Стремление номенклатуры стать ближе к истокам национальной культуры выразилось в уродливой тенденции: в застройке исторических заповедников. Тревожных адресов десятки: Бородино, Абрамцево, Радонеж, Пушкинские Горы, Ясная Поляна, Мамаев курган и т.д. Чаще всего речь идёт о провинции, где полно незастроенных красивых мест и нет необходимости лезть в охранную зону. Напрашивается вывод: престижными являются уже не боры, реки и озёра, а именно соседство с усадьбами Пушкина, Толстого или Тургенева. Ведь для того чтобы здесь поселиться, денег недостаточно – необходима власть.
Скажи-ка, тётя, ведь недаром…
Летом 2013 г. в отношении экс-главы сельского поселения Бородинское Можайского р-на Майи Склюевой возбудили второе уголовное дело. Год назад её осудили на пять лет лишения свободы, по новому производству может выйти ещё 10. Суть обвинений одна и та же – незаконная передача земель Бородинского поля под коттеджную застройку. По версии следствия, в старые хозяйственные книги задним числом вносилась ложная информация о владельцах, на основании выписок из книг оформляли право собственности. В первом деле фигурировали четыре участка рыночной стоимостью 10 млн. рублей, сегодня следователи говорят уже о 38 га земель, поделённых на сотню наделов. Постройки успели возвести лишь на восьми участках, но землю Бородинского музея-заповедника перелопатили основательно: до 1,2 метра культурного слоя, по словам археологов.
Представитель Следственного комитета Владимир Маркин не без пафоса отметил, что если бы не своевременное вмешательство СК, через 2–3 года всё Бородинское поле было бы закатано в асфальт дорог и стоянок «как символ безвкусия нуворишей, жадности и коррумпированности чиновников». Хотя, по материалам уголовных дел, Майя Склюева начала махинации с землёй в 2007 г., а сотрудники музея-заповедника «проблему коттеджей» поднимают с 1990-х. К тому же следствие так и не назвало имена этих нуворишей, решивших построиться на Бородинском поле.
– Земля под коттеджи продавалась, в частности, в районе деревни Старое Село, – говорит сотрудник заповедника. – Формально это наша земля, но я, например, там в жизни не была – далеко. Ни нормальных дорог, ни коммуникаций. Да, там рядом Можайское водохранилище, но половину года туда и на джипе не проедешь. Зачем тогда покупать участок за баснословные деньги? Объяснение одно – престижно.
С высокой долей вероятности аферы с землёй так и остались бы тайной, но в 2012 г. страна отпраздновала 200-летие Бородинской битвы. За два года до события создали оргкомитет во главе с руководителем администрации президента РФ Сергеем Ивановым (тогда работал вице-премьером), который побывал в Бородино и высказался жёстко: «Совсем уже оборзели, совесть потеряли».
Местные чиновники осознали: теперь главное – не оказаться крайним. Администрация Можайского района вдруг отменила разрешения на строительство, которые сама же недавно выдала. Директор заповедника Михаил Черепашенец, подписывавший акты о переводе земель из категории сельхозназначения в ИЖС, решил заявить о безобразиях в правоохранительные органы. На него завели уголовное дело по обвинению в халатности, но даже не сняли с должности. А крайней оказалась Майя Склюева.
По мере раскрутки скандала правосудие вышло на невиданный ранее уровень: собрались не только снести все частные постройки на Бородинском поле, но и реально посадить в тюрьму около полусотни владельцев участков! Ведь они нарушили президентский указ от 24.01.1995, объявивший Бородинское поле «особо ценным объектом культурного наследия». Другое дело, что площадь музея-заповедника составляет 11 тыс. га, а в собственность оформлено всего 236 га – в основном земли вокруг построек. Почему-то с 1995 г. никто из чиновников процесс не торопил. Возможно, это мешало бы переводить земли под ИЖС?
– Земли под коттеджи начали выделять в районе деревни Фомкино – 20 гектаров вплотную к Шевардинскому редуту, – рассказывает историк Марина Кислицына. – Рядом с памятником нежинским гусарам огорожен участок – якобы под новое кладбище. Есть ощущение, что после юбилеев и выборов всё потихоньку вернётся на круги своя. Ведь сто человек, когда землю покупали здесь, наверняка знали про заповедник. А им говорили: да ерунда, это же Россия, все вопросы давно решены. И люди верили, потому что коттеджи на заповедных землях стоят повсеместно.
Верх цинизма
В 2008 г. наступление коттеджей на исторические места добралось до мемориала «Берег Мужественных» под Петербургом. Это участок Ораниенбаумского плацдарма, который немцы так и не смогли взять. И вот с подачи местных депутатов участок у мемориала, где на каждый метр площади два незахороненных красноармейца, передали под строительство коттеджного посёлка «Эдельвейс»! После общественного протеста посёлок переименовали, а депутаты постановили: коттеджам быть, но останки защитников Ленинграда нужно изъять из земли и захоронить.
На графских развалинах
В 2008 г. подмосковный музей-заповедник «Абрамцево» возвращал свои земли в собственность государства через… Высший арбитражный суд. Место козырное: в XIX веке усадьба в Абрамцево принадлежала писателю Сергею Аксакову. Здесь подолгу гостили Гоголь, Тютчев, Тургенев, а в советские времена вокруг усадьбы вырос посёлок художников. Трижды защищённым от застройки Абрамцево стало ещё при Брежневе. Однако охранный статус не помешал администрации Сергиево-Посадского района с 2001 г. выделить два десятка участков: коттеджи, ресторан, гостиница. Но здесь мотивы чиновников ещё можно как-то понять: столица рядом, земля дорогая – трудно устоять.
И совсем другая история, когда частные фазенды возникают в музее-заповеднике Ивана Тургенева Спасское-Лутовиново (Орловская область). Сотку земли в живописном месте под Орлом можно купить за 6–7 тыс. рублей. Так зачем лезть в заповедник? Тем более так, чтобы за этим следовал всероссийский скандал.
Кстати, в соседней Тульской области нашлось немало поклонников Льва Толстого. Здесь находится толстовская усадьба Ясная Поляна, границы охранной зоны которой утвердили ещё в 1988 году. Однако это не помешало районным властям выделить землю под строительство в зоне около 500 коттеджей. Причём стоимость годовой аренды некоторых участков составила 4 рубля за квадратный метр! В итоге в окрестностях толстовской усадьбы зашумели экскаваторы, спилили несколько деревьев, посаженных во времена молодости Льва Николаевича, образовалась гиперсвалка строительных отходов. Дошло до того, что в 2011 г. Минприроды включило Ясную Поляну в список наиболее грязных городов России: уровень, например, формальдегида 21 раз в течение года превышал норму.
– Застройка Спасского-Лутовинова, Ясной Поляны или Александровского начинались одинаково: местные власти заявляют, что границы охранной зоны определены не чётко, и начинают продавать землю, – говорит юрист Алёна Гаврилова. – В Ясной Поляне, например, ссылаются на какие-то письма из Комитета по культуре, допускающие возможность строительства. Хотя де-юре изменить границы охранной зоны может только постановление правительства РФ. По-хорошему застройщик должен доказывать в суде, что в таком-то квадрате может строить. Но в России всё ровно наоборот: ни с того ни с сего в заповедник приезжают экскаваторы. И пока музейщики пытаются судиться и жаловаться, рядом с их святынями вырастают целые коттеджные посёлки, населённые непростыми гражданами. Вот теперь, пожалуйста, попробуй их снеси!
В апреле 2013 г. в судьбу Ясной Поляны вмешался премьер Дмитрий Медведев: его распоряжением заповедник признан объектом культурного наследия федерального значения. Но Васька слушает, да ест. А ещё видит: даже глава правительства не решается снести фазенды нуворишей. Хотя в случаях коррупции власть часто предпочитает непротивление злу насилием.
Странно, если бы не нашлось охотников присоседиться к заповеднику «Михайловское» в Пушкинских Горах. Как-никак, Пушкин – это «наше всё». От Пскова до Пушкинских Гор – более 100 км, от Питера – 400, от Москвы – 500, но сюда как магнитом притягивает богатых дачников. Хотя в соседних Острове или Опочке пейзажи нисколько не хуже, а добротный дом с баней и участком в 15 соток стоит 300 тыс. рублей. В Пушкинских Горах 400 тыс. просят за одну сотку – таково обаяние русской поэзии.
Кто хоть раз был в Михайловском, помнит: из гостиной поэта открывается вид на поле и реку Сороть. Так вот сегодня, если пройти от усадьбы к мельнице 50 м, уже видны крыши гигантских коттеджей, до которых меньше километра. А если прогуляться пушкинской тропой из Михайловского в Тригорское, то свежий кирпич и несоразмерные трёхэтажные строения не раз бросятся в глаза. У Святогорского монастыря, где покоится тело поэта, несколько лет пугал туристов огромный котлован – прообраз кафе с видом на святыню. В Бугрово появилось несколько домов с сайдингом. А в деревне Зимари мешает насладиться традиционным русским пейзажем целый «биг-бен» – 20-метровая каланча одного из дачников.
На этом фоне особо дико выглядит выселение из дома в Михайловском Татьяны Гейченко, дочери знаменитого искусствоведа Семёна Гейченко, который создал Пушкинский заповедник и руководил им 45 лет. Татьяна Семёновна прожила в родительском доме всю жизнь и до выхода на пенсию работала в заповеднике научным сотрудником. Но главное – бесценный личный архив её отца, хранителем которого она является и который после своей смерти собиралась передать музею. Однако директор заповедника Георгий Василевич добился признания дома Гейченко федеральным памятником и попросил пенсионерку на выход. Не иначе как на дом появился более достойный претендент.
А что же власть? Музей-заповедник несколько раз пережил «маски-шоу», а в иной год бухгалтерию проверяли аж семь раз. И всё это похоже не на наведение порядка, а на попытку прогнуть руководство музея на новые компромиссы. Ведь кольцо коттеджей смыкается вокруг Михайловского, словно вокруг шведов в пушкинской «Полтаве».
Неясная поляна
В интервью чиновников Минкульта традиционно звучат жалобы на слабую законодательную базу. Якобы в законе даже статус «музея-заповедника» толком не прописан, а к объектам культурного наследия относятся только памятники да архитектурные ансамбли. Ставить на охрану ландшафты дорого и долго, на земельные наделы их растаскивают куда быстрее.
Многие специалисты предлагают простое как помидор решение: введите временный мораторий на продажу земли музеев-заповедников. Тогда появится время разобраться с юридической чехардой и всё по закону оформить. Но в министерстве даже обсуждать такую меру боятся. У них есть свои маленькие хитрости.
Летом 2013 г. Минкультуры предоставило статус достопримечательных мест музеям-заповедникам «Родина В.И. Ленина» в Ульяновске и «Место Сталинградской битвы» в Волгограде. Звучит благородно и позитивно, тем более оба места вызывали тревогу. На правой стороне Мамаева кургана давно собираются построить пятизвёздочную гостиницу, цинично обосновывая план… нуждами приезжих ветеранов: якобы им остановиться больше негде. А Ленинский заповедник в Ульяновске – это два квартала в центре города, к которым давно тянутся руки застройщиков. В 1995 г. областная администрация вдруг сподобилась сократить территорию «Родины Ленина» в три раза, примерно раз в два года возникают предложения понизить статус заповедной территории. В марте 2012 г. скончался многолетний директор «Родины В.И. Ленина» Александр Зубов, и без его авторитета заповеднику стало ещё тяжелее.
– Статус «достопримечательных мест» часто присваивают, чтобы снять старые ограничения на застройку, – говорит историк Сергей Ачильдиев. – Звучит солидно, но на деле это означает пересмотр всех регламентов. В Суздале после этого строить стало проще, в Радонеже территория заповедника сократилась. В Ульяновске все 16 музеев и так имели собственный охранный статус. Так зачем огород городить? Тем более бумажная работа съест 15 миллионов рублей.
Кстати, история с выводом земель заповедника «Радонеж» пока является самым грозным предостережением захватчикам: уголовное дело расследует ФСБ, среди фигурантов – высокопоставленные чиновники Минкульта и боссы Сергиево-Посадского района. По версии следствия, в 2007–2012 гг. под коттеджную застройку передано свыше 250 га заповедной земли. На документах стоят подписи бывших руководителей Сергиево-Посадского района: Анатолия Упырева и Сергея Толстановского, замминистра областного Минкульта Игоря Федуня. А сегодня, чтобы замести следы, уже федеральное Министерство культуры инициировало пересмотр границ заповедника. Мало того, что за пределами охранной зоны могут оказаться уже освоенные участки, так из «Радонежа» могут вывалиться около 200 объектов культурного наследия. По словам эксперта Общественной палаты Сергея Бакирова, в зону застройки могут попасть селища XIV–XV веков Лешково-9 и Воздвиженское-3, могильник «Стрелецкие могилы» и древнее капище «Белые Боги», которое почитал Сергий Радонежский.
Вряд ли ситуацию в Радонеже надо рассматривать в юридическом контексте. Следователи не скрывают, что масштабы застройки святых мест искренне расстроили высокопоставленных «православных чекистов», а приказ Генпрокуратуре и ФСБ разобраться дал лично Владимир Путин. Тем не менее посадок и сносов пока нет, а чиновники Минкульта ведут себя очень уверенно. И если уж здесь следствие ничего значимого не добьётся, то на что рассчитывать Михайловскому или Ясной Поляне?
Возможно, застройка заповедников поутихнет по другой причине. В 1990-е годы признаком крутизны считались спортивные костюмы и кресты до пупа. Со временем нувориши осознали, что это глупо и неприлично. Не исключено, когда-нибудь и дача в Пушкинском заповеднике покажется жлобством. И приличные люди откажутся её посещать.
Краденое знамя
Беспомощная ситуация, в которой оказались российские музеи, выражается не только в наступлении коттеджных орд на национальные святыни. В провинции нещадно разворовываются сами экспозиции. Законы переписываются таким образом, чтобы за сохранность коллекций никто из чиновников не отвечал. А нет ответственности – не будет и денег на охрану. В первую очередь на мушке у воров – предметы военной истории.
Из Бородинского военно-исторического музея-заповедника исчезли 69 единиц хранения. Речь идёт о вещах периода Второй мировой войны: четыре немецких железных креста, пулемёт Дягтерёва, личные вещи участников боёв. Пропажу выявила проверка Счётной палаты осенью 2011 г, но уголовное дело возбудили только полтора года спустя. Очевидно, что следствие не рвётся ворошить музейную пыль.
Из музея-панорамы «Сталинградская битва» в Волгограде воруют регулярно и явно «под заказ». Но если две статуи Огюста Родена, украденные в 2000 г., удалось вернуть, то 8 самоваров XVIII века и 11 орденов Ленина из Урюпинского филиала, растворились на чёрном рынке. В регионе около 40 музеев, более половины не имеют физических постов охраны, «тревожная кнопка» присутствует только в 26 зданиях, а 9 музеев находятся вне зоны действия вневедомственной охраны. На охрану «Сталинградской битвы» тратится 10 млн. рублей из федерального бюджета, а 2,5 млн. на «тревожную кнопку» для остальных музеев в области нет.
Ещё хуже ситуация с армейскими Залами Боевой Славы. В конце 1940-х мини-музеи создавались при каждой дивизии, а иногда и при полках и даже батальонах. В ходе армейской реформы все они получили статус «нештатного музейного образования». То есть учёт их не ведётся, средств из министерского бюджета не выделяется и даже механизм передачи таких музеев местным властям не наработан. А ведь в них хранятся боевые знамёна, награды участников боёв и списанное оружие.
Обычная ситуация: закрывают Зал Боевой Славы в какой-нибудь части, экспонаты передают в краеведческий или профильный музей. А поскольку учёта не ведётся, бери что хочешь – и концов не найти. При передаче экспозиции из комнаты Боевой Славы в Советске (Калининградская область) в Дом офицеров флота исчезло Почётное знамя ЦК КПСС, которым наградили гвардейскую 40-ю танковую дивизию. Между прочим, шитый золотом кумач стоит около 500 тыс. рублей.
В том же Советске исчезли награды с мундира командира 2‑го гвардейского кавалерийского корпуса Героя Советского Союза Владимира Крюкова. В Чкаловске ордена и медали лётчика Евгения Преображенского, бомбившего Берлин в августе 1941 г., испарились вместе с кителем. Даже из музея Балтийского флота исчезают реликвии: ордена, знамёна. В местной Росохранкультуре возмущены: ордена Ленина или железные кресты списываются по книгам учёта, ни одна контролирующая организация не уведомляется.
Одновременно специалисты отмечают и спрос у коллекционеров именно на советские военные регалии. А то раньше немецкий цинковый значок «За борьбу с партизанами» уходил за 100 тыс. рублей, а орден Ленина из драгметаллов – за 20 тысяч. Сейчас они подравнялись. К сожалению, такого рода патриотизм имеет мало общего с исторической памятью. Как и дача в Ясной Поляне, набор украденных орденов свидетельствует: индивиду плевать на общество, законы и славу людей, к которой он хочет приобщиться.