Октябрь 1941 года. Враг на подступах к Москве. Именно в это время выходит Призыв ЦК ВЛКСМ о добровольном уходе девушек на фронт.
Я тогда училась на 4 курсе механико-математического факультета МГУ. С нашего факультета на Призыв откликнулись 9 студенток. Нас направили на сборный пункт в Академию Жуковского к Герою Советского Союза М.М. Расковой, и мы поняли, что нас берут в авиацию. 17 октября 1941 года формируемая М.М. Расковой авиачасть выехала в г. Энгельс для обучения летному делу в военно-авиационной школе. Все студентки мехмата были зачислены в штурманскую группу.
Здесь, в Энгельсе, были сформированы три полка: истребительный полк, полк дневных пикирующих бомбардировщиков и наш 588-й полк легких ночных бомбардировщиков По-2. Командиром нашего полка была назначена Евдокия Давыдовна Бершанская, комиссаром – Евдокия Яковлевна Рачкевич. Рассчитанную на три года программу военно -авиационной школы мы «пробежали»за восемь месяцев, и в мае 1942 года наш полк вылетел в Донбасс, на Южный фронт.
Женский 588-й полк вошел в состав 218-й авиадивизии 4-й Воздушной армии. Именно здесь, в Донбассе, мы и совершили свои первые боевые вылеты. 28 июня 1942 года противник перешел в наступление на юго-западном направлении. Начался горький период нашего отступления. Полк мужественно переносил все тяготы и невзгоды, и, отступая, мы не прекращали боевой работы. Наш командир Евдокия Давыдовна Бершанская, воспитанница детского дома, еще до войны стала знаменитой летчицей. На фронте она показала себя замечательным командиром. Евдокия Давыдовна хорошо разбиралась в обстановке, и, когда нарушалась связь с дивизией и армией, она сама решала вопросы безопасности, снабжения, эвакуации, разведки. Вот лишь один пример.
Во время отступления батальон аэродромного обслуживания не всегда успевал подвозить для нас бомбы и горючее, и по решению командира полка мы сами выполняли эту работу: днем на своих самолетах везли горючее и бомбы на восток, а ночью летали на запад и сбрасывали эти бомбы на врага. В нашу Победу мы верили всегда
С Донбасса мы отступали до станицы Ассиновской. Враг рвался к кавказской нефти начиналась битва за Кавказ. Наш полк посылали на выполнение самых сложных задач, и мы летали до полного физического изнеможения. Были случаи, когда летчицы от усталости не могли выйти из кабины, и им приходилось помогать. За ночь экипажи совершали по 5-6 боевых вылетов, причем работать над целью приходилось в лучах немецких прожекторов, при сильном артобстреле. А сколько сюрпризов преподносила нам порой погода! Вспоминаю случай, когда мы с Зоей Парфеновой впервые узнали, что такое «сложные метеоусловия». В эту ночь полк работал с аэродрома «подскока» в нескольких километрах южнее Терека. Аэродром «подскока» – это площадка, расположенная ближе к линии фронта, чем аэродром базирования. В тот раз площадку выбрали среди копен сена. Экипажу Парфеновой–Пасько поставили задачу бомбить переправу через Терек, а затем углубиться на запад километров на тридцать с разведывательной целью. Взлетели мы при хорошей летной погоде (правда, по пути к цели мы видели, как с хребта сползал клочок тумана). Над целью мы снизились и на боевой курс зашли вдоль переправы. В одну секунду я сбросила обе бомбы, и Зоя выполнила крутой вираж, чтобы увидеть, куда они упадут. Одна бомба разорвалась в начале переправы, другая – в Тереке, рядом с переправой. Переправа оказалась поврежденной, и это было большой удачей. Немцы открыли огонь из эрликонов по нашему самолету только после разрыва бомб, и мы быстро вышли из-под обстрела.
Но главные трудности ожидали нас впереди. Туман на маршруте полета затянул всю землю. Плотной пеленой был закрыт и аэродром. Зоя дважды пыталась приземлиться, но туман был до самой земли, а садиться на копны вслепую было крайне опасно. Что делать?
– Зоя, – кричу я сквозь шум мотора, – если хватит горючего, давай полетим на запасной аэродром.
– Горючего, пожалуй, на час хватит. А ты найдешь этот аэродром? Ведь мы там никогда не были!
– Не беспокойся, найду. Лишь бы не было тумана.
И мы полетели на юг. Ночь выдалась на редкость темная. Гнетущее впечатление производили черные тучи странных, чудовищных очертаний, которые почти сливались с горами. Нам предстояло преодолеть два хребта – Терский и Сунженский. Когда перелетели через первый хребет, в лощине лежал густой туман. Дальше могло быть еще хуже. Но все-таки нам повезло: за вторым хребтом туман клубился только над рекой.
Вскоре мы увидели запасной аэродром: там нас уже ждали и зажгли все посадочные огни.
Утром техник мужского полка осмотрел самолет, заправил его бензином, а нас спрашивает:
– На чем вы прилетели?
– Как это на чем, – удивилась Зоя.
– На самолете.
– На самолете-то, на самолете, а вот бензобак у вас был сухим!
– Ах, вот оно что! Так, когда горючее кончилось, мы решили лететь на самолюбии. И, как видите, долетели, – ответила Зоя.
На усталость и трудности в полку никто не жаловался. Наоборот: день ото дня мы крепли духом. И в нашу победу мы верили всегда, даже в самые горькие дни отступления. Именно здесь, на Северном Кавказе, Женя Руднева записала в своем дневнике: «...глупая мысль, совсем парадокс, пришла мне в голову: ведь сейчас война, кругом столько ужасов и крови, а у меня, наверное, самое счастливое время в жизни. Во всяком случае, жизнь в полку будет для меня самым светлым воспоминанием, так мне кажется». Женя Руднева погибла в апреле 1944 года под Керчью. Посмертно ей было присвоено звание Героя Советского Союза.
В январе 1943 года была прорвана оборона противника на Тереке. Началось наступление наших войск на запад. За активную и успешную боевую работу по освобождению Северного Кавказа наш полк был переименован в 46-й Гвардейский.
После боев на Северном Кавказе полк принимал участие в прорыве «Голубой линии». Так назывался сильно укрепленный вражеский оборонительный рубеж от Новороссийска до Азовского моря шириной 20 километров. Он действительно был почти неприступен. Тяжелыми, кровопролитными и продолжительными были бои на этой «Голубой линии».
Здесь наш женский полк потерял 15 человек летного состава; а всего за время войны в полку погибло 33 человека.
Полундра, где ты?
Наша основная боевая работа состояла в том, что мы уничтожали артиллерийские точки противника, прожектора, склады с горючим и боеприпасами, переправы через реки; бомбили вражеские аэродромы. Но я не могу не вспомнить о наших полетах на помощь десантникам Эльтигена. Это было после прорыва «Голубой линии» и освобождения Таманского полуострова. В ночь на 1 ноября 1943 года наш полк бомбил вражеские артточки и прожектора, расположенные на крымском берегу Керченского пролива.
Тем самым мы выполняли свою задачу по обеспечению высадки наших войск в Крыму, которая началась в эту ночь. На рассвете наши экипажи докладывали о сильной перестрелке юго-западнее Керчи в поселке Эльтиген. Это означало, что там высадился наш морской десант. Десантники оказались в плотном кольце окружения. С юга, запада и севера была территория, занятая врагом, а с востока – Керченский пролив, любая точка которого обстреливалась немцами с берега Крыма. По ночам в проливе патрулировали немецкие катера, чтобы помешать нашим катерам подойти к Эльтигену.
Немцы делали все, чтобы ликвидировать советский десант. Несколько ночей наш полк летал на уничтожение артточек вокруг Эльтигена. Мы видели, как от вражеских бомб и артобстрела Эльтиген вспыхивал сплошным огнем. Казалось, что и камни там должны расплавиться. Но каждый раз в ответ на огненную атаку наши десантники посылали в сторону врага хоть одну пулеметную очередь: «Мы живы, не сдаемся, мы боремся!» Летчицы нашего полка первыми стали называть Эльтиген «Огненной землей».
Наступил момент, когда у десантников «Огненной земли» кончились боеприпасы и продукты питания. Оказать им помощь можно было только с воздуха. Эту помощь десантникам начали оказывать штурмовики и дневные бомбардировщики. Но тут, как назло, погода установилась нелетная, аэродромы штурмовиков и дневных бомбардировщиков закрыло плотным туманом. У командования армией оставалась одна надежда на нас – легких ночных бомбардировщиков По-2. Мы стали летать на «Огненную землю», подвешивая вместо бомб мешки с боеприпасами, продуктами питания, медикаментами. Едва взлетев, самолет попадал в ночной туман. Хорошо, хоть над Керченским проливом тумана не было и штурман получал возможность ориентироваться визуально. Но над проливом была очень низкая облачность, под которой мы и летели. Самолеты были видны как на экране, и нас начинали обстреливать с немецких катеров, дежуривших в проливе.
При подходе к цели мы попадали под сплошной огонь береговой артиллерии. На цель мы заходили со снижением, поскольку мешки надо было сбрасывать с минимально возможной высоты. И вот уже в первом полете мы обнаружили, что над целью, благодаря рельефу местности, зенитный огонь бушует выше нас. Это обстоятельство позволяло нам спокойнее, а значит, и точнее сбрасывать мешки на огонек – ориентир,который зажигали для нас десантники.
А когда огонька не было, девушки кричали: «Полундра, где ты?» После нам рассказывали, что десантники (они и не знали о существования нашего полка) были потрясены, когда слышали с небес девичий голос. Полеты на Эльтиген были очень тяжелыми: нелетная погода, шквальный зенитный огонь и непозволительно малая высота для ночи. Эти вылеты были и самыми ответственными: от них зависела жизнь наших солдат. Наш экипаж – командир 3-й эскадрильи Смирнова и штурман 3-й эскадрильи Пасько – совершил на «Огненную землю» 12 полетов и сбросил 24 мешка с боеприпасами, продовольствием и медикаментами. 36 дней и ночей отражали атаки превосходящих сил противника десантники Эльтигена. Получив помощь авиации, десантники прорвали блокаду, вышли из окружения и с ожесточенными боями прошли по оккупированной территории на соединение с нашими войсками. В память о беспри-мерном подвиге и массовом героизме советских десантников поселок Эльтиген был переименован в Героевское.
Вылет на мыс Херсонес
Вспоминается еще один боевой вылет весной 1944 года. В конце апреля – начале мая 1944 года начался штурм Севастополя.
На небольшой участок земли было стянуто великое множество смертоносного оружия, как немецкого, так и нашего. А самолетов, наших и немецких, было столько, что ночью была реальной опасность их столкновения в воздухе. В это время мы часто бомбили вражеские аэродромы, расположенные вокруг Севастополя. Самым отдаленным, причем снабженным наибольшим количеством зенитной артиллерии и прожекторов, был вражеский аэродром на мысе Херсонес. С этого аэродрома немцы спешили эвакуировать из Крыма технику и живую силу. Мы с Машей Смирновой первыми вылетели на бомбежку аэродрома на мысе Херсонес. В одном из таких вылетов при подходе к цели Маша набрала максимально возможную высоту и стала заходить на цель с приглушенным мотором.
На земле мы увидели много самолетов. Я прицелилась и сбросила бомбы в один из них, стоявший с зажженными бортовыми огнями. Бомбы попали прямо в самолет. Возникший пожар быстро разгорался. Сразу же включились немецкие прожектора, и мы попали под сильный обстрел. Маша, маневрируя на полной мощности мотора, со снижением – это увеличивало скорость, – уходила от цели в море. Прошла вечность, а может быть, две-три минуты, когда весь зенитный огонь и прожектора метнулись в сторону. Наверное, к цели подходил другой самолет. Лишь один прожектор то и дело захватывал наш самолет своими мощными щупальцами. Маша еще пошутила:
– Как ты думаешь, этот прожектор в Турции видно?
Меня же охватила непонятная тревога. Осматриваю самолет – вроде бы все в порядке...Но море стало каким-тоугрожающим. Гляжу...:
– Маша! Высота!
Стрелка высотомера дрожала между 100 и 200 м. Маша перестала маневрировать и начала набирать высоту, уходя в море...
Возвращались мы с задания над морем и увидели, что южнее Севастополя от берега удаляется немецкий караван судов: небольшое судно тянуло за собой большие и маленькие плавучие средства вперемежку. Приземлившись на своем аэродроме, мы сразу же доложили об этом. Как потом стало известно, немецкий караван разбомбили тяжелые бомбардировщики. Об этом свидетельствовали и немцы, приплывавшие к берегу кто на бочке, кто на доске,кто на чем.
В поднятых руках они держали белые тряпки.
Я вспомнила нескольсвоих боевых вылетов. Всего у меня 790 боевых вылетов и 10 вылетов по спец заданиям. Весь полк за время войны совершил более 24 тысяч ночных боевых вылетов. После освобождения Крыма наш 46 Гвардейский Таманский орденов Красного Знамени и СувороIII степени женский авиаполк принимал участие в боях освобождение Белоруссии, Польши, при прорыве обороны противника на реке Одер и в ходе завершающей Берлинской операции. За активное участие освобождении Родины от фашистских захватчиков полк получил 8 благодарностей от Верховного Главнокомандующего.
Весь личный состав полка награжден орденами и медалями. 23 девушки были удостоены звания Героя Советского Союза, однополчанки стали Героями России.
Колокола печали
Колокола печали,
Я не сплю ночами,
Колокола печали,
Где найти пути?
Колокола печали,
Бури раскачали
Вы в моей груди
Вы в моей груди.
ПРИПЕВ:
Колокола!..
Против зла!
Колокола!..
Во имя жизни и добра
Звоните всем,
Звоните всем, колокола!
Колокола печали,
Горя и обиды,
Колокола печали,
Яростных оков,
Колокола печали,
Вспомним всех убитых,
Осветив лучами
Тьму кровавых снов.
ПРИПЕВ.
Колокола печали
С мужеством венчали,
Они венчали властно,
Что придет пора:
Как эхо состраданья,
Сердцу отвечают,
Вновь пророчат царство
Правды и добра.
Б. ДУБРОВИН