благодаря чему он может обходиться и вовсе без воды до двух суток. Он ест всё подряд и живёт при температуре воды от 8 до 35 градусов. Правда, для размножения нужны особые требования и к прогреву воды, и к её фильтрации – на эти цели у фермера уходит до трети вложений в производство. Но приносит 220 рублей за кило при среднем опте.
В Красноярске фермеры Зариповы в 40-градусный мороз собирают мандарины, виноград, клубнику. Технология несложная и самобытная: под теплицей проложили трубу от печки, а солнце заменяют прожекторы. Кстати, ничего удивительного в этом нет: ещё в XIX веке местный золотопромышленник Гаврила Машаров выращивал ананасы в оранжереях посреди тайги. А в начале XXI века на улицах Красноярска высадили полторы сотни пальм, которые благополучно прижились.
Как рыба об лёд
К сожалению, нельзя сказать, что власти всесторонне поддерживают усилия своих подданных. Когда присоединили Крым, местные фермеры пообещали завалить страну устрицами и мидиями. Спрос на них всегда был высокий, но до поры было проще закупать их в Испании или Греции. Всё-таки устрица для ресторана растёт 4 года и набирает за этот период всего-то 100 граммов.
Ещё при Александре II в Севастопольской бухте было три завода по выращиванию устриц, а императорский двор патриотично кушал местную продукцию вместо французской и итальянской. Первый вагон-рефрижератор в России создали как раз, чтобы возить устриц в Петербург. До 1913 г. Россия производила до 12 млн устриц в год и поставляла их в Европу. К «русской весне» 2014 г. в Крыму осталась всего одна устрично-мидиевая ферма в посёлке Кацивели между Ялтой и Севастополем: 5 гектаров огородов под водой. Спустя два года новых предприятий почему-то так и не возникло, а хозяин той единственной жалуется на притеснения новой власти.
В советские годы военный флот, переброшенный с Тихого океана, завёз в Крым рапану – моллюска, питающегося устрицами и мидиями. И уже через несколько лет черноморскую устрицу пришлось заносить в Красную книгу, а рапана и сегодня сжирает треть устричного шпата, несмотря на все усилия культиваторов. Хозяин фермы в Кацивели Сергей Кулик вложил в хозяйство 2,5 млн долларов и 10 лет жизни: первые два года просто разместил на воде конструкцию и ждал, выдержит ли она зимние шторма. После изгнания киевлян Росрыболовство отказалось продлевать с арендатором договор без торгов, хотя никаких претензий к Кулику не было. Фермер считает это нарушением федерального законодательства, а на словах поясняет: его угодья на побережье кое-кому приглянулись. Он даже бумагу получил, что нахождение здесь единственной в стране устрично-мидиевой фермы «противоречит интересам Российской Федерации и наносит прямой ущерб проведению фундаментальных научных исследований, обороноспособности и безопасности России».
Фермы, выращивающие экзотических животных, могли бы зарабатывать средства на развитие не столько продажей деликатесного мяса, сколько на сельском туризме. Например, на Карельском перешейке, под Петербургом, как минимум, три хозяйства, выращивающие страусов. А почему нет, если страус в разы рентабельнее коровы: он весит100–120 кг и несёт в год под сотню яиц, каждое из которых даёт яичницу объёмом в двадцать пять куриных. Сальмонеллёза в страусиных яйцах не бывает, а в соседней Финляндии оно идёт по 40 евро за штуку. Тем не менее в России фермы особо не шикуют.
Заниматься оформлением разрешений на импорт продукции, несмотря на все восторги Кремля по поводу такой перспективы, – себе дороже. Синица в руке лучше. Без всяких расходов на рекламу о фермах рассказывает сарафанное радио: в выходной день под сотню гостей приезжает, каждый платит за экскурсию по 300–500 рублей и часто покупает продукцию. Много желающих остаться на ферме на несколько дней, но нормальную гостиницу построить сложно – разве что гостевой домик. У фермеров, реально развивающих сельский туризм, нет никаких льгот по оплате электроэнергии и налогам. А некоторые из них вынуждены работать вовсе нелегально.
Кормление утопающих
Кто бы мог подумать, гуляя по овощным отделам гипермаркетов, что российские помидоры – лучшие в мире. Сорта «чёрный крымский», «григорий алтайский», «анна русская», «грушёвка» популярны у гурманов всего мира, а в российском Госреестре их и вовсе нет. Всё правильно: после Гражданской войны элитные сорта эмигрировали за границу, а большевики уделяли внимание не качеству продовольствия, а количеству. И сегодня на прилавках мы видим дешёвые голландские и китайские гибриды. Они не требуют особого ухода: арендовал заброшенное поле в 100 км от Москвы, натянул полиэтиленовые парники, закупил химических удобрений подешевле – вот и вся недолга.
Всё больше россиян понимают, что на выходе получаются не совсем помидоры. Отсюда и главный постулат экофермерства – «знай своего кормильца в лицо». Есть фермер, в его хозяйство можно приехать на экскурсию, посмотреть, как растёт ваша будущая еда. Пасутся у крестьянина бычки-герефорды, из которых получаются лучшие стейки, а мясо их уже распределено по подписке на два года вперёд. Вчера бычка забили, а сегодня приехали потребители и по 100–200 кг мяса разложили по багажникам. А дома уже к ним друзья подтягиваются – такой вот сетевой экомаркетинг.
Конечно, есть и сетевые магазины экопродуктов, зачастую работающие под лозунгом «Мы не афишируем поставщиков». А что делать, если Роспотребнадзор с ветеринарами обложили бы фермера таким количеством справок и разрешений, что парное мясо десять раз протухнет, пока это всё соберёшь. Или пришлось бы подвергать его глубокой заморозке. В общем, покупка экопродуктов у «своего» фермера – это признак роскоши, изысканности и лёгкого фрондёрства.
На Западе всё наоборот: цены средние, существует порядок сертификации, специальные магазины, экофермеры всячески стараются себя рекламировать. Де-юре бояться им нечего: система заточена под то, чтобы обычные дачники могли продавать свой урожай небольшими партиями и вовсе не платить налогов и сборов. А у нас экологический фермер выживает лишь за счёт того, что потребитель, «знающий его в лицо», – часто человек с положением. И может решить вопрос, чтобы кормильца не донимали.