И чего только не расскажут в сказках. Например, Братья Гримм, повествуя о «Трех пряхах», писали: «И осталась девушка опять одна, и, не зная, что ей начать, что и придумать, подошла в горе к окошку. Она увидела, что идут три женщины: и была у одной из них ступня широкая, а у другой такая толстая нижняя губа, что прямо вся к подбородку свисала, а у третьей был широкий большой палец». Не правда ли, своеобразно выглядят дамы. Но, как говорится: все в жизни не просто так.
На Руси в стародавние времена прясть любили. Мастериц называли пряхами или пряльями. Дело это всегда считалось исключительно женским. Мужчине к веретену даже прикасаться не следовало. Считалось, что это может лишить его силы и ловкости. Девочек же, наоборот, с первых дней старались приобщить к прядению. Иногда новорожденной даже пуповину перерезали на прялке или веретене. Старались сделать это так, чтобы отрезанная часть упала на пряжу. Желая стать хорошей пряхой, говорили: «Чтоб тонко пряла, часто ткала, рукодельничала». Обучать прядению начинали уже с пяти-шести лет. Первую нитку девочка должна была изготовить из грубой шерсти или очесов. Пряжу затем сжигали. Иногда давали вдохнуть от зажженной пряжи дыма, чтобы работа в руках горела.
Славяне и финно-угры тянули нить из кудели левой рукой, вращая правой веретено. На Кавказе и в Средней Азии поступали наоборот, но общий принцип был везде один. Прядильное волокно помещали на доску с развилкой, которая и получила позже название прялки. Мастерица вытягивала из клубка пучок волокон и присоединяла к приспособлению для скручивания нити. Оно состояло из веретена и пряслица – грузика в форме диска или невысокого цилиндра со сквозным отверстием посередине. Прясло насаживали на веретено, которое раскручивали пальцами и отпускали. Повиснув в воздухе, оно, продолжая вращаться, постепенно вытягивало из пучка нить и скручивало ее. Когда нить становилась достаточно длинной, мастерица наматывала ее на веретено. Пальцы, дергающие пряжу, как и пальцы, вращающие веретено, приходилось все время смачивать слюной (вот почему у одной из прях в немецкой сказке толстая нижняя губа). Но за прялкой девушки проводили немало времени. Где же было взять столько слюны? Чтобы во рту не пересыхало, предприимчивые славянские барышни ставили рядом с собой мисочку с кислыми ягодами – клюквой, брусникой.
На Руси к совершеннолетию многие становились искусными пряхами. Верили, что достигшая вершин мастерства непременно будет счастлива в браке. Кстати, и пряли-то часто с приговорами о суженом. Да и в молитвах просили даровать умение прясть, ткать, да не простые полотна, а узорные. Подготовив такое приданое, можно было не волноваться – жених непременно сыщется. А еще говорили: «Молодого полюбить, самопряхой надо быть».
Похвалиться своим мастерством девушки могли на посиделках (попрядухах, супрядках), куда частенько захаживали будущие женихи. Здесь не только пряли, но и пели, шутили, рассказывали истории, играли. Вечер первых посиделок так и назывался – «смотр невест». Работали такие «клубы» не круглогодично, а с осени, когда уже собран урожай, и до Масленицы. Впервые идущей на посиделки отец старался подарить нарядную прялку, чтобы все вокруг знали – девушка из благополучной, небедной семьи.
Русские прялки отличались друг от друга размерами, формами лопасти, ножками и декоративными украшениями. Например, у поморов прялка своей формой напоминала весло, в Поволжье вырезали прялки-башенки, прялки-терема. Повсеместно прялки богато украшали росписью, резьбой.
Кстати, прядением на Руси любили заниматься и мифологические персонажи. Поговаривали, что это одно из любимых занятий кикиморы. В ночь под Рождество она треплет и жжет кудель, оставленную без молитвы рассеянными пряхами на прялках. Да и Баба-Яга, когда не гоняется за своими жертвами, прядет и ткет холсты.