Мудрый народ свято верит, что все его беды от начальства. Он сложил про управленцев тьму матерных частушек, а русская литература не породила ни одного привлекательного образа чиновника: от Башмачкина до Каренина все ущербные. Однако телефоны знакомых вершителей судеб принято беречь, чтобы побеспокоить при необходимости. В конечном счёте именно из народа пополняются постоянно растущие ряды управленцев. Тем удивительнее последняя тенденция: образованная молодёжь в чиновники не хочет. А десяток опытных зубров предпочли тонущую РАН передовой госслужбе.
Пчёлы против мёда
Говорят, будто в Интернете можно найти всё. Но где вы видели хоть один мем, без стёба прославляющий труд чиновника? Например, ухоженные чинные бабушки в пояс кланялись бы премьер-министру страны Дмитрию Медведеву: «Спасибо, Дима, за оптимизацию медицины». Или школьники Вологодской области благодарят экс-министра образования Дмитрия Ливанова: мол, спасибо, дядя, вместо деревенской школы езжу в городскую. Если что-то подобное и мелькнёт в ленте, автора тут же заклеймят как проплаченного пиарщика и тролля. О пользе усилий Чубайса, Мантурова или Мединского даже заикнуться неприлично.
Это не значит, что начальник в России нелюбим априори, как чума или оспа. Вот умер команданте Фидель Кастро – и Сеть полна народным уважением: дескать, не променял идеи на личное обогащение. Ни один наш министр никогда не получал ни капли подобного елея. Ни один! Вместо этого популярный мем сопровождает образ премьера Медведева предложением добавить в Уголовный кодекс статью за изнасилование мозга.
Каким народ видит своё начальство? Одна высокопоставленная чиновница, замеченная на фото с серьгами за 1,5 млн, как бы говорит: «Если бы мы не сократили больницы, их бы заняли солдаты НАТО». Другая известная слуга народа представлена коллажем из восьми фото, на каждом из которых она в новой шубе: «Думаете, мне легко каждый день думать, какую шубу надеть». «Дела неплохи, пока есть лохи» – на следующем коллаже заходятся от глумливого хохота главы наших госкорпораций. «Довольно копейки считать год от года. Стань депутатом – воруй у народа» – это уже кавер-версия советского плаката с честным широколицым рабочим. А на другой картинке солидный упакованный чиновник, поигрывая коньяком в бокале, отодвигает штору на окне кабинета и выглядывает на улицу, где кишат пьяницы, проститутки, инвалиды, злобные старухи и малолетние хулиганы: «Бог мой, кому я служу?»
Если бы Ленин с Троцким послушали сегодня глас народа, они непременно решили бы, что в стране сложилась революционная ситуация. «Нет никакого кризиса. Нас просто тупо грабят» – безапелляционно заявляет один продукт народного творчества. А в какой европейской стране тысячи лайков собрала бы такая зарисовка: «Горело здание налоговой полиции, а люди помогали чем могли. Углём, бензином, дровами». Где ещё граждане доведены до состояния, когда радуешься гибели своей же казны? А где ещё гражданин огребает 200 тысяч рублей штрафа за плакат «Мы против коррупции»? А вот кто-то сфотографировал огромный уличный билборд, на котором 9 декабря названо Днём борьбы с коррупцией и звучит призыв позвонить, если вы столкнулись с проявлениями лихоимства. Но телефон не указан! «Куда звонить-то? В колокола?» – смеётся народ.
Кот Матроскин из мультфильма словно входит в образ чиновника: «Средства-то у нас есть. Ума не хватает». А с темой кадровых пертурбаций в правительстве коррелирует старый еврейский анекдот: «У дедушки был бордель в Одессе. И когда дела шли плохо, он менял девочек, а не переставлял кровати». Уголовники из «приморских партизан» в народном творчестве предстают в роли заступников: «Воруешь? Жди в гости». А чему удивляться, если россиян мучит обида от безнаказанности бюрократов, которых ежедневно показывают по телевизору в роли херувимов? Как написано в рекламе одного из московских кабаков – «Бросать пить в такое трудное для страны время – подло и глупо».
Надо признать, что отношение россиян к собственной бюрократии несколько потеплело за последние годы. По данным исследования Института социологии РАН, в 2005 г. 63,7% населения считали чиновников равнодушными, 58,7% – продажными, 41,1% – безразличными к интересам страны, 31,1% – некомпетентными, 26% – необразованными и грубыми. Чиновники оказались на 4-м месте в рейтинге «Чего опасаются россияне»: только собственная смерть, потеря близких или работы тревожит россиян больше. А чиновники, значит, страшнее уличных бандитов, СПИДа, землетрясений и мировых войн.
Даже в нулевые, несмотря на невиданный в истории России рост благосостояния граждан, отношение к человеку с папкой оставалось неприязненным. Согласно «Барометру мировой коррупции» организации Transparency International, в 2013 г. 50% граждан России заявили, что за последние два года уровень коррупции заметно вырос, 39% респондентов сделали вывод, что уровень коррупции не меняется, и лишь 12% считают, что её стало несколько меньше. Наиболее коррумпированными глас народа считает как раз чиновников, на 2–3-х местах – полицейские и судьи. Наконец, к концу 2016 г., по данным «Левада-центра», власть назвали «криминальной и коррумпированной» на 10% меньше опрошенных, чем в 2015 г., – 31%. «Бюрократичной» её считают 26% (32% в 2015 г.), «далёкой от народа, чужой» – 23% (27%), «паразитической» – 11% (12%), «недальновидной» – 9% (14%). До 23% выросло число россиян, считающих власть «законной».
Земля и доля
Любопытно, что гражданам всё меньше интересны журналистские расследования о том, что какой-нибудь министр или глава федерального агентства имеет оформленные на жену яхту и дом в Сен-Тропе. Этим уже никого не удивишь. Тем более качественный загар, словно улика, не сходит с холёных лиц участников совещаний в Кремле, призывающих отдыхать в России и целомудренно прикрывающих марки своих часов наманикюренными пальцами. И хотя обычно россиянин имеет дело с мелкими столоначальниками, которые слишком задрючены службой, чтоб хотя бы мечтать о яхтах, соль земли уверена: все чиновники – воры, злодеи и вурдалаки.
Надо человеку в больницу лечь: поезжай в областной центр оформлять квоту у чиновника. Врачи разводят руками: по-другому записать на операцию в XXI веке невозможно. А кто додумался, чтобы одноногий россиянин каждый год ходил продлевать себе инвалидность, дабы медицинская бюрократия убедилась: нога за отчётный год не выросла. Казалось бы, чем может напакостить чиновник, ответственный за благоустройство микрорайона? Но ему удаётся, чтобы освоить побольше денег, огородить забором каждую клумбу, каждую детскую горку или подстанцию, спилить все «опасные» деревья. А почему приватизация дачного участка, по которому нет никаких споров, занимает около года и стоит 30 тысяч? Посредники прямо говорят, что чинуши регистрационной палаты поссорились с коллегами из БТИ. Но почему чубы трещат у простых дачников?
А предприниматель ещё больше расскажет. Как вьётся вокруг любой еле живой лесопилки или ресторации стая проверяльщиков. Как правило, это сочные хорошо одетые люди – не в пример настоящим трудягам. Они могут оштрафовать вас на миллион, даже если партнёр, у которого вы пять лет назад разово купили щебень, на днях просрочил выплату по ипотеке. Или заморозить вам счета, перепутав с однофамильцем-уголовником. И размораживать их потом ещё год. На борьбу с этими полчищами уходит две трети предпринимательских усилий – какое уж тут развитие.
Однако сами чиновники не согласны с тем, чтобы чесать всех под одну гребёнку. Да, есть «летучие отряды» проверяющих, есть целые отделы, которые сидят на выдаче разрешений, но 80% бюрократов брать взятки не имеют физической возможности. Они, может быть, и рады бы, да им никто не предлагает.
– Возьмите областной комитет по социальной политике или образованию – там методисты сидят, главные специалисты всякие, которые, кроме бумаг, ничего не видят, – рассказывает сотрудница администрации Нижнего Новгорода. – Чтобы вырасти до руководства комитета без покровителя, им не хватит всей жизни. Я знаю случай, когда социалку в крупном регионе возглавляет логопед по образованию, всю жизнь проработавшая в детском саду. Взгляды её представляют собой смесь эзотерики, православия и женских романов: оказывается, проституция – это хорошо, потому что позволяет зарабатывать на жизнь и получать удовольствие одновременно. Один мой знакомый пришёл начальником отдела с должности директора колледжа – думал, что «растёт». А его посадили с двумя старушками в кабинет у сортира и начали «иметь» три раза в день за любую ерунду. Через полгода он захотел обратно в колледж – в просторный кабинет, к бассейну, студенткам и подношениям. Но там уже зам его обосновался, старый друг, – говорит: вы кто, товарищ, впервые вас вижу.
Те же «социальные» чиновники рассказывают, что не они над стариками издеваются, а наоборот. Например, открывают они дверь, чтобы начать утром приём населения, – влетает костыль, разбивает горшок на окне. Следом вваливается глыбообразный дед, склоняется над сотрудницей: «Вы понимаете, что я вас убить могу? Меня в армии научили». И ушёл, не представившись, – уж сказал бы хоть, что ему надо. Или бабушка тихая ходит, каждый визит даёт «внучке» банку варенья, хоть та и отнекивается. В итоге бабушкин вопрос долго не решался, и варенье оказалось у сотрудницы на причёске. А сколько народу приходит оформлять инвалидность по всяким липовым документам? Конечно, приходится всё проверять – и это людей раздражает.
– Мне на телефон звонят и ночью, и в выходные – все чего-то от меня требуют, – говорит начальник КУМИ одного из районов в Тверской области. – Если вопрос решается, то проситель просто исчезает – ни «спасибо», ни хоть бутылки в пакете. Зато если помочь ему не получается – я и бюрократ, и коррупционер, и «чернильная кровь». А чуть прижмёт – опять приходит ко мне требовать, как ни в чём не бывало. А я же не доллар, чтобы всем нравиться. И не старик Хоттабыч тоже. Дому моему 40 лет, езжу на «Ниве» – сразу видно, что разбогател на государевой службе. Люди очень озлоблены, считают, что им все должны. Если честно, помогать большинству из них не очень-то и хочется.
Богатыри – не вы
Власть побаивается революций, и школярам с младых ногтей вдалбливают: сто лет назад погибло великое государство с мудрым царём, благородным дворянством и эффективным госаппаратом. Действительно, встречались тогда римляне. Вот, например, генерал Яков Захаржевский потерял на войне с Наполеоном ногу, после чего 40 лет образцово управлял дворцами в Царском Селе, Петергофе и Ораниенбауме. Однажды вернул императору 100 тысяч рублей налом, которые сэкономил. Сохранилось и свидетельство о том, как задрожал от ужаса садовник, беседовавший в тот момент с государем: «Захаржевский идёт!» Или вот купец Иван Милютин, 45 лет без жалованья руководивший Череповцом, превратив его в «русские Афины»: 7 учебных заведений, железная дорога, порт, освещение улиц. Чем ответил благодарный народ? Могилу Захаржевского взорвали вместе с Екатерининским собором, а пристанище Милютина разгромили на кладбище в 1917-м. За череповецкого благодетеля особенно обидно: умер-то всего 10 годами ранее, весь город рыдал.
К сожалению, далеко не весь госаппарат состоял из Захаржевских и Милютиных. Например, великий князь Владимир Александрович после гибели своего отца Александра II курировал строительство храма Спаса на Крови на месте цареубийства, задрав смету проекта втрое от первоначальной. А историк Николай Карамзин отвечал на вопрос, как дела в России: «Воруют!»
Считается, что профессиональная бюрократия сформировалась при Петре I. Император строил государство, опирающееся исключительно на властные чиновничьи вертикали, а царский служивый народ вырос при нём в четыре раза. Горный инженер и историк Василий Татищев писал Петру: «Я беру, но этим ни перед Богом, ни перед Вашим Величеством не погрешаю. Почему упрекать судью, когда дела решал честно и как следует?» Татищев имел в виду давнюю традицию кормлений, когда правитель отправлял своего фискала в глубинку без копейки – пусть его подданные содержат. А Пётр впервые широко использовал подряды при строительстве Петербурга и создании новой армии, широко открыв перед своими птенцами закрома бюджета. Поначалу он смотрел на их художества сквозь пальцы. Князь Александр Данилович Меншиков первый раз запалился на скромном откате в пять тысяч рублей при поставке хлеба в Петербург. Хозяин лишь слегка пожурил светлейшего, а тот, почувствовав фарт, пошёл вразнос. В конце царствования Пётр лютовал: повесил сибирского губернатора Матвея Гагарина, отрубил голову вице-канцлеру Петру Шафирову – ничто не помогало.
– Имперский обер-фискал Алексей Нестеров сгубил прибыльщика Алексея Курбатова, протеже самого Меншикова, – говорит историк Сергей Ачильдиев. – Князь затаил обиду, и вскоре уличённый в лихоимстве Нестеров с раздробленными конечностями лежал в кучке отрубленных голов своих помощников и ждал топора. Пётр не мог взять в толк, почему его азиатская жестокость не способна обуздать воров. Но ведь сама структура державы, где разбогатеть можно только через близость к власти, делала коррупцию неминуемой. И сегодня смертная казнь для взяточников вряд ли помогла бы, даже если положить на плаху Улюкаева, Хорошавина и Белых. Человек стремится к обогащению, но для бизнеса нужны нормальные суды, гарантия собственности, свободный рынок, система сдержек и противовесов во власти. А при самодержавии возможности предпринимательства ограничены, и богатство приходит в основном через чины. Вот Екатерина II это хорошо понимала: одному вельможе подарила большой вязаный кошелёк для взяток, другого называла Роман – Большой Карман, а поэту Державину ясно объяснила, почему не нужно менять генерал-губернатора, – старый уже наворовался, а новому ещё предстоит.
Когда большевики взяли власть, главный принцип сохранился: вначале должность, потом – почёт и деньги. Дзержинский говорил, что если советская власть не справится со взяткой, то взятка доконает советскую власть. А сам принимал каждое утро хвойные ванны, любил осетрину, дичь, фрукты. На счетах Ленина, Дзержинского, Зиновьева в Швейцарии лежали по 75–80 млн франков – на чёрный день, разумеется, на нужды партии. Тем не менее в ту пору был популярен анекдот: «Чем Ллойд Джордж отличается от советского дипломата Чичерина? У обоих манеры, стиль, только портсигары разные: у англичанина написано: «Ллойд Джорджу от короля», а у русского: «Савве Морозову от служащих». «Дело гастронома «Елисеевский», «хлопковое дело» – уже плоды этого корня. Квартиру – за фарфоровый сервиз, стройматериалы – за коньяк. Сколько бы ни говорили о разрыве поколений после 1917 г., как раз чиновничьи традиции в России никогда не прерывались. И чем многочисленнее становилась бюрократия, тем соблазнительнее было стать её частью.
Контора пишет
Изображённое в русской литературе чиновничество никак не могло бы считаться цветом нации. Герою романа «Анна Каренина» князю Стиве Облонскому «смешно показалось, если б ему сказали, что он не получит места с тем жалованьем, которое ему было нужно».
Даже в 1903 г. 100% губернаторов и 93,7% вице-губернаторов были потомственными дворянами. Знания и навыки управления были не всегда и важны. Приехавшему в Петербург князю Мышкину генерал Епанчин устраивает экзамен на почерк. «Смейся, смейся, – говорит он Гане Иволгину, – а ведь тут карьера». В рассказе Чехова «Восклицательный знак» Перекладин прямо говорит: «Да у нас никакого образования не требуется, пиши правильно, вот и всё…» Переписыванием занимается и Акакий Акакиевич Башмачкин, хотя и возрастом и рангом не мальчик – титулярный советник (IX ранг).
В рассказе Чехова «Экзамен на чин» старика Фендрикова, прослужившего 21 год на почте, заставляют сдать экзамен на первый классный чин – коллежского регистратора. Несмотря на слабые ответы, чин ему дан, но Фендриков терзается тем, что зря выучил стереометрию, которой в программе вовсе и не оказалось. А Гоголь, давая Хлестакову чин коллежского регистратора, желал подчеркнуть молодость и ветреность персонажа. Тем не менее именно с коллежского регистратора к чиновнику следовало обращаться «ваше благородие».
Любопытно, что высшие чиновники (действительные тайные советники и канцлеры) в русской литературе почти не встречаются. А все негативные образы относятся к чиновникам русским по происхождению. Герой романа Гончарова «Обломов», немец по батюшке, Андрей Штольц, который «за надворного советника перевалил» – едва ли не единственный положительный чиновничий образ в русской литературе.
И у замов замы есть
По данным Росстата, на гражданской службев федеральных госструктурах трудится менее 40 тыс. человек. В региональных госструктурах федерального и местного подчинения – ещё 675,5 тыс. человек (из них 309,2 тыс. на муниципальной службе). В общей сложности 715,5 тыс. – вроде не так уж и много. Но есть ещё 14,5 млн бюджетников. По большей части это учителя, врачи, библиотекари, работники госмузеев и госпредприятий. Однако есть и чистейшие бюрократы: всевозможные замы директора, главбуха, кадровика и проч. И зарплаты у них – не в пример учителям и врачам.
Де-факто чиновничьи функции могут достаться коммерческим структурам. Например, в Питере компания «Сити сервис» управляет многоквартирными домами на Васильевском острове и вдруг начинает угрожать жильцам судами, если они не снесут двери в тамбуры и не уберут оттуда велосипеды, коляски и шкафы. Почему-то это стало нарушать противопожарную безопасность только сегодня, причём у самих пожарных, управленцев и мировых судей, по словам жильцов, тамбуры, как положено, завалены скарбом – и в офисах, и по месту прописки.
Реальный счёт столоначальников в России идёт на миллионы. По мнению проректора РАНХиГС Александра Сафонова, в современной России чиновников уже на 20% больше, чем было в СССР. Хотя борьба с ростом бюрократии ведётся веками. «Огромный, очень самостоятельный бюрократический аппарат… в середине XVIII века составлял около 16 тысяч человек, сто лет спустя – около 100 тысяч», – писал историк Натан Эйдельман. Когда Николай I и его Госсовет решили сократить делопроизводство в правительстве, понадобилось 20 лет, чтобы создать всего лишь комитет «для изыскания средств» к решению этой грандиозной задачи.
«Мы не раз ставили вопрос о сокращении штатов, – с горечью признавал нарком тяжёлой промышленности Серго Орджоникидзе. – Составляли десятки комиссий. Штаты сокращались, а после нового подсчёта почти каждый раз получалось увеличение штатов». По подсчётам журналиста Анатолия Аграновского, в Министерстве промышленности строительных материалов СССР с 1970 г. за 15 лет штат управленцев сократили на 78 тыс. человек, но в итоге он вырос с 139 до 160 тысяч. Если в начале 1960-х в СССР было чуть больше 20 центральных отраслевых министерств и госкомитетов, то в 1974-м – свыше 60, а к началу 1980-х число центральных министерств и ведомств приблизилось к 100, республиканских – к 800. И эта борьба будет вечной, если продолжать самозабвенно рубить головы чуды-юды, не покушаясь на туловище. Нужно сокращать не управления, а функции. С бизнеса нужно стряхнуть кровососущих проверяющих. Учителю предоставить самому решать, как вести урок, а не бомбардировать его бесконечными инструкциями и методиками. Если российский патриотизм чего-то стоит, он расцветёт сам по себе, без тысяч оплачиваемых «воспитателей».
А пока власть играет в игры, наметилась интересная тенденция: народ всё меньше хочет в чиновники. Десять лет назад фонд «Общественное мнение» выяснил: 42% молодых россиян хотели бы стать чиновниками. А сегодня только 19% опрошенных ответили ВЦИОМ, что желали бы пойти на госслужбу. Более половины (51%) заявили, что перспектива стать чиновником их не привлекает. Правда, 5% сообщили, что уже являются государственным или муниципальным служащим. А среди необразованной молодёжи желающих присоединиться к ним втрое больше, чем среди умниц.