Первый после Бога

За минувшие сутки на просторах находящегося в анабиозе Рунета, едва успевшего хлопая спросонья глазами пережевать краснокожую паспортину мсье Депардье, была озвучена еще одна сенсация: наш президент - самый влиятельный среди живущих политиков в мире!

Какой Нобелевский комитет удостоил Владимира Владимировича столь лестной оценки и каким аршином удалось измерить его влиятельность, задыхающиеся от восторга дикторы и копирайтеры предпочли, как говорится, «не акцентировать». Еще бы, если бы они сразу сообщили, что речь идет всего лишь о блогере американского журнала и его личном мнении, то и разговор затевать было бы не о чем.

Буквально через несколько часов дотошные и не столь лояльные власти журналисты все же откопали правду, вместе с которой всплыл и сам не столь уж лестный по отношению у Путину текст, а авторитетный журнал «Форин полиси» поспешил откреститься от мнения нестандартного политолога Яна Бреммера, интервью с которым по актуальным российским проблемам в последние годы так полюбила публиковать «Российская газета» и некоторые другие наши издания.

Всего за несколько часов из пальца была высосана сенсация, о которой с удовольствием раструбили официальные и следующие в их кильватере СМИ. И которая была быстро, но в силу несопоставимо малого охвата аудитории незаметно опровергнута СМИ несистемными.

У многомиллионной армии адептов ТВ-ящика в голове осталось то, что и должно было остаться: «Путин – номер один!» У критически настроенного интернет-сообщества - хороший повод для стеба и злорадства. У профессиональных троллей возможность немного подзаработать.

Однако как это чаще всего и бывает, почти все прошли мимо очевидного вопроса: о какой влиятельности вообще может идти речь, если мы говорим о лидере современной России?

Если говорить о влиятельности на международной арене, то она реально близка к нулю. И это очевидно. Весь наш показной нонконформизм и желание во что бы то ни стало плюнуть против любого ветра уже давно никого не возбуждают. И даже на уровне ближнего зарубежья мы можем очень немногое, поскольку кроме газового вентиля другими средствами воздействия на соседей уже не обладаем. О чем говорить, если выборы в живущей в полной изоляции и исключительно на наши деньги Южной Осетии приходится выигрывать с помощью удара прикладом по голове объясняя Алле Джиоевой, что она пытается занять не ей предназначенное место?

Если же говорить о роли президента внутри страны, то само слово «влиятельность» звучит откровенно слабо. Даже гаишник, поймавший ваш выезд двумя колесами на встречную полосу не имеет того «влияния», коим обладает президент, гордо парящий над всеми убогими веточками российской власти, никому не интересной Конституцией, жалкими потугами высказаться журналистов, ничтожными писками оппозиции, одобрительными блеяниями верноподданного электората.

Единственный вопрос, который возникает в этой связи: что, собственно говоря, мы имеем от этого локального всевластия, граничащего с самодержавием? Чему радуемся? Или большие кулаки хозяина и готовность в любой момент обрушить их на домочадцев в нашем понимании и есть главный признак крепкой счастливой семьи?