Людмила Гурченко:
- К новому году у меня отношение особое. Частенько за «пять минут» я, как в знаменитой песенке, и впрямь успевала очень много. И бывало так, что попробуй-ка не успеть. Однажды я собиралась на официальный прием по случаю Нового года и за несколько часов до выхода из дома заметила, что на моем костюме огромное пятно. Непонятно откуда, но зато на самом видном месте. Что делать? А я вообще многое умею сама – скроить, пошить, перешить... Смотрю на часы – времени в обрез! Меньше чем за полдня я соорудила себе шикарный наряд из куска серебряной парчи и остатков шифона и шелка. Получилось нечто феерическое. Но на живую нитку. Так и поехала. Близко ни к кому не подходила и к себе никого не подпускала – не дай бог, заденут. Но выглядела очень эффектно.
Роман Карцев:
- Новый год я обычно встречаю скромно и, в основном, дома. С женой, дочкой, сыном, двумя внуками и несколькими друзьями. Было их человек тридцать в свое время. Сейчас уже гораздо меньше, к сожалению. Многие уехали, кого-то не стало. А года 3–4 назад мне предложили поехать на теплоходе по Дунаю и отпраздновать Новый год в Вене. Я обожаю круизы и, как идиот, согласился. И, конечно, накололся. Мне тогда очень хотелось увидеть знаменитый Венский оперный театр. Увидел и расстроился. Наш одесский лучше. В общем, угробил Новый год. Пошли мы с компанией на площадь ночью. А там толпа австрийцев, все в коже. Все девочки – в коже и мальчики – в коже. И пили они шампанское под вальсы Штрауса. Даже мордобоя какого-никакого самого мальского не было. Так что, как говорит Миша Жванецкий, «потратил время зря в этом греческом зале».
Виктория Токарева:
- Мне не нравится, когда в новогоднюю ночь сначала много пьют, потом где попало спят чуть-чуть, а потом снова пьют... Скучно, неинтересно.
Я люблю гулять по зимнему лесу с дочкой, внуками и гостями. Готовить – совершенно не моя стихия, но до последнего времени я всегда жарила к праздничному столу гуся или утку. Для меня самое вкусное мясо в мире – гусь. Это настоящее счастье, и пусть кто-нибудь со мной поспорит. Но однажды я так сильно пережарила птицу, что она местами сверху почернела. Хорошо, что до Нового года оставалось несколько часов, чтобы исправить положение. Втроем: с дочерью, ее подругой и женой Петра Тодоровского – мы вырезали гусиную грудку и бедра, залили их медом и потушили вместе с краснокочанной капустой. Капуста получилась такая лилово-сиреневая. Это я понимаю! Сейчас я не хочу есть и говорю об этом спокойно, но когда на голодный желудок начинаешь вспоминать того рождественского гуся...
Борис Грачевский:
- Пару лет назад мы с женой и друзьями встречали Новый год на нашей даче. В два часа ночи в доме неожиданно погас свет. Мы решили не сдаваться: зажгли свечи, стали танцевать. Но дом без электричества стал потихоньку превращаться в огромный холодильник. К утру дача промерзла насквозь. Я стал уговаривать жену остаться, но вспомнил, что мы привезли с собой наших собак – Бони и Шейлу. Разыскал их на покрывшейся льдом веранде и понял, что выбора нет – надо срочно ретироваться. С тех пор я встречаю Новый год только в своей московской квартире.
Аркадий Укупник:
- В начале семидесятых я был студентом и жил в общежитии. Кажется, это был 1971-й год. Мы с друзьями договорились встретиться в девять часов вечера у метро «Бауманская», чтобы оттуда поехать на новогодний праздник. Серьезных отношений с девушками у меня тогда еще не было, да и девушки, честно говоря, тоже. Помню, что друзья, кажется, собирались меня как раз с кем-то познакомить. Общежитие было недалеко от метро, но по дороге я решил скатиться с небольшой снежной горки. Она оказалась покрытой льдом, я поскользнулся, упал... и порвал штаны. Вернее, они на мне лопнули. Пришлось идти переодеваться; за это время друзья, не дождавшись меня, уехали. Я купил бутылку шампанского, вернулся с ней в общежитие и выпил ее там один в «красном уголке»... Это был самый странный Новый год в моей жизни. Но с горок я до сих пор кататься люблю.
Михаил Державин:
- Я еще помню елки своего детства. Взрослые устраивали их нам чуть ли не каждый день в разных квартирах в течение всех зимних каникул. В моем подъезде на пятом этаже жил Митя Дорлиак, друг детства. Его тетя, знаменитая певица Нина Дорлиак, была замужем за великим пианистом Святославом Рихтером. Тогда он был совсем молод, но уже необыкновенно популярен. Так вот, Рихтер любил играть с нами. Он садился за рояль, исполнял какой-то музыкальный кусочек и спрашивал: «Кто это?» И мы должны были узнать в этой музыке наших знакомых или родственников.
Позднее мне самому приходилось организовывать новогодние утренники. Совершенно замечательные елки мы с Ширвиндтом устраивали на даче у Буденного! Дети заранее знали, кто будет играть Деда Мороза, и следили за нами, карауля момент переодевания. Однажды Шура решил устроить сюрприз, загримировав Нину Семеновну, мою жену. Наклеил ей красный нос, налепил бороду, вывел через черный ход на крыльцо, где уже стояла запряженная тройка. И вот кульминация: Семен Михайлович заиграл на баяне и торжественно объявил: «Встречайте Деда Мороза!» Прожектор осветил въезжающие в ворота дачи сани и... вдруг повисла тишина. Дети в недоумении смотрели на нас с Шурой: если эти дяди здесь, кто же в санях? Словом, фокус удался...
Но самое интересное, что у этой истории был трагический финал. Когда утренник закончился и дети разошлись по домам, началась страшная пьянка. В итоге Шурку, едва живого, в четыре часа ночи отбуксировали домой на выделенной маршалом правительственной машине. Жена встретила его классическим вопросом: «Где был?» – и услышала честный ответ, произнесенный сильно заплетающимся языком: «На елке у Буденных». Он говорил и параллельно раздевался, стремясь поскорее добраться до кровати. Снял пиджак, рубаху, штаны, опустил взгляд вниз и – о, ужас! – увидел на белых семейных трусах большое красное пятно, оставленное губной помадой. Ровно по центру! Реакция супруги была предсказуема: «Это ты называешь елкой у Буденных?!» Самое ужасное, что Шура не мог вразумительно объяснить происхождение пятна. Путем невероятного напряжения воли вспомнил, что помадой разрисовывал нос Нинке, гримируя ее под Деда Мороза. Потом сходил кой-куда и забыл смыть краску с рук...
Утром Таточка позвонила моей жене и аккуратно поинтересовалась, как, что и чем красил ей Шурик...
Юрий Яковлев:
- На Ипполита из «Иронии судьбы...» я мало похож, и курьезов, как с героями рязановской комедии, у меня в жизни не было. Хотя характер у меня веселый, и больше всего я ценю в людях чувство юмора. Поэтому что-то все-таки иногда случалось. Невеста от меня в новогоднюю ночь не уходила, зато однажды 31 декабря я застрял в лифте. Его тогда, правда, как ни странно, довольно быстро починили, и это стало забавным воспоминанием. А вообще я человек домашний и Новый год предпочитаю встречать в кругу семьи. Раньше это был и второй семейный круг – вахтанговский...