Не родим, так усыновим!
Этот браслет с крупным рубином Владимир подарил Галине в день их свадьбы. Галю подарок просто сразил наповал: червленое, старинной работы золото - прабабушкино наследство. Как ни трудно было Дороховым, Володиным родителям и их родителям в послереволюционной и послевоенной голодухе, браслет был священным предметом и продаже не подлежал. Так он и дошел до Галины - бережно сохраненный, словно только что вышедший из рук мастера-ювелира.
- У нас это семейная драгоценность, - сказал Владимир. - Сестры у меня нет, так что пусть теперь браслет передается в семье по женской линии.
С этим, однако, не все получилось гладко.
Приемных детей супруги Дороховы решили взять на четвертом году совместной жизни. Своих завести так и не удавалось - и вряд ли когда-нибудь удастся, честно предупредили врачи. Случай такой, что даже искусственное зачатие не помогало. А детей хотели оба - и Володя, и Галя.
К тому времени в стране уже грянули, как говорил поэт, всякие хренации. Перестройка, гласность, ускорение... Особо ускоренно, помнится, почему-то пустели магазинные прилавки и запасы оптимизма у народа. Но Дороховы были молоды, полны сил и планов, любили друг друга. Для полного счастья не хватало только детей. И они прошли жернова советских бюрократических процедур, обили пороги всевозможных собесов-детдомов, и, наконец, взяли в семью мальчика, двухлетнего Сережку. Решающим обстоятельством, кстати сказать, стало медицинское искусство Владимира. В Воронеже он уже тогда был известным стоматологом и за свой счет заменил чуть не все зубы председателю комиссии по усыновлению...
Года через три Дороховы спохватились: браслет-то без хозяйки разве можно оставить?! Да и вообще, они оба были согласны с тем, что для полной гармонии не хватает им девочки. Сказано - сделано. Удочерили кроху Женечку.
По следам дочери Рокфеллера
Известно ведь, что стоматология в России, пожалуй, главная из медицинских наук. Владимир Дорохов одним из первых организовал зубоврачебный кооператив, пришло время - превратил его в крепкий медцентр. Его, успешного бизнесмена и богатого по провинциальным меркам человека, даже бандиты данью не обкладывали, а только лечились задаром. Кариес, он ведь не разбирает, кого прикусить...
Дети росли, и росли совсем разными. И не только внешне. Если с Сережкой проблем особых не возникало, то Женька всегда требовала от мамы с папой повышенного внимания. Девочка часто болела, ни одной зимы не проходило, чтобы она не схватила гриппа или страшенной ангины. Сколько бессонных ночей провели Дороховы у ее кроватки!.. В школе cын до выпускных экзаменов проходил в отличниках и хорошистах, дочь - перебивалась с тройки на тройку. Женьке все больше нравилось в кожаной «косухе» таскаться до полуночи с пацанами, то и дело перекрашивать волосы в самые неестественные цвета, курить втихаря. И в шестнадцать лет прямо посреди учебного года она вообще ушла из школы. Выяснилось это только после того, как домой пришла классная руководительница.
Семейный разговор был нелегким. Дочь запальчиво высказалась в том смысле, что она уже взрослая, указчики ей не нужны, и она сама решит, как ей жить и что по жизни делать.
- И что же ты собираешься делать по жизни? - передразнил ее Сережка.
- Да в продавцы пойду! - заносчиво ответила Женька, нервно теребя свой зеленый локон. - Вон, даже дочь Рокфеллера, и та посудомойкой в молодости работала! И я хочу сама зарабатывать себе на жизнь!
Мать всплеснула руками: тебе разве денег на карманные расходы не хватает?
- А я не хочу ваших подачек! - вдруг озлобившись, сказала дочь. - Сама я хочу, понимаете - САМА! Подобрали меня, как котенка беспризорного, вырастили, спасибо за это, конечно. Но теперь все - я взрослая!
Это прозвучало настолько неожиданно, что все замолчали. И в этой звонкой, будто после пощечины, тишине Женька накинула куртку и ушла, демонстративно хлопнув дверью.
Отдайте, что мне причитается!
Сначала она приходила домой, как волчонок в нору, - только поесть и переночевать. Со временем и эти вынужденные визиты перестали быть ежедневными.
С Женькой еще не раз пытались поговорить и все вместе, и каждый по отдельности. Сережка через знакомых узнал, что сестра тусуется с «байкерами» - группой парней и девчонок, любителями мотоциклов, пива и марихуаны. Родителям ничего говорить не стал, но Женьку подловил для серьезного разговора. Из которого, впрочем, ничего путного не вышло. Дороховы страдали, переживали за дочь и сестру, но что можно было сделать? Милицию на помощь звать? Психологов? Знахарей? Несерьезно это. Владимир однажды сказал только со слабой надеждой: будем надеяться, перебесится...
В семье на детей откладывали деньги. К совершеннолетию и Сергей, и Женя могли получить кругленькую сумму. Сын потратил ее на свою свадьбу, после которой из родительского дома съехал жить к родителям жены, искренне полюбившим зятя за золотой характер и рукастость. Женька, уже частенько приходившая отоспаться домой «под мухой», однажды потребовала отдать то, «что ей причитается». Владимир ответил не зло, но жестко:
- Тебе, во-первых, нет еще восемнадцати, да и тогда я тебе этих денег не отдам. Мне их не жалко, но мы с матерью не на пьянки-гулянки вам зарабатывали, а на дело. Во-вторых, что значит «мне причитается»? По какому это праву ты такие слова говоришь?
Женька промолчала, но набычилась не на шутку - перестала совсем с родителями разговаривать. В день своего совершеннолетия она свистнула, казалось, надежно запрятанную сберкнижку и сняла с нее все деньги - 150 тысяч рублей. А еще из дома исчез золотой браслет с рубином...
Осунувшийся, с резко обозначившимися морщинами Владимир нашел дочь в компании волосатых «байкеров» в их излюбленном месте - за кинотеатром. Женька была хмельна и весела, и, не кобенясь особенно, отошла с отцом в сторонку.
- Пес с ними, с деньгами, но зачем же ты браслет-то взяла?! - растерянно и тихо спросил отец. - У матери ведь инсульт случился, плачет день и ночь! Это же мой свадебный подарок...
- А кто мне твердил всю дорогу, что это мое наследство? Вот я браслетик и унаследовала! - она оглянулась на сигналящих мотоциклистов, махнула им, мол, сейчас иду. - Но это не все, что мне причитается. Вы, родители, и квартиру трехкомнатную получили благодаря тому, что нас с Сережкой, несчастненьких, усыновили. Так что по-хорошему прошу поделиться жилплощадью. Иначе в суд подам, на разъезд.
И Женька умчалась со своими «байкерами», оставив отцу только боль в сердце и бензиновую вонь мотоциклов.
Через несколько дней она позвонила, трезвая, судя по голосу. Поинтересовалась, подавать в суд или без скандала разъедемся? Владимир, переговорив с женой и сыном, сам настоял на том, чтобы разменяться без суда. Галина, превращенная горем в старуху, безропотно согласилась.
Правильное сотрясение мозгов
Сережка сам примчался среди ночи за родителями. Дверь открыл отец.
- Собирайся, бать, только по-тихому, маму не разбуди. Женька в больнице. Позвонила мне оттуда, сказала только, что вам ей звонить стыдно, а самой очень страшно...
Проснувшейся Га-лине мужчины ничего говорить не хотели, но она сердцем почувствовала - с дочкой беда. И не слушая их увещеваний, быстро собралась. Если с собой не возьмете - на такси все равно приеду. Ну что ты с матерью сделаешь?
Две ночи Дороховы безвыходно просидели в коридоре больницы. Женька лежала в реанимации, успела только позвонить брату из приемного отделения, на минуту придя в себя... В однокомнатной квартире, где она жила после разъезда, очередная гулянка закончилась колоссальной дракой. Двое «байкеров» подрались из-за хозяйки - в «махалово» включились все присутствовавшие. Под горячие руки попала и Женька: ей сломали нос и ребра, выбили зубы, наставили кучу фингалов, и кто-то еще саданул бутылкой шампанского по ее крашеной голове... Прекратить безобразие сумел только усиленный наряд милиции, вызванный соседями. Троих увезли в больницу, остальных - в отделение.
Когда дочь пришла в себя, первыми у кровати она увидела отца с матерью (Сережка отлучился на работу - отпроситься еще на пару дней). Женька с трудом улыбнулась щербатым ртом и прошептала:
- Спасибо вам, мам, пап, здорово, что вы пришли... Так мне страшно было без вас! Простите меня... - она пошарила во рту сухим языком и удивилась. - Вот гады, все зубы повыбивали!
Галина заплакала, а Владимир мягко пожал Женькину ладошку.
- Ничего, дочь, зубы я тебе сделаю - как у дочери Рокфеллера! И остальное все заживет, и обиды друг другу простим, правда?
После этих слов и Женька заплакала:
- Конечно, пап... А браслет твой, мам, - у меня. Он под газовой плитой, на кухне. В коробке...
- Это не мой браслет, дочь, а твой, - улыбнувшись сквозь слезы, сказала Галина.
...А Сережка месяца через два, оценив голливудскую улыбку сестры, за воскресным семейным ужином сказал так:
- Ты ж у нас не дура, Женьк! Только твои мозги нужно было правильным образом выстроить. Очень удачное, я смотрю, ты сотрясение мозга получила!