Федерация альпинизма России решила «пойти в народ». Сейчас рассматривается идея создать сеть молодёжных альпинистских лагерей в горных районах страны. Президент ФАР, «Снежный барс» (покоритель всех семитысячников бывшего СССР) и восходитель на Эверест Андрей Волков рассказывает о том, как можно проверить себя на прочность.
– Андрей Евгеньевич, какое место занимает Россия в ряду «альпинистских держав»?
– Законодателями мод считаются европейцы: швейцарцы, французы, немцы, как ни удивительно, словенцы... Народы, которые живут в горах и исторически развивают у себя альпинизм. В СССР альпинизму тоже уделялось большое внимание в военных, исследовательских и воспитательных целях. Но с развалом Союза мы потеряли темпы, и большое счастье, что не скатились до уровня третьеразрядной альпинистской страны.
Сейчас формат восхождений изменился. Они совершаются в двойках и тройках вместо больших национальных экспедиций, популярных в 60-80-е гг. Наши команды регулярно борются за звание «Лучшего восхождения сезона в мире». За последние пятнадцать лет россияне четырежды становились обладателями почётной международной награды «Золотой ледоруб». Первопрохождение западной стены знаменитого восьмитысячника К2 командой Виктора Козлова или восхождение по северной стене на пик Жанну в Гималаях командой Саши Одинцова – это величайший прорыв. Никто в мире не мог такого сделать! Ребята проложили уникальнейшие, сверхсложные маршруты и навсегда вписали свои имена в историю альпинизма.
– А что вы считаете главными достижениями Федерации?
– Мы возродили школу инструкторов, обучающих альпинистов ходить в горы безопасно и правильно. После распада СССР качество подготовки очень сильно упало, исчез единый, продуманный стандарт. Сейчас школа воссоздана, она успешно работает на Кавказе, в ущелье Безенги.
Мы активно участвуем в горной подготовке воинских подразделений. Также проводим специальный курс для опытных спортсменов – «Жетон спасения в горах». Главная задача – научить оказывать помощь до прибытия спасателей.
Следующим шагом должно стать развитие массового альпинизма. Я говорю не о подвигах и покорении великих вершин, а об умении ходить в горы. В Германии Федерация альпинизма насчитывает около миллиона членов! Вы представляете размах? Мне бы очень хотелось создать в России систему молодёжных лагерей для ребят от 14 до 18 лет. Здесь они будут проходить 20-дневную подготовку под руководством опытных специалистов. Учиться обращаться с альпинистским снаряжением, совершать несложные восхождения. В программу можно включить спецкурсы по изучению природы гор, климата, а также иностранных языков. Мы сейчас рассматриваем для этих целей район Актру на Алтае и ведём переговоры с курортами Северного Кавказа.
– Планы интересные, но, боюсь, они не вызовут поддержки у родителей тех самых «ребят от 14 до 18». Уж больно опасный спорт...
– У альпинизма, действительно, есть имидж экстрима. Но в данном случае всё будет абсолютно безопасно. Только проторённые, мягкие маршруты, где падения исключены. Я, наоборот, воспринимаю родителей как сторонников. Они ведь заинтересованы в том, чтоб их дети оторвались от компьютерных симуляторов и жили реальной жизнью. Современная молодёжь, находясь в комфортном, технически развитом мире, плохо себе представляет, что такое подлинная коммуникация, командные действия, планирование и принятие решений. А в альпинизме этому можно научиться. Лучшего воспитания личности и придумать нельзя.
– В каких горных районах России сейчас наиболее развитая инфраструктура?
– Однозначно, на Кавказе. Ещё при Союзе там было около 20 альплагерей. Через профсоюзы путевки приобретались за полцены, остальное доплачивало государство. Поэтому желающих было море. Кавказ – это великие и очень красивые горы, где тысячи потрясающих маршрутов, притягательных для спортсменов любого класса. И сейчас этот район продолжает развиваться.
– Два года назад ФАР построила спасательный приют на седловине Эльбруса, на высоте 5,3 км. Это ведь не рядовое событие...
– Приют считается самым высокогорным в Европе. Там можно спастись при ураганных ветрах свыше 200 км/ч. Иначе человеку при таком ветре не выжить. Приют представляет собой маленькую спасательную хижину. Внутри практически ничего нет: только несколько спальников да газовая горелка. Но здесь смело можно переждать непогоду. Бывало, что люди по двое суток не могли выйти наружу. Если бы не это убежище, им бы просто не удалось спастись. Поэтому строительство полностью себя оправдало – сохранена не одна жизнь.
В Европе приюты находятся на меньшей высоте, но их тысячи. Например, в Альпах. Там есть сервис с питанием, теплый туалет, вода. Вместимость – от 80 до 100 человек. Люди используют приюты, допустим, чтобы переночевать на высоте 4 км на Монблане, а утром подняться на вершину – 4810 м. Снизу-то туда не дойти. Цены доступные: около 30-40 евро. И в пик сезона туда не попасть. Так много желающих!
Нам тоже нужна система горных хижин. Она способна увеличить поток туристов и уровень безопасности в горах. Но в одиночку Федерации альпинизма не справиться: строительство одной хижины вместимостью 120 человек обходится в 2 миллиона долларов.
– На какие деньги их строят в Европе? Это чисто коммерческие предприятия?
– Как правило, средства выделяются из местных региональных бюджетов. А потом хижины сдаются в аренду, например, местным альпинистским клубам. Они уже нанимают людей, занимающихся обслуживанием. И устанавливают плату за вход. Благодаря этому миллионы людей свободно совершают восхождения и отдыхают в горах. Что очень важно, не только спортсмены, но и семьи с детьми. Вот такая инфраструктура здоровья и «духа» нации.
– Продолжая тему инфраструктуры. Я читала, что сейчас в России зарождается новая профессия – «горный гид». Каковы её перспективы?
– Школа горных гидов – это новшество для России. Инструкторы учат, а гиды заводят туристов на вершины гор. Сейчас многие компании, которые отвечают за лыжные спуски при помощи вертолёта, предпочитают работать только с горными гидами. Вертолёт залетает на вершину, а туристы в сопровождении профессионального гида спускаются по девственным склонам и неподготовленным трассам. Горные гиды – это профессионалы экстракласса. В Европе и Северной Америке они обучаются от трёх до пяти лет в национальных школах. Сдают экзамены по «скалам, льду, водопадам, лыжам» и так далее. Мы используем опыт наших швейцарских и канадских коллег. Приглашаем преподавателей оттуда. Сейчас в России проходит обучение первая когорта горных гидов: они учатся уже три года, по модульному принципу. На курсе всего сорок человек. Профессия элитная.
– В 1992 году вы покорили самую высокую вершину мира, гору Эверест. Расскажите о том, как это было?
– Вся экспедиция заняла три месяца. Мы были очень ограничены в средствах и поднимались без помощи шерпов (проводников из местных). Из базового лагеря на высоте 5,5 км мы с командой поднимались наверх и возвращались назад, постепенно отстраивая систему высотных лагерей. Последний находился на 8 км. Оттуда, с южного седла мы и взошли на вершину.
Для успеха должно было совпасть сразу несколько факторов. Часто в высотной экспедиции половина крепких мужчин заболевает пневмонией или ангиной. Так как в условиях кислородной недостаточности и огромных физических затрат падает иммунитет. И тогда нужно немедленно спускаться. Для подъёма должны сохраниться силы у вас и ваших товарищей. Выше 7 км каждый шаг даётся с огромный трудом. Альпинисты двигаются, как при замедленной съемке. Вертолёт на такой высоте уже не сядет, оказывать помощь друг другу тоже крайне сложно. Если всё пошло по плохому сценарию, вернуть жизненные силы можно только одним способом – опять же спускаться вниз, чтобы получить больше кислорода. И, конечно, очень многое зависит от погоды. Из тех, кто пытается подняться на Эверест, только 5% удаётся реализовать задуманное.
– В преодолении этой опасной зоны (свыше 7 км) мотивация играет какую-то роль? Или дело сугубо в подготовке, плюс удачном стечении обстоятельств?
– Люди, собравшиеся на вершину выше 6,5 км, все по определению страшно хотят туда попасть. Они все мотивированы. Альпинизм – очень «некомфортабельный» вид спорта. Всё время холодно; еды минимум, потому что много на себе не унесёшь; нехватка кислорода... Получается, что это такой храм духа, если говорить поэтическим языком. Ты переживаешь трудности и перешагиваешь через свои слабости и немощи рука об руку с товарищами. Поэтому здесь очень много достойных, хороших людей. Они знают, что такое дружба и взаимоподдержка. Знают, что такое цель. Проблемы мотивации нет. Зато есть обратная проблема: умерить своё желание взойти на вершину и вовремя остановиться. Подчас это стоит многим жизни. Яркий тому пример – коммерческая экспедиция на Эверест 1996 года. На высоте 8,6 км гид вместо того, чтоб спускаться, принял решение ещё два часа поработать. В результате восемь человек погибло, многие получили обморожения, закончившиеся ампутациями...
Альпинизм – очень интеллектуальный вид спорта. Точный расчёт, грамотное планирование и коммуникация – здесь жизненно важные навыки.
– Немецкому альпинисту Вилли Рикмер-Рикмерсу приписывают фразу: «Русские – самые неприспособленные к горам люди». Я так понимаю, вы не согласны...
– В современных французских и немецких изданиях пишут как раз обратное. Например, что российские альпинисты – «совершенно сумасшедшие люди, неприхотливые и поразительно выносливые».
Нас частенько называют странными, потому что мы отказываем себе в комфорте ради призрачной мечты подняться на тысячи километров и постоять на куске снега. Но мы ведь прежде всего не на гору восходим. Мы совершаем восхождение над собой. Гора как стояла до нас, так и ещё простоит миллионы лет. А здесь мастерство, воля и разум проверяются на прочность. Это великолепная практика «человекостроительства». Вот, почему я люблю альпинизм и делаю всё возможное для его развития.
Фото Константина Диковского