В конце января состоялось вручение очередной кинематографической премии. Одной из награждённых стала художник по костюмам Наталья Иванова за фильм «Орда».
Она работала в таких фильмах, как «Васса» Панфилова; «Жестокий романс», «Дорогая Елена Сергеевна» и других фильмах Рязанова; «Утомлённые солнцем» и «Сибирский цирюльник» Михалкова; «Богиня: как я полюбила» Литвиновой и во многих других выдающихся картинах. Благодаря таким людям русское кино ещё держит марку…
- Скажите, а сильно изменились условия работы художника по костюмам со времён, скажем, «Жестокого романса»?
–Конечно, ведь у нас тогда ничего не было, никаких тканей. Что у нас было на складах, это же слёзы! Были сукно и так называемая ткань школьная. Это то, из чего шили формы, но только некрашеная, белая, и вот эту ткань мы вышивали, расшивали, защипывали, жали. Выдумывали, прострачивали полосками, делали пуговицы… было великое творчество. Сделали Михалкову белый костюм, чтобы как-то выделить героя, потому что нереально было найти красивую клетку, красивую полоску…
– Роскошь от бедности?
– Да, смешно сказать – белую шляпу Паратова мы брили бритвой, потому что смогли найти только колпаки с ворсом, а шляпа должна была быть как бы фетровая. Девочки сшили эту шляпу из колпаков и потом брили. Мозг работал! Надо было всё расшить, защипнуть, сжать и так далее, красили, был на «Мосфильме» красильный цех и две красильщицы. Они делали тончайшие цветосочетания…
– Вы погружаетесь в эпоху, когда придумываете костюмы?
– Обязательно, читаю, напитываюсь, сижу в библиотеках и вообще люблю ныне забытый «предподготовительный период», когда делаются эскизы, пробы, встречи идут с режиссёром, с актёрами. Но Рязанов, например, он мчится всегда как паровоз. Я помню, какой был жуткий темп в «Жестоком романсе». Я оставалась в Москве, дошивала костюмы, их слали на поезде в Кострому, даже пропадали вещи. Пропали костюмы Людмилы Гурченко, там же Гурченко снималась.
– Людмила Гурченко снималась в «Жестоком романсе»?!
– Там при монтаже вырезали целый блок, ведь в сценарии была подмешана другая пьеса Островского – «Без вины виноватые», где актриса ищет своего сына, её и играла Гурченко. Она выступала на сцене, играла «Даму с камелиями». Вот эти туалеты и пропали, а потом и всю линию вырезали. Это же кино, так бывает. С Людмилой Марковной я ещё работала на картине «Рецепт её молодости», это была великая школа, именно дизайнерская. Ей дарили современные брендовые вещи, но она же не наденет какое-нибудь «кензо», как «кензо», – обязательно подведёт под свой стиль… Надо понимать задачу фильма, слушать режиссёра. Я вот до сих пор не могу на площадке сидеть, такая у меня выучка, я должна стоять за режиссёром…
– А художник по костюмам обязательно должен быть на съёмочной площадке?
– Желательно. Так спокойнее режиссёру. Мне и не представить, что может быть иначе – одновременно вести много картин, посылать своих ассистентов, у меня другая школа. Вот, допустим, Михалков, когда мы работали над картиной «Утомлённые солнцем», он просто мог говорить: «Представляешь, терраса, белые занавески, чашки кузнецовские, вот сидят люди…», и ты вдруг понимаешь, как они должны быть одеты.
– В «Утомлённых солнцем» вы использовали подлинные вещи 30-х годов или это всё стилизация?
– Нет, всё стилизация, подлинных вещей, да ещё белых, в хорошем виде не сохранилось.Никита Сергеевич сказал мне: «Ты нарежь образцы ткани, какие тебе надо, мы попробуем что-то подобрать». И я нарезала кусочки, и мне из Лондона прислали тканей, много, я шила с дублями, даже осталось. Очень повезло тогда. Хотелось, чтобы люди выглядели естественно, это не должно быть костюмом, а это должна быть одежда. А когда появляется этот элемент – «ух ты, какое платье!» – это всё, я считаю, это момент, когда работа перечёркнута. Главное – игра актёра, режиссура, сама история, а костюм – просто помощник, он ни в коем случае не должен быть на первом плане, иначе он всех губит.
– Это замечательно верная позиция! Итак, с 90-х годов вам уже не надо было красить «ткань школьную». А качество ткани чувствуется в кадре?
–Конечно. Если ставится задача, чтоб платье было сексуальное, как это сделать? Это только ткань может сделать, одна ткань подчёркивает формы, а другая, сухая, скрывает.
– Радуетесь, что теперь такой выбор, или иногда нужны трудности?
– А всё равно трудности есть, потому что рынок наш завален всякой дрянью и нелегко найти что-то приличное. Везут ведь к нам что подешевле.
– «Сибирский цирюльник» – огромный сложный фильм, разные времена, целый бал надо было одеть, он был труден для вас?
– Помню одну трудность: приезжает исполнительница главной роли Джулия Ормонд. На первую примерку у нас были подготовлены меховые костюмы, салоп на соболях, всё в этом роде. Она входит и смотрит таким взглядом невесёлым… И говорит: «Никогда я этого не надену». Оказалось – она «зелёная», враг меха. Тогда уж Никите Сергеевичу пришлось везти её в отдельный кабинет и уговаривать час. Спасло положение только то, что в контракте у неё это не было записано. Куда деваться – приходила и надевала наши меха, но очень мрачно, со сжатыми зубами. Потом снег у нас был искусственный, не везло нам на зиму тогда, соль разъедала юбки. Кино!
– А от чего вы шли, когда делали костюмы для «Орды»? Известно, как она была одета, эта орда?
–Да ничего не известно, всё мы придумали. Я сидела в фондах Исторического музея, и там был один халатик, которым я любовалась время от времени, и был рисунок длинной женской шапочки. Изучали фрески, восточные рисунки, за тканями поехали в Индию, в Турцию – ничего найти сначала не могла. А потом, переворачивая одну шёлковую жаккардовую ткань наизнанку, понимаю – вот эта мохнатая изнанка, с переплетениями, это то, что нужно. Потом мы драили ткань щётками, красили, салили салом, и получилось что получилось. Это такое было экспериментальное производство… Нужно ведь было, чтоб было непонятно, из чего это, потому что по описаниям они эти халаты носили по сто лет, не стирали, не мылись. Андрей Прошкин мне говорил: «От них должно пахнуть!»
– Наверняка вы смотрите фильмы, придирчиво глядя на костюмы. Бывают случаи, когда работа кажется вам безупречной?
– Бывает. Скажем, английский сериал о Пуаро – очень чистая работа. Всё идеально, от героев до прохожих на втором-третьем планах.
– А есть у наших художников по костюмам какие-нибудь мечты?
– Чтобы снималось больше хороших исторических фильмов, чтоб были хорошие пошивочные, чтоб вернулись на «Мосфильм» цеха, чтобы костюмы из значительных, этапных фильмов хранились в каком-нибудь музейчике… Ведь когда приходят люди прямо из института, им бы очень надо посмотреть, как было раньше. А не идти прямой наводкой в корейские магазины…
Скромная, спокойная, приятная женщина. Абсолютный профессионал. Полный молодец.