В этом году исполняется 30 лет Московской рок-лаборатории. Если про Ленинградский рок-клуб известно, кажется, абсолютно всё, то Московская рок-лаборатория до сих пор остаётся весьма загадочной организацией. Наверное, пришла пора раскрыть некоторые её тайны.
В Москве в середине 80-х годов сложилась странная ситуация, связанная с рок-музыкой. Власти не понимали этого увлечения молодёжи, рок-группы запрещались и разгонялись. В итоге с февраля 1984 по апрель 1985 года (то есть фактически до сейшена Доктора Кинчева в общежитии ДАС МГУ) в Москве не прошло ни одного рок-концерта. Это была самая глубокая темнота андеграундной ночи. И если ранее молодые люди только удивлялись тому, что им не разрешают слушать и играть их любимый рок, ведь они не считали себя антисоветчиками, то теперь в среде молодёжи стало нарастать раздражение. Чтобы как-то разрядить напряжённую ситуацию, в столичных верхах появилась идея организовать прослушивания московских любительских рок-коллективов, чтобы в дальнейшем создать организацию, подобную Ленинградскому рок-клубу.
Прослушивания состоялись 13 и 14 апреля 1985 года в помещении Московского дома самодеятельного творчества на Большой Бронной.
О том, как шла подготовка к тем легендарным прослушиваниям, рассказывает Булат Мусурманкулов, первый директор Московской рок-лаборатории, а в то время заведующий сектором любительских объединений Единого научно-методического центра Главного управления культуры исполкома Моссовета:
– Мне позвонил Володя Горлинский, который тогда работал в Московском доме самодеятельного творчества, и сказал: «Слушай! Есть одна идея! Ансамбли эти всякие… Надо бы собраться и обсудить! Надо что-то с ними делать!»
А с Горлинским до этого связался Юра Резниченко, директор молодёжного центра Московского горкома комсомола, который находился на улице Герцена... Кстати, в помещении этого центра снимали программу «Что? Где? Когда?». По телевизору казалось, что это шикарное помещение. А на самом деле – маленькая каморка! Стол с волчком в середине, вокруг стулья – и больше места не было. Народ, толкаясь, стоял вокруг…
Про Резниченко говорили, что он был связан с КГБ. Поэтому и эту идею ему, скорее всего, подали гэбэшники, которым надоело гоняться по концертам и отслеживать рокеров. Видимо, они на это затрачивали слишком много усилий и времени, а им хотелось, чтобы всё было под боком. И они дали команду: «Соберите! Уговорите! Пусть дают нормальные концерты! Всё равно же они дают концерты, так пусть выступают нормально, без боязни. А мы будем следить…»
И вот мы собрались втроём и начали обсуждать. Юра сразу же взял разговор в свои руки и объяснил нам ситуацию: есть мнение, что надо эти ансамбли выводить наружу, чтобы они существовали нормально, а не как «пятая колонна».
«Ну хорошо! Давайте! Сделаем!» – ответили мы с Горлинским. С этого всё и началось…
В столичном рок-сообществе поначалу царил скепсис по отношению к прослушиваниям, которые собирался проводить МДСТ. Мнения были самыми противоречивыми, вплоть до таких: «Вас там всех перепишут по головам, как кроликов, а потом пересажают...» К сожалению, повод для пессимизма имелся, так как начало 80-х прошло под знаменем борьбы властей с роком. Успокаивало одно – то, что Пётр Мамонов, лидер самого уважаемого и самого стрёмного ансамбля столицы «Звуки Му», тоже собирался участвовать в прослушивании. Он пошёл сам и за ним потянулся народ, потому что раз он не боится, то и другим не следует бояться.
– Петя – мудрый человек, – говорит Булат Мусурманкулов. – Он знал, что надо выходить из подполья, что надо проявляться. Разумеется, все очень боялись, потому что понимали, что уходят под контроль советской власти и государственных органов и все выступления будут контролироваться и отслеживаться, тексты будут литоваться – ты будешь работать под полным контролем государственных органов. Это, конечно, страшновато...
В апрельских прослушиваниях приняли участие «27-й километр», «Близнецы», «Бульварный Никто», «ВИА Молодость», «Гулливер», «Доктор», «Ёлочный базар», «Звуки Му», «Магнит», «Николай Коперник», «Ночной проспект», «Фаня» и многие другие группы. Не все из них дожили до наших дней, но героизм тех, кто не побоялся шагнуть в неизвестность, не должен быть забыт…
После бури воцарилась тишина. Все участники прослушиваний затаили дыхание в ожидании неприятностей. Но никого не арестовали, даже не отправили по месту работы или учёбы «телег», гружёных «фактами».
Булат Мусурманкулов продолжает рассказ:
– Вскоре после прослушиваний директор ЕНМЦ Нина Николаевна Базарова пригласила меня в кабинет, где сидел усатый мужичок с мужественным лицом. Он спросил меня: «Как вы считаете, с этими ансамблями можно как-то работать? Они действительно не отщепенцы и не вредители?»
Я сказал: «Конечно, они же не с Луны свалились, это же наши люди! Просто они пишут свою музыку, играют свои песни. И конечно, с этими ансамблями можно нормально работать. Поэтому мы и решили, что их надо как-то вытаскивать из подполья. Зачем они будут где-то скрываться, бегать? Пускай играют свою музыку открыто, как полагается».
Он покивал головой: «Очень хорошо! Мы так и думали».
Потом, когда он ушёл, Базарова сказала: «Это – КГБ! Московский КГБ!»
Я так скажу, что у меня полная уверенность в том, что если бы не КГБ, то рок-лаборатории не было бы никогда.Это была абсолютная инициатива КГБ, ведь там работали очень интеллигентные, тактичные люди, которые всё прекрасно понимали...
После летних каникул, 15 сентября в Московском доме самодеятельного творчества состоялось ещё одно прослушивание, на котором в присутствии Ю. Чернавского, М. Фрадкина и А. Петрова показали себя группы «Центр», «Браво», «Мистер Икс», «99%», «Кросс», «Искусственные дети» и «Патруль».
За кулисами второго прослушивания впервые прозвучали слова «Московская рок-лаборатория». Это название придумал Булат Мусурманкулов:
– В Питере рок-клуб мог существовать, потому что Питер всё-таки далеко от Москвы. А в Москве рок-клуб создать было невозможно, потому что мы находились под большим идеологическим давлением, ведь над нами тут и горком партии, и управление культуры, и Министерство культуры, и ЦК КПСС! «Что это такое? У нас же идёт борьба с роком!» Но в 1984 году вышло постановление Министерства культуры по усилению работы с самодеятельными ансамблями, и там была такая строчка: «организовывать творческие лаборатории…» Вот я и говорю: «Давайте организуем творческую лабораторию! Строчка-то есть!» Так мы и создали творческую лабораторию рок-музыки!
Решение о создании Московской творческой лаборатории рок-музыки было принято на удивление быстро. Уже 23 октября приказ был подписан тогдашним первым секретарём Московского горкома КПСС В. В. Гришиным. Первым директором новой организации стал Булат Турсунович Мусурманкулов (чуть позже его сменила Ольга Опрятная). Штаб Московской рок-лаборатории разместился в Старопанском переулке, 1/5, в помещении Единого научно-методического центра Главного управления культуры Исполкома Моссовета.
Само управление культуры находилось на Неглинке и представляло собой довольно чопорное чиновничье учреждение, зато на Старопанском бурлила пёстрая неформальная жизнь. Здесь нашли прибежище от злых ветров 80-х более сотни молодёжных объединений самых разных направлений: и любительские театры, и нумизматы, и даже травники, которых приходилось всерьёз защищать от нападок властей, буквально прикрывая грудью. Поэтому нет ничего удивительного в том, что рок-музыканты из андеграунда тоже пришли сюда.
Рок-лаборатория быстро и энергично наладила концертную деятельность в столице. А после того как рок-лабораторские группы освоили концертные залы Москвы, они начали активно выезжать на гастроли по городам СССР. Фактически рок-лаборатория превратилась в филармонию для любительских рок-групп.
…И всё-таки почему именно КГБ пришёл на помощь рокерам? Для каких целей КГБ инициировал создание Ленинградского рок-клуба и Московской рок-лаборатории?
По одной версии, КГБ действительно был обеспокоен ростом молодёжного нигилизма, среди гэбэшных аналитиков существовало устойчивое мнение о том, что страна может пойти вразнос, если молодёжи не предоставить площадку, пусть даже закрытую, типа гетто, где она смогла бы реализовать свои устремления.
По другой версии, в рок-клубах готовили «ударные батальоны перестройки», чтобы развалить великую страну.
Но существует и третья версия, согласно которой перестройку инициировали офицеры КГБ,которые в 60-е годы, во времена своей юности, ходили на сейшены с участием рок-групп «Сокол», «Скифы», «Аргонавты», «Оловянные солдатики». Став к середине 80-х полковниками и генералами, они сделали попытку вернуть страну в атмосферу романтики 60‑х, которую они вспоминали с ностальгией.
– На каждый концерт, который устраивала рок-лаборатория, двадцать билетов я отдавал гэбэшникам, – вспоминает Булат Мусурманкулов. – Я знал, какие места им отведены. Если честно, то я специально это отслеживал. И вот я смотрю: там пацан какой-то сидит, там – девчонка. То есть они эти билеты отдавали своим детям!
Можно с уверенностью предположить, что офицеры хотели, чтобы их дети также полюбили рок-музыку, как любили они сами.
История Московской рок-лаборатории прервалась летом 1992 года, когда в результате либеральных «гайдаровских» реформ были разрушены горизонтальные связи отечественного рок-пространства. Из-за того что были «отпущены» цены на потребительские товары и услуги, стало невозможно отправлять группы на гастроли, так как железнодорожные билеты теперь были не по карману музыкантам, а билеты на концерт – не по карману публике. Проведя на Шаболовке, в Доме культуры Текстильного института свой последний фестиваль «Черёмуха‑92», Московская рок-лаборатория самоликвидировалась. Вслед за ней закрылись Ленинградский рок-клуб и сотни других рок-клубов, разбросанных на просторах России…