Неделю назад в общественной жизни страны произошло одно знаменательное событие. 29 августа в Екатерининском зале Кремля Президент России вручал высокие государственные награды. Все крупные телеканалы в своих многочисленных сюжетах два дня подряд показывали нам одни и те же лица. Не умаляя достижений наших знаменитостей эстрады и кино, и без того обласканных медийным вниманием, «Аргументы недели» не стали навязывать своим читателям персону из привычного VIP-списка. Сегодня гость нашей редакции – один из тех, чьё награждение не вставили ни в один сюжет. На вопросы главного редактора Андрея УГЛАНОВА отвечает ректор Байкальского государственного университета экономики и права Михаил ВИНОКУРОВ.
- Михаил Алексеевич, поздравляем вас с высокой наградой. Всё-таки народу в стране много, а такие награды нечасто вручают. Поэтому первый вопрос вполне естественный. Расскажите о своей награде, как официально звучит, за что вас её удостоили?
– Награда называется орден «За заслуги перед Отечеством» III степени. Два года согласовывали бумаги по разным инстанциям. Наградили за итоги моей работы на посту ректора Байкальского государственного университета экономики и права.
Я ректором работаю на удивление довольно долго. В наше время массового обновления вузовских кадров я, можно сказать, последний из могикан. 25 лет прошло с тех пор, как я занял пост ректора. Причём занял его не по чьему-то указанию, а победив на выборах. Их ввели в горбачёвскую перестройку. Я был среди первых ректоров в стране, избранных на альтернативной основе. Ситуация была непростая. Правящая партия (тогда – КПСС) выдвинула «на одобрямс» своего человека. А я уже пять лет работал проректором по учебной работе. Мои коллеги сказали: «И ты подавай заявление, настоящие выборы должны быть альтернативными!» Ну я и подал. Держался до победного конца. Как на меня давили – и грозили мне, и умасливали, даже зарубежную стажировку предлагали. Победил, набрал 67% голосов. Ну как я мог предать своих коллег?
– А сколько обучалось и сейчас обучается студентов в университете? У него есть филиалы в других регионах?
– Да, есть. Четыре полноценных филиала. Тогда, в 1987 году, у нас было две тысячи дневников и где-то тысяч пять заочников. При мне учащихся прибавилось в пять раз. На сегодняшний день у нас обучается свыше 30 тысяч студентов.
Сократить нельзя помиловать
– Вас уже ознакомили с указанием нового министра сократить количество филиалов в два раза?
– Да, уже успели получить такое предписание. Но дело в том, что четыре филиала – это немного. Тем более наши филиалы крупные, каждый с хорошей материальной базой, собственными учебными корпусами. Я думаю, нас не сократят.
– А как же распоряжение министра? Придётся куда-то всех переводить или перерегистрировать?
– Само решение о сокращении количества вузов и особенно филиалов правильное. В некоторых вузах расплодилось по 20–30 филиалов. Современная гуманитарная академия имеет аж 140 филиалов по всей стране. Мы же свои филиалы, по сути, давно превратили в крупные самостоятельные институты. Например, в Читинском институте БГУЭП пять тысяч студентов, 12 учебных корпусов, причём наших собственных, не арендуемых. Там свой докторский совет создаётся. Зачем закрывать такие институты?
– То есть города, находящиеся далеко за Уралом, не станут городами с малообразованным населением?
– Нет, не станут. Кстати, мы не один раз предлагали нашим филиалам (институтам) отделиться, но они решили, что это им невыгодно, лучше развиваться под нашим брендом. Лишившись его, они быстро оказались бы пристроены к какому-нибудь местному «Политеху». Поэтому лучше существовать в качестве подразделения успешного вуза. И, кстати сказать, мы не облагаем наши филиалы никакой данью.
– Вы альтруист?
– Нет конечно. Просто мы считаем, что бренд Байкальского университета, о котором я говорил, для нас важнее денег.
– В прошлом году разработали закон, разрешающий высшим учебным заведениям вести производственно-экономическую деятельность, внедрять свои разработки в производство. Словом, на коммерческой основе зарабатывать средства для своей научной и педагогической деятельности. Это вообще действует у нас в стране?
– Закон-то приняли, но по существу он не работает. Чтобы он эффективно заработал, необходимо убрать множество подзаконных актов. Сейчас много говорится об инновационной деятельности вузов. А фактически она парализована. Вот смотрите, как это получается: мы открываем при вузе предприятие, при этом нам говорят, что всё в порядке, вы свободны и т.д. На самом же деле ничего подобного. Что может быть в порядке с уставным капиталом не более 500 тысяч рублей? Что на них сделаешь? Ещё и в собственность вуза нельзя передать. Поэтому на бумаге решение есть, а фактически оно не работает в 95% случаев. Только 5% очень мелких посреднических организаций могут выкрутиться. Настоящую фирму на 12 тысяч евро не создашь.
– То есть то, что успешно работает, например, в Гарвардском университете, при таком подходе выглядит смехотворно?
– Да. И не только как в Америке, но и как в Китае, у нас не будет. Несмотря на коммунистический строй, в Китае не боятся перенимать американский опыт. Там вузам всё разрешается: и покупать готовые предприятия, и создавать их при университетах, брать кредиты в банках и даже приобретать акции успешных компаний. Мало кто знает, что большинство ведущих американских вузов формируют своё финансовое благополучие за счёт владения высокодоходными ценными бумагами и долевого участия в деятельности крупных компаний, акционерных обществ и банков.
– Неужели???
– Западные успешные вузы – это высокорентабельные предприятия с многосторонней экономической деятельностью. В сравнении с ними российские вузы связаны по рукам и ногам, с кляпом во рту. Если бы нам сейчас дали такую же экономическую свободу, как там, я вам ответственно заявляю, через 10–15 лет Россия бы расцвела, причём без лишних понуканий чиновников и мизерного финансирования Минфина. Взяв за основу гарвардскую схему, китайские университеты прут вперёд, по-настоящему становятся инновационными.
– Вы хотите сказать, что китайцы Госдепа не боятся?
– Не боятся, прут так, что уже обогнали в развитии самих американцев.
Справка «АН»
Винокуров Михаил Алексеевич, председатель совета ректоров вузов Иркутской области, ректор Байкальского государственного университета экономики и права.
Доктор экономических наук, профессор, заслуженный деятель науки Российской Федерации. Автор более двухсот научных работ, включая 22 фундаментальные монографии.
Награждён орденом «За заслуги перед Отечеством» III и IV степени, орденом Почёта, орденами Монголии «Полярная звезда» и Трудового Красного Знамени. Почётный член РОО «Иркутское землячество «Байкал» в Москве.
Главный тормоз государства
– Примечательно, что и в самих Штатах на таких предприятиях всё больше работают приезжие. Те же китайцы, индусы, много наших соотечественников. То есть те, кому что-то надо. Сами американцы не сильно стремятся. А у нас рвутся в бой, но им особо не дают. Может, новый министр Минобрнауки проникнется?
– Министр пришёл с новым взглядом на развитие высшей школы, но вряд ли он что-то сможет кардинально изменить. У нас ведь очень странное государство, в котором всё вершит Минфин. Это ведомство очень долго возглавлял министр финансов «всех времён и народов» господин Кудрин. Его принцип был – всех обобрать по максимуму. Как говорится, с миру по нитке – голому рубаха. И что получили в итоге? Теперь все голые – один в рубахе. Мы упёрлись в такие финансовые ограничения, что ни о каком самостоятельном развитии университетов не может быть и речи. Всё, что мы зарабатываем в университете, не принадлежит коллективу. Сразу всё становится собственностью кудриных. Завтра всё приватизируют, а научно-педагогические коллективы останутся ни с чем.
Когда я принял университет, у нас было 7 корпусов, сейчас их 69. И все построены и приобретены на заработанные коллективом деньги. Я мог бы быть богатым человеком. Можно было всё в зарплату пустить и себя не обидеть. Меня иногда ругают, что я инвестирую в строительство то одного, то другого корпуса. Но по-другому поступить мне не позволяет природа экономиста. Я знаю многих ректоров, которые гонят всё в зарплату. Они даже не скрывают свои личные доходы. Но, с другой стороны, посмотришь… ну настроил я этих корпусов, а кому они достанутся? Почему нельзя передать их в собственность университетской корпорации, ведь государство не вложило в них ни копейки? Представляете, какая была бы заинтересованность коллективов в развитии своих университетов.
– То есть главный тормоз российского государства – это Минфин?
– Совершенно верно. Сколько бы я ни работал, я буду работать на Минфин, как раб на галерах. Глава государства поставил задачу – удвоить зарплату работникам образования. И наверху придумали, как это сделать. Буквально на днях сверху пришла инструкция – увеличить зарплаты за счёт внутренней реструктуризации, то есть сокращения численности персонала. А ещё ищи, ректор, собственные источники увеличения доходов. Я же не могу со связанными руками зарабатывать. Мне свобода нужна, а этой свободы Минфин меня и лишил.
– На вашей памяти всегда так было?
– Сейчас принято ругать и во всём винить Ельцина. Но с экономической точки зрения в 90-е годы мы имели максимум свободы. У государства в тот период не было денег, но оно не препятствовало их зарабатыванию. Да что там при Ельцине – при Горбачёве могли зарабатывать больше, а значит, и развиваться. В начале 90-х мы зарабатывали столько, что смогли купить у Сбербанка здание. В те времена вузам дали такую свободу, которая Европе не снилась.
Бюджетный кодекс, принятый во времена Кудрина, отобрал экономические свободы, которые были даны высшей школе в начале 90-х (право самостоятельно распоряжаться заработанными средствами, льготное налогообложение, возможность брать банковские кредиты и т.д.). Свобода давала возможность всем как-то выкарабкиваться из кризисных ситуаций. Мы первые деньги заработали при Горбачёве. По тому курсу – миллион долларов. Для нас это были огромные деньги. И была свобода распоряжаться ими. Могли покупать, могли продавать. В центре города купили несколько зданий. Нам надо было компактнее расположить свои корпуса, и мы какие-то продали, какие-то купили. Потом соединили корпуса тёплыми переходами, создали единый комплекс зданий. Получилось очень удобно. Сейчас я этого уже не смогу сделать. Хотя это обычная хозяйственная практика. Сегодня все деньги, которые зарабатывает государственный вуз, казначейство забирает на свой счёт. В любой момент Минфин их может изъять. Да что деньги и здания – даже старые компьютеры не имею права продать!
- Когда я слушал вас, мне пришла в голову одна парадоксальная вещь. Главная беда для российской науки совсем не утечка мозгов. Мозгов хватит, даже если уедет ещё больше.
– На миграционный процесс надо смотреть проще. Светлых голов полно. Да и те, что уехали, подучатся, попрактикуются и обратно вернутся. Если будут созданы нормальные карьерные условия, человек обязательно вернётся. Да ещё какой опыт с собой притащит! Так, например, китайцы поступают. А у нас всё обрубили толковым людям. Просто ограничили им сферу деятельности. Человек бьётся, бьётся, и всё без толку, вот и уезжает. Недавно в аэропорту встретил выпускника нашего университета. Он создал когда-то успешное предприятие сотовой связи. И что? Так его обложили со всех сторон, что он продал свой бизнес и уехал за океан.
– Михаил Алексеевич, вы мне как-то очень доходчиво объяснили, что никакие реформы в нашей экономике не пойдут, если мы не реорганизуем Минфин.
– Чудище обло, озорно, огромно и лаяй (смеётся ректор, вспомнив «Путешествие из Петербурга в Москву» Радищева). О том, «как нам реорганизовать Минфин», разговор особый.
Его величество Госплан
– Вам не кажется, что, увлёкшись лозунгами о рыночной экономике, власть совершенно напрасно предала забвению то, на чём когда-то держалась одна из двух мощнейших экономик в мире, – планирование?
– Да, так увлеклись рынком, что «выплеснули ребёнка»…
– Между тем Япония – ярчайший пример рыночной экономики – училась стратегическому планированию на примерах советских пятилеток. Дальневосточный сосед давно не делает секрета из того, что с успехом эксплуатирует госплановские наработки. У нас есть что-то лучше?
– Сейчас наши государство и экономика развиваются вслепую, не видя конечных целей. Говорят, у нас сырьевая экономика и этим всё предрешено. Но ничего плохого в сырьевой экономике нет. В Саудовской Аравии тоже сырьевая экономика, но там живут значительно лучше нас, потому что есть чётко выработанная стратегия национального развития. Нефтяные деньги работают у них на три поколения вперёд, а зарплата профессора выше, чем в Соединённых Штатах. У нас же до сих пор не выработана концепция развития страны. Нет соответствующего генерального плана для её (концепции) реализации.
– Скорее не у нас, а у той группы лиц, которая называет себя либералами и управляет страной уже около 20 лет.
– Согласен. Нельзя отрицать государственное планирование! Это же наше историческое детище, позволявшее решать сложнейшие производственные и социальные задачи. Никто не говорит, что надо вернуть гипертрофированный директивный стиль планирования, когда из Москвы распоряжались, сколько кому велосипедов выпускать. Но индикативное планирование нам очень даже нужно. А в некоторых сферах, например в оборонном комплексе, нужно вводить и директивное планирование. Мы должны определить главные ориентиры. Я твёрдо убеждён, что нам надо вернуть Госплан.
Госплан надо вернуть вот ещё почему. Допустим, я – зарубежный инвестор, хочу вложить свои средства в России. Если бы был Госплан, он бы дал инвестору ориентиры. Есть такие-то направления развития – выбирай, мы поможем и смежниками, и инфраструктурой, выстроим всю логистику. И своим капиталистам жизнь облегчим. Те же японцы показывают нам, как прекрасно работает планово-рыночная система. Европейский союз тоже серьёзно начинает планировать своё развитие. Планирование экономики нужно сегодня, как никогда, в связи с вступлением России в ВТО. Без него мы растворимся в этой ВТО, исчезнем как самостоятельное государство.
Да, надо плюнуть на все либеральные предрассудки, создать и назвать Госпланом так недостающий нашему правительству орган, который вырабатывал бы генеральную перспективу и формулировал конкретные задачи на 5, 10, 20, 30 лет вперёд.
При воссозданном Госплане и Минфин перестал бы быть тем самодовлеющим монстром, каким он сейчас является. А стал бы выполнять нормальные функции по финансовому обеспечению решаемых государством задач.
Слушая своего собеседника, я невольно ловил себя на мысли: может быть, секрет ректорского долгожительства Винокурова (четверть века во главе престижного вуза Сибири!) состоит в том, что в его голове давно существует этот самый недостающий нашему правительству орган под названием Госплан. Ведь для того чтобы сохранить вуз в условиях лихорадящих общество перестроек и реформ, развить его до масштабов огромного межрегионального университетского комплекса, нужно обладать искусством стратегического и оперативного планирования. Интересуюсь, какой факультет Иркутского нархоза заканчивал Михаил Винокуров.
– Планово-экономический. В 1970 году.
– Хороших специалистов готовили в наших вузах в старые добрые времена!