Анонсируя и аргументируя появление новой специальной рубрики «Из зала суда» в статье «Дела арбитражные» («АН» №50 (541) от 22 декабря 2016 г.), мы писали, что преследуемая нами цель – помочь председателю Верховного суда В. Лебедеву и российским судьям, попавшим под информационный пресс. Понимая социальную ответственность прессы в процессе освещения хода судебной реформы, в рамках новой рубрики мы обещали, что будем публиковать материалы об особо вопиющих случаях несправедливой критики и информационном давлении во время судебных процессов, защищать честь и достоинство российских судей.
ЕРВЫМ делом, которое мы начали рассматривать в рамках этой рубрики, стало дело №А40-166968/14 в Девятом арбитражном апелляционном суде Москвы. Оно привлекло нас очевидно искусственно затянутыми сроками рассмотрения.
Напомним фабулу дела и ход его рассмотрения.
Первое, что удивило, – срок. Началось всё в октябре 2014 года (подача первоначального иска), а в марте 2017-го, через 24 месяца после принятия судом первой инстанции решения, был принят судебный акт в 9ААС, рассматривающем дело по правилам первой инстанции.
Второе – много нестыковок «в деталях».
В марте 2013 г. между ООО «ПСК «Ремпуть» (подрядчик-истец, далее – РП) и ЗАО «ТРАНСИНЖИНИРИНГ» (субподрядчик-ответчик, далее – ТИ) был заключён договор субподряда на выполнение работ по строительству завода. Из документов следует, что субподрядчик не выполнил свои обязательства как в части выполнения объёма работ, так и нарушил сроки выполнения работ. Поэтому РП уведомил ТИ о расторжении договора и обратился в суд с требованием взыскать с ТИ 115 млн руб. (неосновательное обогащение в виде неотработанного аванса, проценты, штрафы, расходы). ТИ подал встречное исковое заявление с требованием признать недействительным уведомление об отказе от договора, а также взыскать с РП 156 млн руб. (стоимость работ по односторонним актам, материалов, а также убытков).
По фабуле дело «рутинное», но откуда тогда взялось более двух лет судебной тяжбы?
В марте 2015 г. суд первой инстанции после трёх судебных заседаний принял решение удовлетворить первоначальный иск РП частично, взыскать с ТИ сумму неосновательного обогащения в размере 15 млн руб., проценты за пользование чужими денежными средствами в размере 994 тыс. руб. и неустойку в размере 48 млн. руб., в удовлетворении встречного иска отказать в полном объёме. Итак, в первой инстанции дело находилось 5 месяцев, что с учётом новогодних праздников неплохо для арбитража Москвы, учитывая загрузку.
Что же происходило следующие 24 месяца?! А вот что.
Апелляция
В апреле 2015 года ТИ подаёт апелляционную жалобу, в которой, кроме всего прочего, просит привлечь к участию в деле (зачем?!) заказчика и перейти к рассмотрению дела по правилам первой инстанции. Девятый арбитражный апелляционный суд соглашается с таким предложением.
И тут начинается самое интересное, суд апелляционной инстанции соглашается со всеми «предложениями» ТИ:
– истребует у заказчика документы по строительству объекта;
– откладывает судебные заседания для проверки доводов сторон, для надлежащего извещения третьих лиц, привлечённых по ходатайству ТИ и т.д. и т.п.;
– назначает судебную строительно-техническую экспертизу по ходатайству ТИ спустя 8 месяцев (!) со дня поступления дела в суд апелляционной инстанции;
– поручает производство экспертизы, кстати, кандидатуре ТИ (Некоммерческому партнёрству Судебных экспертов и оценщиков «Союз»);
– удовлетворяет ходатайство экспертов, которые спустя месяц со дня назначения экспертизы «пришли» к выводу, что для производства экспертизы по объёму работ, как ни странно, необходим договор субподряда, на основании которого данные работы выполнялись (!);
– удовлетворяет ещё одно ходатайство экспертов (06.07.2016) о предоставлении дополнительных документов и, соответственно, ходатайства субподрядчика о приобщении документов.
И вот 11 января 2017 г., спустя год (!) с момента назначения экспертизы и почти два года с момента поступления дела в Девятый арбитражный апелляционный суд Москвы производство по делу возобновляется…
2017 год
В статье «Дела арбитражные – 2» («АН» №7 (549) от 22 февраля 2017 г.) мы рассказали о том, что в феврале 2017-го процессу (наконец-то) удалось продвинуться по существу дела – были опрошены эксперты НП Судебных экспертов и оценщиков «Союз». Напомним, что именно эта организация проводила судебную строительно-техническую экспертизу, которая длилась почти год (с февраля до декабря)!!! Хотя реально на подобный объём работ надо два, максимум три месяца.
Но время – ещё не главное. Главное – качество экспертизы. Она (экспертиза), как бы это помягче сказать, – противоречива. На заседании 07.02.2017 в ходе опроса эксперта выяснилось, что часть выводов, между прочим, категоричных, экспертного заключения не соответствует описательной части самого заключения. Более того, в ходе допроса эксперт не смог пояснить суду происхождения сумм, указанных в выводах, не говоря уже о банальных арифметических ошибках. Поэтому дальнейшая перспектива рассмотрения дела на основании подобного экспертного заключения, на наш взгляд, была весьма туманна (как выяснилось, не напрасно).
Кроме этого, суд в очередной раз оставил без должного внимания тот факт, что в том же 9ААС на рассмотрении находится дело А40-78654/2015, по которому ТИ признан несостоятельным (банкротом), введено конкурсное производство. А с банкрота что взять?
Не особо скрываясь
Владимир Путин, выступая на IX Всероссийском съезде судей, отметил, что «судья должен быть примером объективности, неподкупности и безупречности в своих действиях и решениях. Необходимо беречь чистоту судейского корпуса и повышать доверие к суду как главному защитнику прав любого человека».
Знаете, мы очень хотим верить в объективность, неподкупность, безупречность и чистоту судейского корпуса. Но то, что произошло на заседании 2 марта, нас очень сильно озадачило. Хотя мы и подозревали, что не всё решается именно в зале суда, но мы не думали, что столкнёмся с этой особенностью российского правосудия так быстро, едва успев войти в процесс и посетив лишь несколько заседаний.
Напомним, об этом заседании мы подробно написали в статье «Дела арбитражные – 3, или Дела и делишки» («АН» №9 (551) от 10 марта 2017 г.). Придя на заседание 2 марта, мы ожидали услышать конкретный разговор о назначении новой судебной строительно-технической экспертизы, детальное обсуждение вопросов, на которые она должна ответить.
Но, увы, заседания практически не было.
Суд лишь узнал у истца, определился ли он с новой экспертизой. Истец подтвердил, что уже выбрали организацию и перечислили средства на депозит суда. На что суд отреагировал очередным отложением на 15 марта 2017 г. с формулировкой – для уточнения обстоятельств.
Это очень удивительный ход процесса.
Напомним, что рассмотрение дела было отложено до 2 марта «для проверки доводов сторон». И эти доводы каждая сторона предоставила суду, они так и называются – «Письменное объяснение лица, участвующего в деле». В «объяснениях» ТИ говорится, что судебная строительно-техническая экспертиза НП Судебных экспертов и оценщиков «Союз» – это отличная экспертиза и, согласно выводам экспертов, встречные требования ответчика вполне себе можно и нужно удовлетворить. Самое интересное в этом «объяснении» – формулировки. Читая их, постоянно ловишь себя на мысли, что никакие это не «объяснения» стороны процесса, а вполне себе готовый проект постановления суда, готовый судебный акт.
15 марта
И мы не ошиблись в своих худших опасениях. 15 марта 2017 г. суд разрешил дело по существу. Читаем постановление суда: «Ремпуть» заявила ходатайство о проведении по делу повторной судебной экспертизы. Изучив указанное ходатайство, с учётом вызова эксперта в судебное заседание и данных им ответов по вопросам, возникшим у стороны, апелляционный суд «не усматривает наличие сомнений в обоснованности заключения эксперта и наличие противоречий в выводах эксперта, в связи с чем целесообразность проведения повторной экспертизы судом не установлена».
Это ещё более удивительный, нежели ход процесса, вывод. Как можно было полностью игнорировать выявленные в ходе судебных заседаний факты некачественной экспертизы? Ведь налицо (что и было в своё время установлено в суде первой инстанции) нарушения сроков и объёмов со стороны ТИ, некачественно проведённая экспертиза, и недобросовестный подрядчик. А решение в его пользу!
В результате принято решение взыскать с ТИ в пользу РП 24 млн руб., а с РП в пользу ТИ 46 млн рублей.
Но! Помните дело А40‑78654/2015, по которому ТИ уже признан банкротом? Так вот гримаса российского арбитража – с банкрота взыскать деньги по этому решению нельзя! Фактически это означает, что ТИ получит деньги с действующей компании РП, тогда как РП с вероятностью практически 100% не получит ничего. Также в «Электронном правосудии» мы нашли дело А40-38745/2016, в котором РП отказано в иске к ТИ на 30 млн руб. именно из-за того, что ТИ – банкрот. Но это ещё не всё! ТИ подало кассацию! А вдруг выгорит ещё урвать денег с РП? А не выгорит, так что опять с банкрота взять?
На наш взгляд, в этих взаимоотношениях «банкрот – пока ещё нормально работающая производственная компания» пора бы разобраться уже не арбитражу, а структурам, работающим с УК РФ (статья 196 «Преднамеренное банкротство»). Ведь что высматривается в этой истории, если пересказать её неюридическими формулировками? РП, выяснив, что ТИ не совсем добросовестная компания, разрывает с ней контракт, доделывает (за свой счёт) недоделанное, платит штрафы заказчику. А ТИ тем временем просуживает сомнительный иск и входит в процедуру банкротства накануне вынесения 9 ААС постановления, удивительным образом обеспечивая себе выгодные, но, на наш взгляд, абсолютно неправомерные решения арбитража. Да здесь, если покопаться компетентным органам, не только 196-я статья может всплыть.
Продолжение следует. Интересно же посмотреть, что ещё сорвёт ТИ с РП в кассации…