На экраны вышла музыкальная картина «Ла-Ла Ленд» – уж понятно, какой страны. Эта страна, щедро одаряющая своих артистов «Золотыми глобусами» и «Оскарами», когда-то была империей мюзикла, а нынче элегантно об этом напомнила. «Ла-Ла Ленд» создан могучей любовью кинематографа к самому себе, то есть к своему прошлому. И предлагает приятный, хотя и неширокий выход из современного высокотехнологического кинотупика. Этот выход и нам подходит – надо только всё хорошенько обдумать.
На первый взгляд – ничего эпохального: милая стилизация под мюзиклы 1930–1950-х годов, с их принципиальными аполитичностью и асоциальностью, с девушками в пышных юбках и туфельках «Мэри Джейн». С непременными сюжетными штампами об ищущих успеха на подмостках сцены актёрах и композиторах. Хотя персонажи иногда пользуются мобилами, современность в «Ла-Ла Ленде» растворена в счастливом воздухе какого-то нереального Лос-Анджелеса, трогательного города маленьких баров, пустынных ночных улиц, по которым ездят упоительные ретродрандулеты, и простодушных грёз.
В этом райском мире нет никаких социальных проблем, потому что бедные мечтатели – жители этого города – обитают в крошечных артистических квартирках и совершенно счастливы. Нет здесь и проклятого секса (искусственной невротической потребности, навязанной демонами человеку в ХХ веке) – героям достаточно пожатия руки или максимум поцелуя. Влюблённый в джаз композитор-пианист Себ (Райан Гослинг) и начинающая актриса Миа (Эмма Стоун), родившаяся в доме «напротив библиотеки», – трогательные, бескорыстные фантазёры, обожающие искусство. По существу, это зрители, слушатели, аудитория – но в раю все мечты сбываются, а потому и нашим героям дарована реализация их грёз о славе. Неслучайно в кульминационной сцене наша парочка танцует в планетарии, с божественной лёгкостью перемещаясь из макета прямо в звёздное небо.
«Город звёзд...» – так звучит главная тема фильма, которая, будучи повторённой не меньше 20 раз, даже запоминается. Музыка композитора Дж. Гурвица обаятельна, но, что называется, «ничего особенного». У нас бы на такой уровень кто угодно мог взобраться. Такой умелый синтез многократно слышанного. Но вот режиссура Дэмьена Шазелла –это уровень, пока нам недоступный.
Этот прелестный, лёгкий, изящный фильм вовсе не так прост и бесхитростен, как может показаться. И он, без сомнения, будет фаворитом «Оскара», уже получив львиную долю «Золотых глобусов». Тут намечается некоторый «поворот винта» в развитии кинематографа.
Дело в том, что во время просмотра «Ла-Ла Ленда» зритель внезапно и остро осознаёт, как он измучился в последние годы. До какой петли и тоски его чувственный аппарат заездило жёсткое, грубое, прагматичное и безжалостное кино «высоких технологий». Всё быстрее мелькают картинки, всё сильнее давят на восприятие, всё грубее бьют по глазам и голове. А «Ла-Ла Ленд» предлагает вернуться туда, где была развилка, и поискать чудесные потерянные вещи. Например, душевность – ведь музыкальный фильм немыслим без душевности. Этот фильм словно бы предлагает другую концепцию развития кино – не «быстрее, выше, сильнее», а «вернись и найди то, что потерял». Это не коммерческая игра в «старое кино», а именно возвращение в иное, уже потерянное мироощущение. Тебе говорят, что джаз (или другое великое явление) уже умер, как говорят это герою Гослинга, а твоя влюблённая душа против – и не может джаз умереть, пока есть твоя влюблённая душа. И ты, конечно, победишь. Как победил режиссёр Дэмьен Шазелл, который соткал свою картину из ничего, из каких-то райских пёрышек и обрывков радуги, из киноманских воспоминаний, из жажды воскресить однажды бывшее счастье. Удивителен солнечный и радостный воздух фильма – такого не получилось бы из одной ностальгии. Тут есть мощный творческий импульс, созидательный жест – дополнить мнимый «прогресс» другой тропинкой, где нас терпеливо ждут забытые вещи (душа наша бедная). Для нашего кинематографа идея «вернуться и найти потерянное» – одна из самых нужных, здоровых и правильных. У нас тоже есть своя традиция создания музыкальных фильмов, она несколько другая – скажем, у нас трудно представить чисто лирическую картину, обязателен сильный комедийный элемент. Русским надо посмеяться. Но в целом пафос «Ла-Ла Ленда» весьма понятен и приемлем. Душевность!! Где она в современном отечественном кино? С фонарём не найти. А потому в создании собственных музыкальных фильмов нелишне было бы вернуться для вдохновения даже не в 50–60-е годы ХХ столетия, а подальше. К двум замечательным картинам режиссёра Александра Ивановского – «Музыкальная история» (1940) и «Антон Иванович сердится» (1941). Кстати, сценаристами обоих фильмов был Евгений Петров (тот самый, который «Ильф и Петров»), так что необходимый отечественной музыкальной картине юмор оказался неплохого качества. В «Музыкальной истории» простой паренёк (Сергей Лемешев) становится солистом Большого театра, знакомит народ с хитовыми теноровыми партиями, а заодно добивается любви своей Клавы (Зоя Фёдорова). В «Антоне Ивановиче» профессор – маньяк классики получает урок терпимости к лёгкому жанру (оперетте) и разрешает дочери выйти за молодого композитора. В общем, чистая хурма эти фильмы, и нашим кинематографистам вполне можно было бы их изучить и кое-чем поживиться. Во всяком случае не тащить в вечный музыкальный рай несносных хрущёвых-брежневых, а даже в условиях безысходной политизированности гордо хранить автономию искусства. Правда, для этого нужны определённая музыкальная культура и – вот тут у нас заноза – вкус. Вкус, вкус! То есть прежде всего чувство меры, элегантность, отсутствие навязчивости, жирных подчёркиваний, форсирования, педалирования, умение делать вещи лёгкими пальцами и ходить на мягких лапах. Ужас нашей эстрады показывает крайне низкий уровень этой самой музыкальной культуры и категорический провал вкуса – а музыкальное кино и «лёгкая музыка» связаны брачными узами... Посмотрите хотя бы, как скромно и деликатно загримировали Эмму Стоун в «Ла-Ла Ленде», и прекратите раскрашивать малярными кистями лица наших актрис. Начните хотя бы с этого – а потом двигаем вперёд! Вперёд, к новой «Музыкальной истории»!