Мафия на берегу – браконьер в море
ОСНОВНОЙ тезис «ЛУКОЙЛа» – главный ущерб рыболовству в Каспийском море наносит браконьерство, но не деятельность НЕФТЕГАЗОВЫХ компаний.
Как это проверить? Никак. Браконьерство на Каспии и в самом деле стало массовым, повальным явлением. Несмотря на регулярную конфискацию тысяч километров сетей и орудий лова.
«Наши» ловцы удачи не выходят в море только в одном случае – когда в регион с визитом прибывает из Москвы кто-то из первых лиц государства.
На этот случай у рыбной мафии везде есть свои люди, они предупреждены всегда заранее. Самый большой «простой» был в августе 2002 г. – по приказу Верховного главнокомандующего сбор-поход Каспийской флотилии напрочь парализовал браконьерскую деятельность как минимум на две недели. А если учесть, что в Вооруженных силах принято готовиться к трудностям загодя («через 3 дня, ровно в 5 ноль-ноль, учебная боевая тревога!»), то почти месяц Каспий отдыхал от варварской эксплуатации. Браконьерские сети протралили, у рыбы появилась передышка. Но когда аврал закончился, военные морячки разбрелись по местам постоянной дислокации, жизнь прибрежных поселков и городков по обыкновению вернулась на круги своя.
Исключение – иранские воды. Власти Исламской Республики с браконьерами не церемонятся – суда, застигнутые на месте незаконного промысла, расстреливают боевые вертолеты.
Килька – хлеб Каспия?
РАНЬШЕ с Каспия кормились все – не только иранцы. Вспомните таможенника Верещагина из «Белого солнца пустыни». Черная икра ему, понимаете ли, обрыдла!
Только есть один большой секрет – это браконьеры гоняются за белужьей и осетровой икрой. А настоящие рыбаки больше думают о кильке. Дело в том, что промышленный лов осетровых определяется сегодня настолько мизерными квотами, что как-то повлиять на состояние легальной рыболовецкой отрасли в целом не способен. Другое дело килька.
Когда-то ее ежегодный вылов составлял в среднем 250 тыс. тонн в сезон. Рекордные уловы зафиксировали в 1978 г. – 380 тыс. тонн. И даже в не слишком благополучные 90-е уловы отличались завидной стабильностью – если и было снижение, то только из-за старения флота. До 100 млн. банок знаменитой каспийской кильки в томатном соусе расходилось по стране. Консервы с удовольствием закупало Министерство обороны (дешево и питательно!), а для пенсионеров и малообеспеченных слоев населения килька была спасением от голодной смерти. Своими глазами видел в годы, когда специфическая российская демократия привела к полной анархии, бабушек и дедушек с картошкой в авоськах и консервированной астраханской килькой. Социально значимый продукт! Сейчас службы снабжения армии и флота по старой памяти обращаются на рыбоконсервные комбинаты, но получают отказ – кильки на всех не хватает. И на астраханском рынке Татар-Базар она в постоянном дефиците.
Суп «Сиротский»
СОДЕРЖИМОЕ одной банки кильки в томатном соусе залить водой, положить в кастрюлю 500 г картофеля, 1 луковицу, 1 морковку. Можно добавить пшено. Варить 30 минут.
Мины замедленного действия
В 2001-м грянула экологическая катастрофа. В один прекрасный день, по официальным данным, разом погибло 250 тыс. тонн кильки – большая часть популяции. Неофициальные данные еще страшнее – все 350 тыс. (1 кг кильки стоит 10 рублей. Море и рыбаки в одночасье потеряли 3,5 млрд. руб.!). С этих дней рыбаки ведут отсчет своих проблем. Мор подорвал рыбные запасы Каспия.
Капитаны, которые в те дни выходили в море, вспоминают: «Шли по мертвой кильке – сутки, вторые… Сплошное сверкающее чешуйками поле убитой рыбы». Что это было? Если сопоставить данные ученых и рыбаков, картина вырисовывается следующая. Десятки лет нефтедобычи оставили на шельфе многочисленные полости, заполненные уже не нефтью, а смертельно опасным сероводородом. Старые скважины, конечно, запечатывают – так положено.
Но Каспий находится в сейсмически активной зоне, землетрясения здесь не редкость. Семь лет назад тряхнуло основательно. Притаившийся в недрах газ после встряски вырвался наружу и остался ядовитым облаком в морской воде. Черноморцы хорошо с этим знакомы, но там сероводород спокойно себе лежит на больших глубинах и проблем не создает. А в мелководном Каспии течение погнало сероводородную тучу вдоль берегов, по кругу – в центре моря массы воды относительно неподвижны. После сероводорода в воде не остается ничего живого – гибнет и планктон, и килька… Экипажи судов все чаще встречают сероводородные «гейзеры» в самых разных местах.
Новые месторождения таят не меньшие угрозы. 8 лет назад открыли крупнейшее месторождение Кашаган (Казахстан). Нефтяной пласт площадью 1250 кв. км, как сыр на хлебе, покоится на сероводородной подложке. Неужели вы думаете, что «какой-то» сероводород навечно преградит путь к 13 -млрд. баррелям сырой нефти?
Сейсмосмерть
БРАКОНЬЕРОВ килька интересует разве что в качестве закуски на столе. Куда же она в одночасье подевалась? После мора 2001-го к 2003 г. уловы постепенно стабилизировались и начали расти. Сначала килька была мелкая и худая, потом «потолстела» и «пожирнела». Но, начиная с 2005 г., рыбы становится все меньше и меньше. И результаты прошлого года говорят о том, что ситуация опять становится катастрофической.
Если кто-то захочет обвинить легальных рыбаков – «это они всю кильку переловили!» – будет не прав. В нормальной ситуации «короткоживущие рыбы», килька в том числе, быстро восстанавливают популяцию. Был бы корм (планктон) и благоприятные условия для нереста. А вот с этим как раз не все ладно.
Килечные капитаны уверяют – это нефтяники виноваты. А точнее, геологоразведка на каспийском шельфе.
Странным образом каждый раз, когда начинают активно исследовать морское дно на предмет поиска «черного золота», рыбка куда-то надолго исчезает. Что, в общем-то, неудивительно – сейсморазведку тихим занятием не назовешь. Методика такова. Пневматическая пушка, направленная с исследовательского корабля вниз, выстреливает воздухом (давление в камере 200 кг на 1 кв. см). Мощнейший гидравлический удар, отраженный от донных пород, ловит точная аппаратура. Что-то вроде гигантского эхолота – прибора, установленного на каждом мало-мальски серьезном корабле. Он дает возможность экипажу увидеть подводные препятствия, знать точную глубину. Задача сейсморазведки заглянуть как можно дальше. После расшифровки данных можно определить, что и в каком объеме прячется под толщей каспийских вод. И когда корпуса судов начинают эхом вздрагивать от далеких ударов, рыбаки говорят: «Опять нефтяники пошли море бомбить!» Суда сейсморазведки, курсируя, как челноки, методично расстреливают дно, оглушая и распугивая морских обитателей. Рыба гибнет, а та, что уцелела, уже не способна давать потомство. По словам Владимира Жуковского, директора рыбопромышленной компании «Держава-шиппинг», нефтяные гиганты добрались до заповедной зоны Северного Каспия, где, согласно Постановлению СМ РСФСР №78 от 31.01.75, «исключается разработка месторождений минерального сырья, в том числе бурение нефтяных и газовых скважин».
Ихтиологи предполагают, что рыба ушла из ставших для нее некомфортными прибрежных вод на глубину, далеко в море. Туда, где ее никто не беспокоит, под защиту 100-метровой толщи воды. И нерестится там же, в совершенно неблагоприятных для этого условиях, – ей бы на мелководье, богатое кормом для малька.
Килька питается планктоном. А вот все остальные коренные обитатели Каспия предпочитают иметь в своем рационе именно кильку. После черной икры она самая питательная – содержание чистого белка в этой мелкой рыбешке достигает 80%. Осетры и белуги, тюлени и морские птицы зависят от кильки, как человек от хлеба. Следовательно, исчезает килька – наступает «голод» у остальных. Тюлени, строят гипотезы специалисты, еще как-то могут перебиться, найти замену. Но массовый падеж сегодня не редкость.
Человеческий фактор
ПО МНЕНИЮ ихтиолога, известного специалиста по искусственному разведению осетровых Евгения Липпо, огульно обвинять нефтедобытчиков в исчезновении кильки нельзя. Существует масса факторов, в том числе и природных. Например, колебания численности рыбы в море зависят даже от солнечной активности. «Нефтянку обвиняют во всем, дескать, в дельте Волги арбузы не растут, как раньше, помидоры вянут. Надо доказывать ущерб с результатами независимых экспертиз и исследований в руках».
С независимостью экспертизы проблемы есть. Учреждение, которое призвано блюсти интересы моря и рыбной отрасли, ФГУП «Каспийский научно-исследовательский институт рыбного хозяйства» (КаспНИИРХ), давно смотрит на нефтедобывающие компании как на основного заказчика. Да не оскудеет рука дающего! Заповедник «бомбят» в апреле-мае, а судно с экспедицией выходит на мониторинг в июле – обличать уже некого.
Между тем «КаспНИИРХ» несколько лет назад сумел оценить биопотенциал северного Каспия. Получилось около 37 -млрд. долларов. Сумма, сопоставимая со стоимостью запасов углеводородов в этой части моря. И если нефть и газ когда-то будут исчерпаны до донышка, то биоресурсы являются возобновляемыми.
И другая проблема, от которой нельзя отмахнуться. Сработал человеческий фактор. В балластных цистернах судов из морей-океанов через Волго-Донской канал в Каспий занесли чрезвычайно агрессивного атлантического «зверя» – гребневика мнемиопсиса. Ученые били тревогу, предлагали ввести обязательный карантин – никому до этого не было дела. Ну а раз так, уже в 1999-м гребневик был замечен в первый раз. А начиная с 2000 г. встречается повсеместно. Это мелкое желеобразное существо – ближайший родственник медуз. Жрет планктон, икру, личинки и размножается в каспийской воде с фантастической скоростью – объедает коренных обитателей. Его суммарная масса исчисляется миллионами тонн. Естественных врагов в Каспии не имеет. Попытки уничтожить пока безуспешны. Гребневик мнемиопсис – второй после браконьерства аргумент невиновности нефтяного лобби.
Сегодня люди «нагадили» так, что морю самому не справиться. Пессимисты говорят прямо – если ничего не изменится, через десять лет разговоры о рыбных богатствах Каспия будут чисто теоретическими – на практике море опустеет. Кто за это должен платить? Тот, кто больше всего с моря имеет!
Иранские власти в этой кризисной ситуации приняли решение постепенно прекратить промышленный лов кильки. Госструктуры поэтапно, до 2009 г., должны выкупить 127 сейнеров-кильколовов у рыбаков, чтобы компенсировать их убытки и перепрофилировать бизнес.
В России для этого нет даже законодательной базы. Поэтому за уловами продолжают стоять и зависеть от них жизни тысяч людей, занимающихся добычей и переработкой рыбных богатств Каспия. Все они попали между молотом и наковальней – цены на топливо растут, уловы падают, флот за долги распродается. Единицы счастливчиков заключают контракты с нефтегазовыми компаниями на обслуживание буровых и геологоразведочных работ. Благополучная Норвегия, к слову, и та своих рыболовов не бросает – там создана и действует система господдержки отрасли – компенсация части затрат на приобретение горюче-смазочных материалов, субсидированные кредиты на рыбодобычу.
Допустим, победят гребневик, восстановят нормальный биоценоз, вернется килька – кто ее будет ловить и перерабатывать? Международные нефтяные консорциумы?
По проблемам ударим пиаром!
КАК всегда бывает в Астрахани весной, из самолетов и вагонов поездов дальнего следования сплошным потоком потянулись в дельту Волги тысячи людей с удочками и спиннингами. Кто-то мечтает поймать сазана, кто-то всласть наудить воблы, кто-то просто поучаствовать в процессе и отведать настоящей рыбацкой ухи.
Но что удивительно, в астраханских кафе и ресторанах осетрина под строжайшим запретом. И вообще с рыбой как-то не очень. Снабженцы местного общепита регулярно совершают вояжи в Москву… за рыбой. В столицу некогда рыбного края едут вереницы рефрижераторов с мороженными морепродуктами. Норвежская семга и форель, хек, палтус, минтай, треска, дорада. В этом привозном списке оказался даже исконный волжский житель – судак. Кому рассказать об этом лет 10–15 назад, засмеяли бы.
В последние апрельские дни в Астрахани с помпой провели традиционный фестиваль «Вобла-2008». На городскую набережную вышел весь местный бомонд во главе с губернатором Александром Жилкиным. Он реализовал законное право первого заброса удочки, а дальше к соревнованию по ловле одуревшей от желания поскорей отнереститься рыбы приступили 250 спортсменов. Условности соблюдены, сказка о неиссякаемых рыбных богатствах Волги и Каспия успешно поддержана. Спешу посоветовать – срочно везите на Каспий и в низовья Волги детей. Чтобы они своими глазами увидели и смогли рассказать потомкам, что Каспий – не только самый большой в мире замкнутый водоем с богатым нефтью и газом шельфом. Но и в недавнем прошлом кормилец миллионов людей. Чтоб помнили!
Кстати
КОНСЕРВИРОВАННАЯ вобла входит в рацион питания экипажей атомных подводных лодок – в дальних походах она замечательно компенсирует недостаток солей в организме.
В особо «урожайные» годы и во времена великих потрясений вяленую воблу (Гражданская и Великая Отечественная войны) использовали для топки печей. В степной прикаспийской зоне переводить дерево на дрова считается непозволительной роскошью, а вот пересушенная вобла прошлогоднего улова годится для этого в самый раз. На вобле вместо угля паровозы таскали целые железнодорожные составы!
Сегодня такого количества «пивной рыбки» уже не добывают и печи ей не топят. В московских магазинах за одну хорошую воблу надо заплатить не меньше 50 рублей.
Нулевой сброс
ИНТЕРЕСНА точка зрения ведущего «игрока» на каспийском шельфе по этой проблеме. Вот выдержки из ответа ОАО «ЛУКОЙЛ» на запрос редакции «Аргументов неделi»: «За период 1997– 2007 гг. в рамках программы мониторинговых исследований нами проведено 48 комплексных морских экспедиций, охватывающих практически полностью акваторию западной части Северного Каспия и 23 экспедиции непосредственно в районах проведения буровых работ. Общие затраты на проведение мониторинга за эти годы составили 254 млн. рублей. При этом объем финансирования мониторинговых исследований, проводимых только ФГУП «КаспНИРХ», составил около 100 млн. рублей.
Результатом мониторинга является оценка современного состояния морской среды в западной части Северного Каспия, основанная на данных по тремстам гидрологическим, гидрохимическим, гидробиологическим, ихтиологическим и токсикологическим показателям. Из этой оценки следует, что уровень загрязненности морской среды в настоящее время ниже, чем это было пятнадцать-двадцать лет назад.
Особое значение мы придаем нормативно-правовому определению принципа «нулевого сброса», ставшего краеугольным камнем системы экологической безопасности ОАО «ЛУКОЙЛ» при осуществлении работ в северной части Каспийского моря. В нашем понимании нулевой сброс означает запрет на удаление в морскую среду всех отходов, образующихся в результате нормальной производственной деятельности, таких как отработанный буровой раствор, буровой шлам, пластовые, производственные и бытовые сточные воды, твердые бытовые отходы.
Отсутствие негативного воздействия поисково-разведочного бурения на морскую среду является основой для высокой оценки эффективности природоохранных мероприятий».
Хорошее море – мертвое море
ОБ ИЗРАИЛЬСКОМ курорте речь не идет. Просто море, в котором есть нефть и нет ничего живого, – это мечта любого нефтедобытчика. Не путаются под ногами экологи, ихтиологи, «зеленые», представители Гринписа и различных фондов защиты дикой природы. Ищи, бури, качай! Главное, чтобы откровенных разливов нефти на поверхности не было – вот и вся задача. В Астрахани из уст в уста передается байка, что один из нефтяных генералов Вагит Алекперов в приватной беседе якобы сказал: «Да я здесь столько на нефти возьму, что потом на Луне, если надо, буду рыбу разводить!»
Для примера совсем свежая история, рассказанная на условии анонимности. К российскому владельцу рыболовецкого траулера обратились люди из некой казахстанской компании. За очень приличное вознаграждение нужно было протралить участок прибрежного шельфа. Для нищающих с каждым днем рыбаков такой контракт, можно сказать, манна небесная. На взятые взаймы деньги заправили судно топливом и вперед! Дошли до места, и тут капитану стала ясна задача: тралить воды предстоит «от осетра» и всего живого. Чтобы, когда спустя некоторое время комиссия из казахстанских и зарубежных экологов, чиновников природоохранительных ведомств, будет на месте определять – давать или нет разрешение нефтяным компаниям на разведку и бурение в этом районе, ничто не могло бы помешать очередному контракту. Рассказчик утверждал, что владелец «парохода» немедленно отозвал судно в порт приписки. Участвовать в преступлении не стал. Противно, да и риск велик – если на такой «рыбалке» прихватят, судно будет конфисковано, а капитан пойдет под суд. Возможно, было и так, но кто знает, сколько «несознательных» мореходов тут же согласились занять его место?
Килькососы
ДЛЯ ловли каспийской кильки в 60‑е годы советскими учеными была придумана особая технология – на электросвет. Ночью в воду опускается яркая лампа, способная выдержать высокое давление на глубинах до ста метров. Как ночные бабочки, килька собирается у источника света и с рыболовецкого траулера через специальный шланг-трубу диаметром 20 см засасывается наверх. Здесь уместно сравнение с дачным водяным насосом или пылесосом.
Технология себя полностью оправдала, за ночь нередко насасывали по 60 тонн рыбы (сейчас и 5 тонн удача!). Поэтому, провожая в море рыболовов-килечников, часто говорят: «Пошли сосать кильку». Когда суда рыболовецкой флотилии, сверкая огнями и чадя дизелями, наперегонки мчались к рыбному порту, чтобы в первых рядах сдать улов, говорили: «6-й флот США атакует!»
На других морях эта методика не работает – балтийская и черноморская килька на свет особо не реагирует, да и плотность стад куда меньше. Там используют традиционные тралы.