Отношение нашего народа к убийству как к чему-то обычному поражает своей прозаичностью. Недавно в Англии пропало несколько молодых женщин, занимавшихся проституцией. Так это стало национальным скандалом, и вся страна обсуждала это как чрезвычайное происшествие. На поиски убийцы было мобилизовано несколько тысяч сотрудников полиции и Скотленд-Ярда.
В нашей стране - совсем иная «картина»: убийства бизнесменов и чиновников всех рангов и простых жителей больших и маленьких городов происходят каждый день. О расследовании большинства этих преступлений мы даже не слышим - внимания СМИ удостаиваются лишь громкие криминалы, связанные либо с политическим, либо экономическим заказами, как, например, недавние убийства первого зампреда ЦБ Козлова и журналистки Политковской.
Вообще, убийство как путь для разрешения какого-либо конфликта - старое как мир средство. В Европе им широко пользовались в… Средневековье. Достаточно вспомнить Шекспира или славную династию Медичи в Италии. И в те времена к убийству относились так же, как сейчас у нас: обычное дело - «разборки» Монтекки с Капулетти. Сегодня в Европе редко увидишь людей с охраной, разве что поп-звезд и политических деятелей. Миллиардеры Ричард Брансон, Мердок или Билл Гейтс ходят как рядовые граждане. У нас богатым без охраны нельзя - очевидно, не все еще поделили. Ну а как быть простому смертному? Тому, кто боится зайти в свой подъезд или мчится ночью по неосвещенному двору в надежде не повстречать лихого человека? Почему так? И тут встает вопрос о цене человеческой жизни в России.
Та злосчастная фраза, услышанная мною в бане, и есть показатель цены жизни в России. Да, евреи ценят жизнь каждого своего соплеменника с фанатической преданностью Ветхому Завету - «око за око». Это видно по тому, что происходит в Израиле, - захват в плен единственного солдата израильской армии, по существу, положил начало кровавой бойне в Ливане. А теперь вспомните Чечню, где нередкими были случаи продажи российскими военнослужащими боеприпасов и амуниции боевикам. А уж об оставленной Дудаеву боевой технике целой армии и говорить не хочется. Поистине царский подарок верных слуг «царя Бориса». А все сводится к тому же - к цене человеческой жизни.
В каждой национальной культуре цена жизни разная, и поднималась эта цена очень неравномерно. Собственно так же, как неравномерно эволюционировали основные понятия культурологии, - взаимоотношения личности и власти, личности и общества, этика труда или правосознание. Часто эта цена бывает связана с численностью населения. В Китае, где более миллиарда людей, цена жизни относительно невелика - это можно судить по тому хладнокровию, с которым подавлялось восстание на площади Тяньаньмэнь. Или по количеству погибших - от 23 до 30 миллионов - во время голода в 1958-61 годах. В Индии, где помимо колоссального населения, религиозные убеждения формируют определенное отношение к смерти, цена жизни еще меньше. Можно увидеть умирающего человека на улице огромного города, а мимо будет шагать равнодушная толпа.
Цену жизни нельзя назначить указом правительства, так же как нельзя приказать людям быть хорошими. Об этом свидетельствует история человечества. В государстве ацтеков человеческие жертвоприношения считались необходимым обрядом каждого из 18 священных праздников. Конечно, такое отношение к человеческой жизни не могло сохранить ацтекскую цивилизацию надолго - она была обречена. Поэтому позже конкистадоры, не отличаясь большой гуманностью к захваченным индейцам, которых они и за людей не считали, быстро покончили с государством ацтеков. Это тоже заслуживающий внимания феномен - когда религиозные убеждения сводят к нулю жизнь людей, принадлежащих к другой конфессии. Сейчас он наиболее ярко проявляется в отношении «воинов ислама» к «неверным».
В Европе отношение к ценности человеческой жизни стало проявляться еще до утверждения религии, одним из основных постулатов которой была заповедь «не убий». Со времени установления императорской власти в Древнем Риме был принят целый ряд юридических мер, направленных на защиту рабов от произвола и жестокости господ. Например, император Константин приравнял умышленное убийство раба к убийству свободного человека.
Одной из основных причин существующего положения дел в России является отсутствие в русской истории предпосылок для возникновения буржуазии как класса. Бесправный человек не осознает своей ценности, находясь в зависимости от господина. В нем вырабатывается фатальное отношение как к своей жизни, так и к жизни других: «Бог дал - Бог взял». А когда грянула революция и озверевшая толпа ринулась громить помещиков, проснулись самые темные инстинкты, свойственные любому человеку. И тут русское представление о цене человеческой жизни проявилось в полной мере. В одной из статей Ивана Бунина есть воспоминания об орловском мужике, который в дни революции произнес поразительные слова: «Мы, батюшка, не можем себе волю дать. Взять хоть меня такого-то… Ты не смотри, что я такой смирный. Я хорош, добер, пока мне воли не дашь. А то я первым разбойником, первым грабителем, первым вором, первым пьяницей окажусь». И пошло и поехало! Гражданская война со всеми мыслимыми зверствами как красных, так и белых, «военный коммунизм», коллективизация… Впрочем, вы все это много раз слышали.
Отдельно нужно сказать о Великой Отечественной войне. Кто может сомневаться в героизме русского солдата? Германия была повержена только его самоотверженностью и храбростью. Но какой ценой?! Уже не секрет, что во время Великой Отечественной войны для взятия «высоты» или форсирования минного поля советские генералы по приказу высшего советского командования бросали на верную смерть сотни и тысячи советских же воинов. По последним данным более 26 миллионов жизней наших соотечественников было отдано против 5 миллионов погибших солдат вермахта…
Знаю, какие письма я буду получать от читателей - что я и барин, и не русский и не люблю, да и не знаю русский народ и - о, конечно! - напишут, что достаточно прочитать Пушкина, Толстого и Достоевского, и тогда будет понятна духовная чистота и сила «народа-богоносца». А я что, не народ? Удивительное дело, как только заговоришь о недостатках своего народа, то его защитники сразу бросаются к спасительным именам Пушкина и Толстого…
Да оглянитесь вы по сторонам! Никакому англичанину не придет в голову оправдывать свои национальные недостатки Шекспиром, а итальянцам защищать свою культуру именами Данте и Микеланджело. А если уж кого из классиков и вспоминать сейчас, то вот вам на прощание горчайшие слова нашего Алексея Максимовича из его «Несвоевременных мыслей»: «…Так и мчится жизнь: одни грабят, убивают, другие - топят и расстреливают грабителей, третьи говорят и пишут об этом. И все - «просто». Даже - весело порою. Но когда вспомнишь, что все это происходит в стране, где жизнь человека до смешного дешева, где нет уважения к личности и труду ее, когда подумаешь, что «простота» убийства становится «привычкой», «бытовым явлением», - делается страшно за Россию…»
Во сколько вы оцените свою жизнь: в сто рублей, сто тысяч рублей или сто миллионов рублей и почему? - Спросили мы граждан России.
Юрий Галкин, 47 лет, подполковник в отставке, Калуга:
- Вроде своя жизнь бесценна, но все равно больше боишься за других - за жену, детей, родственников. Страх за себя приходит в последнюю очередь - и то, когда есть реальная угроза. А в других случаях никто о цене жизни не задумывается: есть более насущные проблемы.
Валерий Кужман, 49 лет, дизайнер, Пермь:
- Деньгами оценивать скучно. Я оцениваю свою жизнь количеством людей, которых люблю и которые любят меня. К сожалению, таковых не очень много. Но они есть - а значит, моя жизнь дорогого стоит.
Виктор Мох, 53 года, бизнесмен, Уфа:
- Не меньше чем в миллиард! Потому что точно знаю: от меня есть толк на этой земле. Во всяком случае, я могу дарить эмоции - а они недешевы.
Светлана Кунафина, инженер, Орел:
- Для меня моя жизнь ничего не стоит - так я это ощущаю. Жизнь близких людей я тоже не могла бы оценить, потому что никакого денежного эквивалента ей быть не может: ни миллион, ни миллиард не компенсируют потери любимого человека.
Вера Ким, домохозяйка, Оренбург:
- Для страны - 100 рублей, для близких - 100 миллионов (надеюсь), для себя… поживем - увидим. Но с каждым годом цена растет!
Али, 29 лет, гастарбайтер из Азербайджана:
- Однажды меня и моего товарища на улице избили скинхеды. Нас было двое, их - человек десять. Никто из прохожих не выступил в нашу защиту - некоторые, наоборот, бросали одобрительные реплики. Вот тогда я и понял: человеческая жизнь не стоит ровным счетом ничего.
Алексей Розов, 52 года, юрист, Самара:
- Оценивать человеческие жизни деньгами - удел страховщиков и чиновников. Гораздо важнее - сколько людей придут проводить меня в последний путь. Вот в этих замечательных «безусловных единицах» я и готов измерять ценность своей непутевой жизни.
Андрей Маков, 74 года, пенсионер, Тула:
- Государство уже давно оценило жизнь каждого из нас в копейки - установив неоправданно низкий прожиточный минимум. Большего мы, наверное, действительно не стоим - раз позволяем безбедно существовать таким щедрым чиновникам, которых давно пора гнать поганой метлой.