5 декабря умер первый чернокожий президент ЮАР Нельсон Мандела. Его смерть вызвала повышенный интерес, в том числе, и к тому, как страна, которую он помог освободить от диктатуры апартеида, развивалась после ее падения в 1994 году.
Одно из расхожих представлений о ЮАР, особенно популярное в националистических и правоконсервативных кругах, состоит в том, что, хотя апартеид возможно и был злом, он был необходим для удержания в узде черного большинства страны, которое без диктатуры апартеида создало бы в ЮАР нечто наподобие режима Роберта Мугабе в Зимбабве. Если послушать апологетов апартеида, то после его падения в ЮАР произошло резкое ухудшение ситуации по всем статьям и белое меньшинство подверглось тяжелой дискриминации.
Чтобы не быть голословными, процитируем слова Юлии Латыниной из ее передачи «Код Доступа» на радиостанции Эхо Москвы от 7 декабря: «Впрочем, к делу. Если коротко сформулировать, то главное наследие Нельсона Манделы заключается в следующем. К началу 90-х годов ЮАР была страной первого мира […] Под управлением Манделы и его преемников ЮАР превратилась в страну даже не третьего, а четвертого мира. С Бразилией ее, например, сравнивать уже неприлично. За время правления Манделы средние доходы южноафриканцев упали на 40%. Причем, больше всех пострадали самые бедные слои населения: для нижних 5% населения это падение составило 50%».
Сложно сказать, какими источниками информации о ситуации в ЮАР пользуется Латынина, но обратимся к графику, опубликованному в пятницу журналом The Economist:
Как видно из этого графика, экономическая ситуация в ЮАР после падения Апартеида не только не ухудшилась, но существенно улучшилась для всех категорий населения, причем средний рост доходов за период с 1994 по 2013 гг. был явно выше, чем во время апартеида, даже для белого меньшинства.
На улучшении экономического положения белого меньшинства стоит остановиться особо. История не знает примеров, когда дискриминируемое большинство, начав со среднего уровня доходов, в 9-10 раз превышающего средний уровень доходов дискриминирующего большинства, смогло бы в условиях дискриминации увеличить свой уровень среднего дохода еще примерно в 1,7 раза и практически сохранить разрыв по сравнению с моментом начала дискриминации.
Конечно, из имеющихся данных нельзя сделать вывод, что нынешняя ЮАР – это рай на Земле, где решены все социально-экономические проблемы. После падения апартеида в стране существенно вырос уровень преступности, в том числе насильственной. Средний уровень благосостояния чернокожего большинства пока еще очень низок.
Но все это не дает оснований утверждать, что, если бы в ЮАР был сохранен апартеид, то было бы лучше, чем сейчас. Отмечая насилие, необходимо учитывать государственное насилие, уровень которого был намного выше при апартеиде, чем сейчас. Учитывая демографические факторы и возраставшую международную изоляцию, апартеид все равно рухнул бы в какой-то момент и последствия его крушения могли бы быть для белого меньшинства гораздо серьезнее, чем рост преступности. Достаточно вспомнить печальную участь имевшего привилегированный статус при бельгийских колонизаторах меньшинства тутси в Руанде. Уровень преступности тоже едва ли был бы ниже.